расположение комнат.
иностранцы, великолепные прогулки. Магда была счастлива, Горн тихо
улыбался. Она принимала ванну утром и вечером, но уже следила за тем,
чтобы не было потопа. Старый французский полковник за соседним столиком
наливался бурой кровью, как только она появлялась, и не спускал с нее
жадных глаз, - и был американец, знаменитый теннисист с лошадиным лицом и
загорелыми руками, который предложил ей давать уроки на отдельной
площадке. Но кто бы на нее ни глядел, кто бы с ней ни танцевал, Кречмар
ревности не чувствовал, и, вспоминая Сольфи, он дивился: в чем разница,
почему тогда все нервило и тревожило его, а сейчас - уверенность,
спокойствие? Он не замечал, что нет в ней теперь особого желания нравиться
другим, искать чужих прикосновений и взглядов, - был только один человек,
Горн, а Горн был тень Кречмара.
верст от курорта, в горы. К концу дня Магда устала, и решено было
вернуться в Ружинар дачным поездом. Для этого пришлось спуститься по
крутым, каменистым тропинкам, Магда натерла ногу, Кречмар и Горн
поочередно несли ее на руках. Пришли на станцию. Вечерело, на платформе
было много туристов. Поезд был простецкий, мелковагонный, бескоридорный.
Сели. Затем Кречмар рискнул выйти опять на платформу, чтобы выпить стакан
пива. У буфета он столкнулся с господином, который торопливо платил. Они
поглядели друг на друга. "Дитрих, голубчик! - воскликнул Кречмар. - Вот
неожиданно!" Это был Дитрих фон Зегелькранц, беллетрист. "Ты один? -
спросил Зегелькранц. - Без жены?" "Да, без жены", - ответил Кречмар,
слегка смутясь. "Поезд уходит", - сказал тот. "Я сейчас, - заторопился
Кречмар, хватая стакан. - Ты садись... Вон там, второй вагон, я сейчас,
первое отделение. Я сейчас. Эти монеты..."
было жарко, темновато и довольно полно. Поезд двинулся. "Опоздал", -
подумал Зегелькранц с удовлетворением. Восемь лет прошло с тех пор, как он
видел Кречмара, и говорить, в общем, было с ним не о чем. Зегелькранц был
очень одинок, любил свое одиночество и сейчас работал над новой вещью -
появление прежнего приятеля выходило некстати.
неуклюже атаковал последний вагон и благополучно влез. Горн держал Магду
за талию. "Молодожены, - вскользь подумал Зегелькранц, - Она - дочь
винодела, у него - магазин готового платья в Ницце..."
кармана черную записную книжку.
- Когда я думаю, что сегодня вечером..."
положила голову ему на плечо, продолжая нежно ежиться и говорить, - все
равно французы в купе не могли понять. У окна сидела толстая усатая
женщина в черном, рядом с ней мальчик, который все повторял: "Donne - moi
une orange, un tout petit bout d orange!" "Fiche - moi la paiz", -
отвечала мать. Он замолкал и потом начинал скулить сызнова. Двое молодых
французов тихо обсуждали выгоды автомобильного дела; у одного из них была
сильнейшая зубная боль, щека была повязана, он издавал сосущий звук,
перекашивая рот. А прямо против Магды сидел маленький лысый господин в
очках, с черной записной книжкой в руке - должно быть, провинциальный
нотариус.
вместе в университете, затем встречались реже, Дитрих говаривал, что
когда-нибудь опишет его и Аннелизу, когда захочет выразить "музыкальную
тишину молодого супружеского счастья". Восемь лет тому назад Дитрих был
очень привлекательный с виду, тоненький человек, с русой, довольно пышной
шевелюрой и мягкими усами, которые он душил из гранатового флакончика
сразу после еды. Он был очень слаб, нервен и мнителен, страдал
редкостными, но не опасными болезнями, вроде сенной лихорадки. Последние
годы он безвыездно жил на юге Франции. Его имя было хорошо известно в
литературных кругах, но книги его продавались туго. Он знавал лично
покойного Марселя Пруста, подражал ему и некоторым другим новаторам, так
что из-под его пера выходили странные, сложные и тягучие вещи. Это был
наблюдательный, чудаковатый и не особенно счастливый человек.
Кречмар поспешно покинул вагон. Ему было досадно, он смутно боялся
недоразумения, следовало поскорее объяснить Дитриху. На платформе было
много народу, и только у выхода он отыскал Магду и Горна.
Артистическая прическа, мой старый друг..."
путаница. Как ножка - лучше?"
знали. "Жалко, - подумал Кречмар. - А впрочем, может быть, к лучшему, уж
очень давно не виделись". Как-то, через несколько дней, он проснулся
раньше обыновенного, увидел сизо-голубой день в окне, еще дымчатый, но уже
набухающий солнцем, мягко-зеленые склоны вдали, и ему захотелось выйти,
долго ходить, взбираться по каменистым тропинкам, вдыхать запах тмина.
Магда проснулась "Еще так рано", - сказала она сонно. Он предложил
быстрехонько одеться и, знаешь, вдвоем, вдвоем, на весь день...
"Отправляйся один", - пробормотала она и повернулась на другой бок. "Ах
ты, соня", - сказал с грустью Кречмар.
наполовину. Проходя мимо вишневых садов и голубых дачек уже поднимавшейся
в гору тропой, он увидел сквозь яркую зелень человека, поливавшего из
лейки темными восьмерками песок перед крыльцом. "Дитрих, вот ты где!" -
крикнул Кречмар. Зегелькранц был без шляпы: как неожиданно, - лысина,
загорелая лысина и воспаленные, мигающие глаза.
поливать песок.
почитать. Мне очень интересно, твой последний томик мне так понравился".
рукопись, черные росинки букв, улыбающиеся страницы. - Впрочем, если
хочешь. Я как раз последние дни расписался".
тетрадкой.
почитаем под журчание воды. Как поживает твоя жена, почему ты один
разъезжаешь?"
умерла".
плохо слушать.
стволах сидели сплюснутые цикады и трещали, трещали, пока то у одной, то у
другой не кончался завод.
чисто. У меня тоже были несчастья. Но это теперь далеко. Мои книги, мое
солнце - что мне еще нужно?"
- Ты, должно быть, помнишь, как я мирно и хорошо жил с женой. Ты даже
говорил... Эх, да что вспоминать! Та, которую я теперь люблю, все собой
заслонила. И вот только в такие утра, как нынче, когда еще не жарко, у
меня в голове ясно, я чувствую себя более или менее человеком".
трубки, била ледяная струйка воды, текла по мшистой выемке, над ней
дрожали желтые и лиловые цветы. Кречмар лег навзничь и загляделся на
синеву неба сквозь озаренные, тихо шевелящиеся верхушки сосен.
сейчас почитаем, потом спустимся в долину, оттуда - к развалинам, там
снова - остановка и чтение. Потом закусим, - я знаю прелестную ферму.
Потом дальше пойдем, и снова - отдых и чтение".
том, как мог бы он рассказать Дитриху куда больше, чем писатель может
выдумать.
он. - Мне трудно определить... Тема такая: человек с повышенной
Зыков Виталий
Орловский Гай Юлий
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия