какая сила у Маслава. Если он сюда придет, никто из нас не останется цел.
бы вырваться из замка и соединиться где-нибудь со своими. Не все они
погибли. Легче в поле защититься небольшой кучке, чем в этой дыре
тысячами. Но беда в том, что старый Белина - упрям.
боялась...
больше всего дрожит над своим богатством и не хочет его бросить.
из-за его упрямства попадете в руки мужиков!
время.
Тот самый лагерь, в котором находится муж вашей милости, или другие. - Не
все рыцарство погибло.
- везде нам будет спокойнее, чем здесь.
что он и другие хотят попробовать прорваться из замка, оставив на произвол
судьбы всех, кто еще упрямится.
куда-нибудь и не слушать его! Но Вшебор, насильно удержав ее, стал
умолять, чтобы она, по крайней мере, не выдавала их Белинам, если уж сама
не сможет решиться ехать.
сказал и обдумать его предложение. И, чувствуя себя совершенно
расстроенной и сбитой с толку, попрощалась с ним и ушла к себе, чтобы
хорошенько взвесить то, что поведал ей Вшебор. Женщины, сидевшие, как
всегда, за пряжей около камина, сразу догадались по встревоженному и
задумчивому виду Спытковой, что у нее есть какая-то тяжесть на сердце. Не
обращая внимания на вопросы и знаки удивления своих товарок, она пришла
прямо на свое место и тяжело опустилась на лавку, как будто не замечая
подбежавшей к ней дочери. Но понемногу привычный шум веретен, заглушенный
смех и говор женщин вокруг нее вывели ее из задумчивости; Кася принесла ей
воды, отерла слезы, и Спыткова несколько успокоилась.
окошечко и приносили почти разные вести, то пугая, то утешая друг друга.
Ганна и на все вопросы отвечала только одно:
теперь.
рассказывал о могуществе Маслава, тревожились и плакали; некоторые,
напротив, мечтали о Казимире и о скором избавлении. Но беспокойство мешало
работе и портило настроение.
него, не скажет ли он что-нибудь; но на лице молодого Белины так же, как
на лице его отца, ничего нельзя было прочесть; оно всегда дышало
одинаковым спокойствием и достоинством и в час опасности, и в минуту
радости. И только тогда, когда только, пробираясь к Здане, оказывался по
близости от Каси, взгляд его прояснялся, губы складывались в улыбку, и все
выражение его лица говорило о надежде на лучшее будущее.
не отвечала ей и только тихо плакала и вздыхала. И теперь, когда Томко
пришел к ним, - сердце Каси было так встревожено материнским горем, что
она прежде всего спросила его, через Здану, не случилось ли чего-нибудь
нового, о чем могла узнать ее мать.
этом он смотрел ей прямо в глаза, - что Спыткова очень долго разговаривала
на мосту с Вшебором и, вероятно, он и нагнал на нее такого страха. Томко
прибавил еще:
всего их слушали, а в одном замке не может быть двух начальников. За ними
тоже надо будет хорошенько последить.
глаза Касе, которая только зарумянилась в ответ, ушел от них, чтобы
помогать отцу в надзоре за работами.
полученные им во время борьбы с чернью у ворот, пролежав всего
какой-нибудь час на соломе около коней, - другого места не было, да он и
сам не искал, - встал и пошел искать себе дела. Его энергичная и
любознательная натура не выносила бездействия; в часы, свободные от
службы, он плел корзинки из прутьев, или мешки из веревок, а, если этого
не было под рукой, - строгал лучину. Но, найдя занятие рукам, он глазам и
рукам не давал отдыху и прислушивался к малейшему шуму. И часто случалось,
что ему удавалось открыть важные вещи по легкому шороху или промелькнувшей
тени.
созерцание. Он пошел на другую сторону, где производились земляные работы,
но и здесь не выстоял долго: люди ходили взад и вперед, в тесноте задевали
друг друга и заводили ссоры. Обойдя весь замок кругом, Собек вернулся в
конюшню. Дощатая перегородка отделяла стойла от сарая, где размещался
простой люд из первого двора. Многих из них выгнали на работы по
укреплению валов, но старики, жены и дети их остались дома.
Собек, прислонившись к стене, сидел в полудремоте, придумывая себе работу.
Но ничего не приходило в голову!
хотел бы слушать, да услышал нечаянно.
дело, если кто-нибудь из нас сдохнет, - лишь бы они были целы...
не знают горя.
заговорил старик.
и камни. А в кого будут попадать стрелы, как не в нас? У них и броня, и
кольчуга, и щит, а у нас что? Нашу сукману стрела легко пробьет.
соберется вместе, надо нам что-нибудь придумать... Если они о нас не
думают, будем сами о себе заботиться. Что худого могут нам сделать те?
Ведь они - наши. Снюхаемся с ними, и пусть тогда шляхта пойдет в цепи...
Мы вернемся, хоть на погорелые места.
легко? Думаешь, они не следят за нами, верят нам? Небось, они тоже
догадываются, что у нас на уме.
ясно злорадное пересмеивание и оживленное бормотание. Но и того, что он
слышал, было достаточно.
вышел из конюшни и прошел на двор с другой стороны, желая увидеть лица
заговорщиков. Он успел, обойдя здание, подойти ко входу в сарай, мужчины
уже ушли из него, остались только две женщины; младшая кормила ребенка, а
старшая, завернувшись в плахту, дремала подле нее. Но Собек твердо
запомнил имена Репки и Вехана.
может быть, не подозревал.
болтовня окажется - просто глупостью, а он успеет поднять тревогу? Собек,
всю свою жизнь проведший в замках своих панов, глубоко к ним привязанный и
разделявший все их надежды и опасенья, встревожился не на шутку.
первого двора и при входе во второй - стал поджидать старого Белину. Он
увидел его издали, спокойно отдающего приказания, - и пожалел тревожить
его покой всякими вздорными слухами.