сказать: вот что сделали бы с тобой люди, которые живут там!
теме:
нуи коку, - а! нуи, нуи кай-кай; а! нуи, нуи, нуи! (что в дословном, как и
выше, переводе означает: "То ли дело Тайпи! Превосходное место - здесь не
проголодаешься. Это уж точно! Хлебных деревьев - сколько угодно; воды - хоть
залейся; пудинга - ешь не хочу; всего вдоволь! Кучи, груды, горы еды!").
понять которые было невозможно.
ораторов стал отвлекаться в сторону, все основательнее углубляться в
некоторые частные вопросы, рассуждая попутно, например, и о моральной
стороне дела, и в таком духе продолжал разглагольствовать столь громко и
непонятно, что у меня потом весь день болела голова.
- 14 -
встречи с хаппарскими воинами; растительное лечение доброй Тайнор заживило
его рану. Но меня удача не жаловала: я по-прежнему мучился недугом,
происхождение и природа которого оставались загадкой. И тогда, видя себя
безнадежно отрезанным от цивилизованного мира и окончательно убедившись, что
туземные снадобья бессильны мне помочь, отлично понимая также, что в
теперешнем моем состоянии я все равно не смогу никуда податься из долины
Тайпи, какие бы заманчивые возможности побега ни открывались, и, терзаясь
опасениями, что в любой момент мы можем стать жертвами зловещей перемены в
настроении туземцев, я впал в глубочайшее уныние. Мрачные мысли одолевали
меня, и их не могли разогнать ни дружеские уговоры моего товарища, ни
преданность Кори-Кори, ни даже целительное присутствие прекрасной Файавэй.
слыша ничего, что происходило вокруг, Тоби, который раньше куда-то ушел,
вдруг прибежал ко мне с известием, что, насколько он понял по поведению
островитян, в бухту входят какие-то шлюпки и, значит, можно считать, что мы
спасены.
и я поспешил наружу, чтобы удостовериться, что действительно ожидается
событие из ряда вон выходящее. И в самом деле, со всех сторон слышалось одно
слово: "Боти!" Оно прозвучало сперва в отдалении, слабое, едва различимое,
затем крик был подхвачен, повторен еще и еще, и с каждым разом он становился
все громче, все отчетливее, пока наконец его не подхватил тайпиец, сидящий
на дереве возле нашего дома. Он высоко вывел: "Боти! Боти!" Сразу же
отозвались в соседней роще, потом еще дальше, и так постепенно крик замер
вдали, разнеся известие во все уголки долины. Это был голосовой телеграф, с
помощью которого местные жители могли за несколько минут передавать краткие
сообщения от береговой линии до самого конца долины, то есть на расстояние
по крайней мере девяти миль. Сейчас он был на полном ходу: все новые
известия поступали с непостижимой быстротой.
во все большее волнение и в лихорадочной спешке готовились к встрече. Кто
обдирал шелуху с кокосовых орехов, кто, взобравшись на дерево, сбрасывал
вниз хлебные плоды, кто подбирал их и складывал в кучи, а кто меж тем ловко
и быстро плел из пальмовых листьев корзины для переноски всех этих товаров.
могучий воин до блеска начищает куском тапы свое верное копье
прилаживает складки набедренной повязки; здесь можно было подсмотреть, как
юная девушка украшает себя цветами, словно рассчитывает завоевать чье-то
сердце; и, как бывает всегда и повсюду, когда люди спешат и волнуются,
кто-то старательно и неутомимо сновал туда-сюда, делая это без всякой
надобности и очень мешая другим.
сомневаться: подобные события случались редко.
прежде чем опять подвернется такая счастливая возможность для спасения, а я
бессилен воспользоваться ею сейчас.
боятся опоздать. Нам с Тоби тоже надо было бы поспешить туда, но оказалось,
что Кори-Кори не только отказывается нести меня, но испытывает непреодолимый
ужас при одной мысли о том, чтобы мы уходили далеко от дома. Все остальные
тайпийцы отнеслись к нашему намерению столь же неодобрительно и только
смотрели изумленно и печально, когда я пытался их убеждать. Было ясно, что,
хотя мой телохранитель делал вид, будто ничем не стесняет моей свободы, в
действительности же поступить так, как я хочу, он мне не позволит. В тот
раз, да и потом еще неоднократно у меня создалось впечатление, что он
выполняет относительно меня чей-то приказ, хотя в то же время сам испытывает
ко мне неподдельную симпатию.
туземцами и, чтобы не вызвать их противодействия, ничем не выказывал в
отличие от меня этого своего желания, убедил меня, что я теперь все равно не
поспею к лодкам.
Я бы сейчас же бросился туда со всех ног, да боюсь поспешностью навлечь на
себя подозрения, и тогда мы вынуждены будем пропустить этот редкостный
случай и никак им не воспользоваться. Постарайся казаться невозмутимым и
равнодушным, они успокоятся и тогда, я уверен, пустят меня на берег, решив,
что мне хочется пойти с ними просто из любопытства. Только бы мне добраться
до этих шлюпок - я сообщу о том, в каком положении ты здесь остался, и тогда
можно будет что-то сделать для нашего спасения.
я с интересом наблюдал за тем, как они отнесутся к просьбе Тоби. И в самом
деле, услышав, что я остаюсь, они совершенно не стали противиться тому,
чтобы мой товарищ шел с ними, наоборот, даже обрадовались. Вообще их
отношение к нам в тот день весьма меня озадачило, особенно в свете
последующих необъяснимых событий.
ему надеть мою матросскую шляпу, потому что свою он потерял и ему нечем было
прикрыть раненую голову. Он ответил мне сердечным рукопожатием, обещал
возвратиться, как только шлюпки отойдут от берега, бросился чуть не бегом по
тропинке и через несколько мгновений скрылся за стволами деревьев.
развлекся необычным и забавным зрелищем: по узкой тропе, толкаясь и напирая,
двигались друг за другом туземцы, нагруженные всевозможным провиантом. Вот
один, отчаявшись убедить увесистого порося следовать за хозяином
веревочке, кончил тем, что подхватил строптивое животное на руки и понес
его, без умолку визжавшего и барахтающегося, прижимая к своей голой груди. А
вон двое, кого на расстоянии можно было принять за лазутчиков Израиля,
возвращающихся к Моисею с виноградной гроздью, идут - один впереди, другой
на несколько шагов сзади, а между ними с шеста, лежащего у них на плечах,
свисает огромная связка бананов и раскачивается от их размеренного шага. Или
вон еще один - торопится, обливается потом и толкает перед собой огромную
корзину с кокосами; он так боится опоздать, что не обращает внимания, когда
орехи выпадают из корзины, видно, ему лишь бы добраться до места, а одному
или с кокосами - неважно.
дороге, и замерли в отдалении голоса идущих впереди. Наш конец долины
обезлюдел - со мной остались лишь Кори-Кори, его престарелый родитель да еще
несколько дряхлых стариков.
высматривал среди них моего товарища. Но люди проходили мимо нашего дома, а
Тоби все не было видно. Я успокоил себя тем, что Тоби, наверное, решил
вернуться вместе с кем-нибудь из наших домашних, и стал ждать его появления
в обществе прекрасной Файавэй. Наконец показалась Тайнор, а за ней юноши и
девушки, живущие по большей части в доме Мархейо. Но и среди них не было
моего друга, и я, терзаемый тысячью страшных опасений, поспешил
навстречу, чтобы выяснить, где он и что с ним.
их были противоречивы: один говорил, что Тоби сейчас придет; другой - что
знать ничего о Тоби не знает; а третий, придя в великое негодование,
объявил, что Тоби сбежал и никогда не вернется. Мне тогда показалось, что
они пытаются скрыть от меня правду о каком-то ужасном несчастье.
чтобы от нее узнать о происшедшем.
удивительной красотой и выражением редкого ума и благородства в чертах лица.
Из всех своих соплеменников она одна, видимо, понимала, что должны были
чувствовать мы с моим товарищем
обстоятельствах. В ее обращении со мною - особенно когда я лежал на
циновках, мучаясь от болей, - были нежность и участие, вполне определенные и
совершенно неотразимые. Когда бы она ни входила в дом, взгляд
устремленный на меня, выражал живейшее сочувствие, она вскидывала руку в
жесте сострадания, заглядывала мне прямо в глаза своими огромными сияющими
глазами и, нежно приговаривая: "Оха! Оха, Томмо!" - грустно садилась подле
меня.
близких, от надежды на исцеление. Иногда мне даже казалось, что доброта ее
помогает ей понимать то, чего другие на ее месте никогда бы не могли понять:
что мы оторваны от родного дома, что где-то у нас остались братья и сестры,
которым, быть может, не суждено уже больше нас увидеть.