простого человека был голос, голос был...
кроме голоса, было еще что-нибудь?
что: "Да, у меня затекла нога, потому что эти каблуки выше, чем я привыкла
носить". Все! А? - Он хлопнул себя обеими руками по коленям и спросил: -
Каково? Какая барышня ответит так в такую минуту? Я не успел влюбиться,
потому что она, грациозно присев, собрала свое хозяйство и исчезла.
эффект подействовал на вас субъективно. Галуэй что-то промычал. Вдруг все
умолкли, - чье-то молчание, наступив внезапно и круто, закрыло все рты. Это
умолк Ганувер, и до того почти не проронивший ни слова, а теперь молчавший с
странным взглядом и бледным лицом, по которому стекал пот. Его глаза
медленно повернулись к Дюроку и остановились, но в ответившем ему взгляде
был только спокойный свет.
чем переносят весы нервного такта.
с тех пор, как я купил у Траулера этот дом, поселилось столько народа, что
женское население стало очень разнообразно. Ваша фея Маленькой Ноги должна
иметь папу и маму; что касается меня, то я не вижу здесь пока другой феи,
кроме Дигэ Альвавиз, но и та не может исчезнуть, я думаю.
красавица, владея собой как нельзя лучше и, по-видимому, не придавая
никакого значения рассказу Орсуны.
свои пылающие щеки, - то это я. Сердце мое билось так, что вино в стакане,
который я держал, вздрагивало толчками. Без всяких доказательств и
объяснений я знал уже, что и капитан видел Молли и что она будет здесь
здоровая и нетронутая, под защитой верного друзьям Санди.
капитана. Он сказал: - Я опоздал по иной причине. Я ожидал возвращения жены
с поездом десять двенадцать, но она, как я теперь думаю, приедет завтра.
Надеюсь, фея не повредила ей в вашем сердце?
себе еще этого превосходного вина, от которого делается сразу четыре глаза.
короткое приказание. Не прошло минуты, как три удара в гонг связали шум, и
стало если не совершенно тихо, то довольно покойно, чтоб говорить. Ганувер
хотел говорить, - я видел это по устремленным на него взглядам; он
выпрямился, положив руки на стол ладонями вниз, и приказал оркестру молчать.
резонанс этой огромной залы позволял в меру напрягать голос. - Вы - мои
гости, мои приятели и друзья. Вы оказали мне честь посетить мой дом в день,
когда четыре года назад я ходил еще в сапогах без подошв и не знал, что со
мной будет.
усилия или стеснения, а как бы к чему-то прислушиваясь, - и продолжал так же
спокойно: - Многие из вас приехали пароходом или по железной дороге, чтобы
доставить мне удовольствие провести с вами несколько дней.
похождений, тревог, дел и радостей.
бросили службу, когда я был несправедливо обвинен капитаном "Терезы" в
попустительстве другому пароходу - "Орландо".
обед, и я до сих пор не заплатил вам, - по малодушию или легкомыслию, - не
знаю, но не заплатил. На днях мы выясним этот вопрос.
читали мне газеты, когда я после кризиса не мог поднять ни головы, ни руки.
согласились взять мой капитал в свое ведение, избавив меня от деловых
мыслей, жестов, дней, часов и минут, и в три года увеличили основной капитал
в тридцать семь раз.
и возвращением золотой цепи.
удерживаясь сам не знаю за что.
туда во время шторма вблизи Адена.
прекрасную конструкцию того здания, где мы сидим. Я встаю приветствовать вас
и поднимаю этот бокал за минуту гневного фырканья, с которым вы
первоначально выслушали меня, и высмеяли, и багровели четверть часа;
наконец, сказали: "Честное слово, об этом стоит подумать. Но только я
припишу на доске у двери: архитектор Дегуст, временно помешавшись, просит
здравые умы не беспокоить его месяца три".
безобразного человека с надменным выражением толстого лица и иронической
бровью; выслушав, Дегуст грузно поднялся, уперся ладонями в стол и,
посмотрев вбок, сказал: - Я очень польщен.
засмеялся.
пяти минут полночь. - Он задумался с остывшей улыбкой, но тотчас
встрепенулся: - Я хочу, чтобы не было на меня обиды у тех, о ком я не сказал
ничего, но вы видите, что я все хорошо помню. Итак, я помню обо всех все, -
все встречи и разговоры; я снова пережил прошлое в вашем лице, и я так же в
нем теперь, как и тогда. Но я должен еще сказать, что деньги дали мне
возможность осуществить мою манию. Мне не объяснить вам ее в кратких словах.
Вероятно, страсть эта может быть названа так: могущество жеста. Еще я
представлял себе второй мир, существующий за стеной, тайное в явном;
непоколебимость строительных громад, которой я могу играть давлением пальца.
прямой потребностью, я, в глубине тайных зависимостей наших от формы, найду
равное ее сложности содержание. Едва ли мои забавы ума, имевшие, однако,
неодолимую власть над душой, были бы осуществлены в той мере, как это сделал
по моему желанию Дегуст, если бы не обещание, данное мной... одному лицу -
дело относится к прошлому. Тогда мы, два нищих, сидя под крышей заброшенного
сарая, на земле, где была закопана нами груда чистого золота, в мечтах
своих, естественно, ограбили всю Шехерезаду. Это лицо, о судьбе которого мне
теперь ничего неизвестно, обладало живым воображением и страстью обставлять
дворцы по своему вкусу. Должен сознаться, я далеко отставал от него в
искусстве придумывать. Оно побило меня такими картинами, что я был в
восторге. Оно говорило. "Уж если мечтать, то мечтать"...
тряхните стариной Али-Бабы и его сорока разбойников!
Дигэ встала, смеясь.
было заметить. - Откровенно скажу, я сама не знаю, что произойдет. Если дом
станет летать по воздуху, держитесь за стулья!
протянула руку к его позолоченному стволу, покрытому ниспадающими выпуклыми
полосками. Всмотревшись, чтобы не ошибиться, Дигэ нашла и отвела вниз одну
из этих полосок. Ее взгляд расширился, лицо слегка дрогнуло, не удержавшись
от мгновения торжества, блеснувшего затаенной чертой. И - в то самое
мгновение, когда у меня авансом стала кружиться голова, - все осталось, как
было, на своем месте. Еще некоторое время бил по нервам тот внутренний счет,
который ведет человек, если курок дал осечку, ожидая запоздавшего выстрела,
затем поднялись шум и смех.
Ганувер!
место и кусая губы.
Наблюдение за исправностью поручено Попу. Он будет призван к ответу. Я
сам...
канделябру, двинул металлический завиток и снова отвел его. И, повинуясь
этому незначительному движению, все стены залы, кругом, вдруг отделились от
потолка пустой, светлой чертой и, разом погрузясь в пол, исчезли. Это
произошло бесшумно. Я закачался. Я, вместе с сиденьем, как бы поплыл вверх.
Афанасьев Роман
Посняков Андрей
Березин Федор
Глуховский Дмитрий
Мурич Виктор
Шилова Юлия