предназначенными для обмена на африканских невольников. Важное место в грузе
занимали полосатые набедренные повязки - одежда для будущих рабов.
тропического солнца на парусник привозили закованных в кандалы негров. В
маленький трюм тридцатипятитонного суденышка поместили двести семьдесят
невольников. Каждому из них по решению английского парламента полагалась
площадь в пять с половиной футов длиной и шестнадцать дюймов шириной на
нарах, возвышающихся на два фута одна над другой. Но не так выходило на
деле. Негры на "Фортуне" могли лежать только боком, тесно прижавшись друг к
другу.
время плавания через Атлантический океан.
руке соседа. Но этого казалось мало, из предосторожности им надевали еще
железные ошейники.
подходили к концу. Капитан сначала сократил выдачу пайка. Порцию сухих бобов
и бутылку воды стали выдавать один раз в сутки вместо двух, а потом...
памяти. Он видит большие тела акул среди барахтающихся в море невольников...
Явственно слышит он страшные крики мольбы и ужаса...
безумие. С проклятием схватили дрожащие руки бутылку. Пересохшими губами
припал шкипер к горлышку, глотая спасительную жидкость. И снова
воспоминания...
тогда выражались, "неважного качества" - невольники совсем ослабели и едва
держались на ногах. Браун вспомнил, что капитану все же удалось хорошо
продать свой товар. Восемь тысяч фунтов стерлингов чистой прибыли положил он
в карман.
деревянных бочках. Товары эти, приготовленные руками невольников из
сахарного тростника, капитан рассчитывал не без прибыли продать в Бристоле.
Окружавшие его взрослые своей жестокостью и обманом воспитали из него
подлеца, готового на любое дело, лишь бы оно обещало прибыль.
- северный берег Гвинеи - Карибские острова. Постепенно поднимаясь по
служебной лестнице, Томас Браун к сорока годам стал владельцем и капитаном
собственного судна, перевозящего невольников. Жестокостью в обращении с
черными людьми он далеко обогнал своих учителей. Крупная сумма лежала на его
счету в лондонском банке, но ему все было мало.
сильно злоупотреблять ромом...
шкипер забылся. Но сон был тревожный, тяжелый: Браун скрежетал зубами,
скверно ругался и стонал.
боровшийся с дремотой, свесил на грудь отяжелевшую голову. На следующий день
ровно в полдень Цезарь, маленький черный бой, доложил Брауну:
- голова негра всегда должна быть опущена!
Бака. Он плевался табачной жвачкой, свирепо посматривал на гостя налитыми
кровью глазами.
Севере, не прошло для него даром. Он знал теперь, как надо строить корабли,
приспособленные к плаванию во льдах.
выпуская клубы дыма. Цезарь, неслышно появляясь и исчезая, приготовил на
круглом столике кофе.
местному плаванию. Самое поверхностное знакомство даже с легким льдом может
окончиться для судна весьма плачевно. А если вам придется встретиться с
настоящими льдами, дорогой капитан, то, то... - Бак развел руками.
их разорви! Все богатства английского банка не заставят меня сделать это.
Браун еще не выжил из ума... Мои ребята, сэр, наслышались немало разговоров
в Лондоне про русский лед. Смею вас уверить, никто из них не захочет
заморозить свою шкуру. Нет, сэр. "Два ангела" никогда не будут там, где
плавает этот проклятый лед...
раздраженную речь старого шкипера. - Я вовсе не собираюсь посылать вас во
льды. Для меня и так ясно, что это непосильно ни вам, ни вашему судну... -
Купец отхлебнул кофе. - Я принес карту, где намечены пути движения русских
промысловых судов на остров Шпицберген. Смотрите, эту карту составил русский
мореход для моего высокого друга и покровителя графа Шувалова... Вот здесь,
капитан, красными крестиками я пометил места, где вам удобнее крейсировать в
ожидании русских. Вот здесь вам могут встретиться льды. Смотрите, как их
наглядно изобразил кормщик. А в этом месте, обратите внимание, дорогой
капитан, сходятся пути промысловых судов, идущих на Шпицберген из многих
портов Белого моря.
мореход?.. Удивительно, сэр!.. Не много я видел таких карт, составленных
королевскими картографами, дьявол их раздери. Вы оставите ее у меня, сэр?
своему почтенному земляку. - Думаю, сэр, в Англии мне будут благодарны за
эту карту... Большое спасибо, сэр!
судно. Вскоре после ухода купца на пристани появился груз. Это было
продовольствие для команды и товары, которые Браун надеялся с прибылью
продать по возвращении в Англию. Не рассчитывая больше увидеть Архангельск,
Браун решил заполнить трюмы бочками с золой и ворванью, кожами, пенькой и
моржовыми клыками.
Двины, видели, как двухмачтовый зеленый бриг уходил вниз по реке.
Коричневая двинская вода с ворчанием встречала судно, билась о его крутые
скулы. Облизнув деревянные борта, быстрые речные струи бежали мимо, торопясь
к Студеному морю. Ровный северный ветер от самого Мудьюжского острова не
давал ослабнуть парусам.
ярко начищенных медных флюгерках на самых верхушках мачт поморского корабля.
Трюмы лодьи "Счастливая любовь" загружены большими бочками с перетопленным
тюленьим жиром. Приказчик шуваловской сальной конторы Фотий Рябов,
закупивший весь груз у мезенских промышленников, торопился: контора
подрядилась доставить в Архангельск к ильину дню первую партию ворвани.
Английские и голландские корабли уже несколько дней дожидались груза.
на парусах, другие готовили к отдаче якорь, третьи разносили чалку.
лодьи: у них заплечные мешки, деревянные морские сундучки, узелочки со
снедью. Они не принимают участия в работе мореходов; облокотись на поручни,
все четверо молча смотрят на открывшийся за поворотом реки город
Архангельск, Это знакомые нам люди: Иван Химков, Степан Шарапов и Семен
Городков, а с ними сирота Федюшка, сын погибшего зимой Евтропа Лысунова.
беломорских льдах... Но дома сидеть накладно; нужда снова гнала поморов на
заработки.
Наталье. Поведали, как его невеста тайком прибегала к ним, плакала и просила
уберечь от напасти, увезти с собой в Слободу. И мезенцы ждали Наташу сколько
было можно, но так и не дождались.
всю правду. В пути тяжелые думы мучили его, душа рвалась к любимой. Он
терзался сомнениями: не изменила ли ему Наталья, не польстилась ли на
богатство Окладникова... Верный друг Степан как мог утешал его.
чуть не бегом поспешили в город. Неудивительно, что прежде всего Иван Химков
решил увидеть Наташу и ее мать Аграфену Петровну. Семен Городков с Федюшкой
отправились в Соломбалу, где жил дед мальчика Егор Ченцов.
с сизым крохотным носиком, утопавшим меж пухлых щек. Аграфена Петровна в
нарядном лиловом шушуне, черном повойнике хлопотала около гостя. Отец Сергий
страдал - с похмелья болела голова, во рту было гадко, туманило в глазах.
поп.
изобидеть. Другой раз от обиды слезами изойдешь... Помолишься господу,
заступнику сирых, и полегчает на душе. Так-то.
Флинт Эрик
Афанасьев Роман
Березин Федор
Акунин Борис
Посняков Андрей
Шилова Юлия