Чтение 22–й страницы книги ~Огни на курганах~

вцепились в мою одежду. Тогда я схватил камень, чтобы отогнать их, и так
ударил одну собаку, что она упала, задергала ногами и - о, горе мне! -
околела.

- Но почему же это такое несчастье, - удивился Хош. - Ты вполне
правильно сделал, ударив собаку.

- Какие грешные слова ты говоришь! - ужаснулся согд. - Ведь корова и
собака у нас священны, и их оберегает сам великий бог Ахурамазда. Когда я
ударил собаку, поблизости проходил служитель из храма и пожаловался
верховному жрецу. Теперь, по закону, я должен собрать своими руками
четыреста восемьдесят слуг злого Аримана: сороконожек, ящериц, змей,
клещей, скорпионов, сколопендр и других нечистых животных. Всех их я
должен принести в храм непременно живыми, сдать жрецу для умерщвления
священными щипцами. А затем он совершит моление и очистит меня от грехов.

- А кроме того, сколько ты должен еще заплатить жрецу? - спросил
Спитамен.

- Я уже пожертвовал жрецу барана, двух овец и восемь кур, а сколько
еще придется платить, знает только жрец... - Со стоном и вздохами согд
пошел прочь.

- Что за страна! - удивлялся Хош. - Кажется, собаке здесь живется
лучше, чем человеку?

- Ты легко можешь убедиться в этом, - ответил Спитамен. - Попробуй
ударить камнем сперва человека, а потом собаку.

Во двор въехал старик на красиво убранном коне, которого под уздцы
вели двое слуг. Желтая одежда, обшитая малиновой бахромой, остроконечная
войлочная шапка, короткая палка, отделанная золотом, говорили о важном
положении старика. Длинная серебристая борода была искусно завита в ряды
ровных колечек. Глаза, обведенные черной краской, тревожно вглядывались.

Сотник громко провозгласил, обращаясь к Будакену:

- Да хранит всевидящий Ахурамазда благородного Фейзавла, правую руку
правителя нашего города!

Один слуга стал около коня Фейзавла и нагнулся до земли. Старик
поставил ногу, оплетенную красными ремнями, на его спину и сошел на землю.
Другой слуга поднял над ним широкий зонтик с красными, белыми и синими
полосами. Фейзавл приподнял позолоченную палку, сказал тихо несколько
слов.

Согды, почтительно склонившиеся при его появлении, услышав
приказание, стремительно разбежались в разные стороны. Слуги быстро
притащили ковер и пестрые подушки и разложили на террасе между колоннами.

Фейзавл опять поднял руку с выкрашенной красной краской ладонью, и
слуга подал ему корзинку. С торжественным видом Фейзавл вынул из нее
красную розу на длинном стебле и оранжевый плод граната. Держа их перед
собой, как большую драгоценность, Фейзавл медленными шагами направился к
Будакену:

- Премудрейшая и прекраснейшая Рокшанек, дочь князя этого города,
украшающая светом своих добродетелей землю, посылает тебе по случаю твоего
приезда пожелания благоденствия и прибыли в делах и говорит тебе: <Добро
пожаловать!> - При этом Фейзавл схватил руки Будакена, вложил в них розу и
гранат и отступил назад под защиту ставших около него воинов.

Будакен проворчал Спитамену:

- Ты здесь бывал, не знаешь ли, что я должен с этим делать? Съесть,
что ли?

- Нет, отдай своему слуге, и пусть он стоит рядом и держит в руках,
как чашу, переполненную водой.

Будакен повел бровями, взглянул на Хоша, и тот стал позади князя,
держа на вытянутых руках розу и гранат. Будакен мрачно молчал.

Спитамен обратился к Фейзавлу:

- Скифский князь Будакен благодарит и просит рассказать, почему ему
присланы роза и гранат.

- Княжна Рокшанек желает, чтобы князь так же процветал, как
прекраснейшая роза, и чтобы прожил счастливо столько же лет, сколько зерен
внутри граната.

Будакен громко захохотал:

- Всем расскажу в нашей степи, что я похож на розу и буду жить
четыреста лет. - Он добавил: - Я очень хочу увидеть вашу княжну Рокшанек.
Я тоже поднесу ей подарок, который будет достоин ее красоты и
добродетелей.

Глаза Фейзавла метнули взгляды по сторонам, и он сказал, указывая
медленным, величественным жестом на ковер:

- Пойдем сперва туда, на ложе отдыха, и погрузимся в сладостный
разговор, возвышающий наш разум и наши души.

Будакен и Фейзавл сели на разных концах ковра.

Сзади Фейзавла стали сотник, слуга с зонтиком и несколько вооруженных
юношей.

Фейзавл начал обычными вопросами:

- Здоров ли, князь? Толст ли твой нос?* Сильны ли, как всегда, твои
мышцы? Свободно ли дышит твоя грудь?

_______________

* У сильного человека - толстый нос, у сильной лошади - толстые

губы.

- Благодаря твоей милости я дышу так же хорошо, как и мудрая <правая
рука> правителя города.

Фейзавл поднял золоченую палку - подошли слуги и опустили на ковер
медные подносы. На них лежали горой лепешки, сушеный виноград, миндаль,
фисташки и медовые соты.

Голый невольник с костяным кольцом в ухе принес большой, покрытый
мхом и плесенью глиняный кувшин. Старик слуга с желтой повязкой вокруг
головы и в широкой полосатой одежде вытащил из-за пазухи стопку медных
чашек, вложенных одна в другую, вытер их концом своего синего шерстяного
пояса, ножом сбил смолу, облепившую горлышко кувшина, вытащил деревянную
пробку и разлил в чашки темное густое вино.

Затем старик взял полную чашу вина, слил с нее несколько капель на
свою сморщенную левую ладонь и подал чашу Будакену. Одновременно он
слизнул вино с левой ладони и прищелкнул языком. То же самое он повторил,
передавай другие чаши Фейзавлу и скифам. Все поняли, что если разливающий
старик пьет первый, то в чашах нет яда и вино можно пить без опасения.

Фейзавл взял чашу обеими руками и, подняв глаза кверху, воскликнул
нараспев:

- Пусть хранит Ахурамазда великого царя царей, нашу землю и всех
почитающих высочайшего! - И он выпил одним духом всю чашу.

Будакен наблюдал, что делает Фейзавл, и старался повторять его жесты.
Выпил вино: оно было душистое, сладкое и крепкое.

Будакен стал задавать вопросы:

- Как здоровье царя царей? Где теперь великий, непобедимый правитель
Персии?

Фейзавл развел руками:

- Вы, саки, достойные и мудрые доители кобыл, живете в беспредельных
степях, так что все новости приходят к вам через год. Про какого царя
царей ты спрашиваешь? Если про великодушного Дариавауша*, то его уже нет -
его призвал к себе на небо Ахурамазда; где его семья - неизвестно: или
погибла, или - еще хуже - обращена в рабство Двурогим злодеем. Выпей еще
этого вина - оно пролежало в земле много лет и потому стало густым, как
мед.

_______________

* Д а р и а в а у ш - персидский царь, разбитый Александром

Македонским. Имя его греками было переделано в Дарий.

- Что же случилось с царем царей, какие несчастья могли обрушиться на
него? - продолжал расспрашивать Будакен.

- Что можем мы знать здесь, в маленьком городке, на границе с соленой
пустыней! Мы должны тихо молчать и ждать приказаний великих людей, которые
правят нами. - И Фейзавл скромно опустил глаза.

- Но сатрап Бесс? Наверное, он жив и правит по-прежнему Бактрией и
Сугудой?

- Ты, я слышал, кажется, хочешь проехать в Мараканду?

- Да, я проеду в Мараканду, к сатрапу Бессу. Он звал меня к себе как
гостя еще год назад.

Фейзавл покачал головой:

- Ты совсем ничего не знаешь, что произошло. Сатрапа Бесса уже нет.
Великому создателю этого мира благоугодно было сделать Бесса царем царей,
возложить на него царскую тиару* и передать ему жезл правления всей
Персии. Теперь не так легко и просто приехать в Мараканду в гости к Бессу.

_______________

* Т и а р а - золотая шапка, которую в торжественных случаях

надевали персидские цари.

- Если Бесс стал царем царей, то, вероятно, потому, что он полон
справедливости, - сказал Будакен. - Царь должен помнить и исполнять свои
обещания. Я думаю, что Бесс не забыл двух жеребцов, сыновей славного
Буревестника, полученных им от меня в подарок, и вспомнит, что звал меня
навестить его.

Фейзавл стал говорить сладким, вкрадчивым голосом:

- Теперь царь царей находится в Мараканде и строго охраняется: никому
не разрешается въезд в город без особого вызова и письменного приказа за
печатью. Не лучше ли тебе отдохнуть здесь, в этом городе, и переждать,
пока мой гонец съездит в Мараканду с письмом и просьбой разрешить тебе
приехать? Тогда ты свободно проедешь в Мараканду - она ведь теперь новая
столица всей Персии.

Будакен уже выпил несколько чаш сладкого вина. Хотя он был очень
силен, но вино разгорячило его, и слова Фейзавла показались ему