ла. Я же по шесть копеек имел на день, и от тех копеек нищим подавал. И, по-
давая, просил я нищих в Сибири бога молить, чтобы на престоле цесаревна Ели-
завета была...
низости раздался в застенке покорный голос:
кого нам все равно не приучить... Коли где колокола звонят, так все слушают:
"Уж не к бунту ли? Мы бы рады были". А на Митаве, будучи комиссаром рижским,
я Би-рена и правда, что бил не раз. И тому случаю радуюсь. А ныне передайте
ему, что я его не забыл. И есть у меня вещица курьезная, из Китая вывезенная.
Двенадцать чашечек, одна в другую вкладываются. Подарю их...
тенке пытошном кровью тлетворной и калом человеческим: люди, бедные, боли
нестерпимой не снеся, под себя ходили. Бирен вошел в застенок, нос платком
зажимая, глянул на Жолобова:
он харкнул в графа сиятельного:
чашечками китайскими прибежал?
царя вавилонского Валтасара? Много народу погубил Валтасар, много блудил и
грабил... вроде тебя, граф! А когда осквернил он сосуды священные, на стене
дворца его рука неведомая начертала слова предивные: "Мене - текел - фарес"!
российского, яко в сосуд священный, наплевали вы. Но и сейчас рука неведомая
пишет уже на стенах палат ваших, что все зло сосчитано, вся пакость взвешена,
все муки учтены. А мои слова... даже не вам, палачам!.. они само-державью -
упрек!
сержанта Шубина, цесаревна Елизавета скучала много. Продовольствие она от
двора имела, а в любви пробавлялась тем, что бог пошлет. И бог не обижал си-
роту - когда солдата пошлет, когда монашка резвого. Цесаревна в любви не
тщеславна была: хоть каторжного подавай, лишь бы с лица был приятен да на лю-
бовь охочим. С подругой своей Салтыковой, урожденной Голицыной, цесаревна по-
сещала по ночам даже казармы гвардейские. Иностранные послы доносили дворам
своим, что из казарм Елизавета Петровна выносила "самые жгучие воспоминания".
подозрении. Егорка Столетов сболтнул что-то с "виски" - опять ее треплют. Те-
тенька на руку была тяжела: била Елизавету всласть, в мерцании киотов, при
дверях запертых. С горя цесаревна однажды в церковь придворную пришла, в пол
сунулась.
клиросе малороссы... ах, как они пели! От самого полу Елизавета подняла на
певчих свои медовые глаза. Стоял там красивейший парень. Верзила громадный.
Лицо круглое, чистейшее. Брови полумесяцем. Губы - как вишни. И пел он так,
что в самую душу цесаревны влезал... И про бога забыла Елизавета: "Ну,
этот-мой!"- решила твердо. Даже ноги заплетались, когда шла к полковнику Виш-
невскому, который при дворе Анны Иоанновны регентом хора служил.
вас? Экие брови-то у него... ну, словно сабли!
Розумом, я его недавно вывез с Украины, где в селе Лемешах он стадо свиное
пас...
который по чину обер-гофмаршала всеми придворными службами заведовал, и тут
расплакалась:
ла, так и то дали горсточку, будто нищенке какой. Дрова шлют худые, осиновые:
пока растопишь их, слезьми умоешься. Одно и счастье осталось - церковное пе-
ние послушать...
вете хорошо относился):
же... из дома своего! А церковь придворная для вас никогда не затворена. О
чем вы просите, принцесса?
голос его понравился... Пусть утешит!
нем. Ей больше Смольная деревня на берегу Невы нравилась, близ завода флотс-
кого, который для нужд корабельных смолу гнал. И вот - с бандурой через плечо
- пришагал певчий в Смольную деревню. Елизавета свечи зажгла, всю дворню ра-
зогнала. Вдвоем они остались... И проснулся свинопас под царским одеялом, а
рядом с ним - пресчастливая! - лежала сама "дщерь Петрова".
было хорошо. Играл свинопас цесаревне на бандуре своей, пел ддя нее песни ук-
раинские. А на столе Елизаветы были теперь галушки в сметане, борщи свеколь-
ные, кулеши разварные. От такой пищи Розум даже голос потерял. А цесаревну
стало развозить, как бочку. Поехала она смолоду вширь - платья трещали. От
стола вечернего да в постель. Иных забот и не было.
жить спокойно, чтобы в монастырь не сослали.
бо со шкварками. Да чтобы горилкой за столом не обнесли меня. Я вам так ска-
жу, Лисаветы Петровны, краса вы писаная: судьбой премного доволен. Ежели б не
случай, так и поныне бы хряков хворостиной гонял. По ею пору мне свиньи еще
снятся!
Или умен ты шибко?
напьется, так всегда про себя сказывал:
придумала: будешь ты Разумовский, и я тебя в экономы свои назначу, дабы дур-
ного о нас никто не подумал...
дых, башковитых, мыслящих, за родину страдающих. Это были захудалые дворяне -
братья Александр и Иван Шуваловы, Мишка Воронцов и прочие; своим человеком
средь них и заводилой каверз разных был лейб-хирург Жано Лесток... Все они
кормились близ цесаревны, еще не ведая, какая высокая им предначертана судь-
ба. Но даже неистовой энергии этих людей не хватало на то, чтобы разбудить
Елизавету от обжорной и ленивой спячки.
сейчас даже не знает. Как сказочный рыцарь к спящей царевне, он приедет к
Елизавете, издалека - совсем из другой страны, прямо из Версаля! А сейчас она
сыто живет и тому рада...
смертью он успел крикнуть в толпу:
Обезглавленные трупы - под расписку - сдали причту храма Спаса Преображения,
чтобы похоронили, кандалов с трупов не снимая. Так погиб первый поэт России,
песни которого можно было петь, не сломав себе языка при этом. Ибо до него,
до амурных романсов Егорки Столетова, стихи таковы писались, что не только
пропеть их, но порою выговорить было невозможно...
сделал, и на этом тебе спасибо нижайшее. Через 200 лет (при прокладке рельсов
трамвайных) найдут твои кости, перепутанные цепями. Но отшвырнут их в сторо-
ну, как неизвестный прах.
ли. Но тут новые дела отвлекли его. Анна Иоанновна велела Корфу - через кана-
лы научные - сыскать в Европе доброго мастера дел литейных. Чтобы он ей коло-
кол отлил, да не просто колокол, а... царь-колокол! В ответ на это парижский
литейщик Жермен ответил Корфу, что русские шутят; знаменитый колокол "Бурбон"
на Нотр-Дам весит 650 пудов, а это... предел!
ных. Со своим проще дело иметь: коль не справятся, драть их будем как коз Си-
доровых...
на Руси знаменитых голосов "Сысоя" и "Полиелейного"? От них рассыпались на
весь мир дивные перезвоны, для человека радостные, - сысоевский, акимов-ский,
егорьевский и будничный. Секрет красоты званной еще и в том, что в Европе сам