Чтение 22–й страницы книги ~Золотая чаша~

пленников.

- Сэр, вот этот старик... У него, конечно, спрятаны большие
богатства, но мы не сумели их найти.

- Ну, так суньте его ноги в огонь! Глупый старый осел! Руки ему
переломайте... Не говорит где? Так закрутите ему ремнем голову!.. Да
убейте же его, убейте! Пусть не вопит... Может быть, у него и правда
никаких сокровищ не было.

(В Панаме живет женщина...)

- Выскребли все золото до последней крупинки? Назначьте выкуп за
город. После таких трудов нам положены большие богатства.

На помощь городу отправилась испанская флотилия.

- Подходят испанские корабли? Будем с ними драться! Нет, нет!
Скроемся от них, если сумеем. Наши корабли гружены их золотом и низко
сидят в воде. Перебейте пленных!

(...и она прекрасна, как солнце.)

Капитан Морган покинул разрушенный Маракайбо. Его корабли увозили
двести пятьдесят тысяч золотых монет, и шелка, и серебряную посуду, и
мешки пряностей. Увозили они и золотую утварь из собора, и одеяния,
богато расшитые жемчугом. А город лежал в развалинах и пылал.

"Мы богаче, чем могли мечтать. Как будет ликовать Тортуга, когда
мы вернемся. Все до единого герои! И буйства наши будут неописуемы!"

(Санта Роха в Панаме.)

"О господи! Раз так, то так! Но, боюсь, найду я только смерть. Ведь
об этом и помыслить страшно. Но раз есть у меня такое желание, я
должен ему подчиниться, пусть и погибну". И он призвал к себе юного
Кер-де-Гри.

- Ты отличился в этой битве, мой друг.

- Делал то, что надо было, сэр.

- Но сражался ты прекрасно. Я видел тебя в бою. И назначаю тебя
моим лейтенантом в походах, моим заместителем. Ты храбр, разумен, и ты
мой друг. Тебе я могу доверять, а кто из моих людей снесет бремя моего
доверия, если ему окажется выгоднее его нарушить?

- Это большая честь, сэр. И я отплачу вам верностью. Моя мать
будет довольна.

- Да, - сказал капитан Морган, - ты юный глупец, но в нашем деле
это большое достоинство, когда есть кому тебя вести. Все они сейчас
рвутся назад, на Тортугу, чтобы поскорее расшвырять свои деньги. Они бы
руками потащили корабли туда, будь такое возможно. А что ты сделаешь со
своей долей, Кер-де-Гри?

- Половину отдам матери. А оставшуюся половину поделю: одну часть
припрячу, а на вторую попьянствую денек - другой, а то и неделю. После
сражений хорошо побыть мертвецки пьяным.

- Опьянение никогда мне удовольствия не доставляло, - сказал
капитан. - Во мне только пробуждается печаль. Но у меня есть новый
замысел. Кер-де-Гри, какой город в западном мире самый богатый?
Какое место остается недоступным для Братства? Где мы все могли бы
приобрести миллионы?

- Но, сэр, не хотите же вы... Не думаете же вы, будто возможно
взять...

- Я возьму Панаму. Да - да, Золотую Чашу.

.. - Но как? Город надежно охраняют стены и войско, да и хорошей
дороги через перешеек нет, только тропки. Как же вы это сделаете?

- Я должен взять Панаму. Я должен захватить Золотую Чашу! - Зубы
капитана свирепо сжались.

А Кер-де-Гри чуть - чуть улыбнулся.

- Чего ты ухмыляешься? - крикнул капитан Морган.

- Вспомнил, как я недавно сказал, что Панаму, возможно, ждет
судьба Трои.

- А! Ты думаешь про эту безымянную женщину? Выкинь ее из головы!
Возможно, ее вообще не существует.

- Но, сэр, мы ведь и так уже богаты.

- Неплохо стать еще богаче. Мне надоело грабить! Я хочу надежно
себя обеспечить.

Кер-де-Гри нерешительно помолчал, а его глаза словно
спрятались за легким покрывалом.

- Когда мы придем в Панаму, сэр, как бы все не передрались между
собой из - за Красной Святой!

- Можешь не сомневаться, я сумею поддержать порядок среди моих
людей - строжайший порядок! - пусть мне придется ради этого перевешать
половину их. Не так давно я отправил вестника в Панаму сказать, что сам
туда явлюсь, но это была шутка. А теперь я думаю, не принялись ли они
укреплять город? Но, быть может, и они сочли это шуткой. А теперь иди,
Кер-де-Гри, и никому ни слова! Назначаю тебя моим послом. Пусть мои люди
швыряют золото направо и налево. Поощряй азартные игры - уже сейчас, на
корабле. Подавай им пример в тавернах, пример мотовства. И тогда они
волей - неволей должны будут отправиться со мной. На этот раз мне нужна
целая армия, мой друг, и все равно мы можем погибнуть все до одного. Как
знать, не высшая ли это радость в жизни - рисковать ею? Послужи мне
хорошо, Кер-де-Гри, и, быть может, в один прекрасный день ты станешь
богаче, чем мог бы даже вообразить!

Кер-де-Гри задумчиво прислонился к мачте.

"Наш капитан, наш холодный капитан попался на этот чудесный
неясный слух. Как странно! Словно Красную Святую похитили из моих
объятий. Моя мечта осквернена. И, может быть, все они, когда узнают,
тоже ощутят горечь невозвратимой утраты... и возненавидят капитана
за то, что он украл их заветное желание".

Сэр Эдвард Морган руководил вторжением на Синт-Эустатиус. В разгар
битвы гибкий коричневый индеец, незаметно подкравшись, всадил длинный
нож ему в живот. Вице-губернатор сжал губы в узкую прямую линию и осел
на землю.

"Мои белые штаны совсем испорчены, - подумал он. И зачем этому
дьяволу понадобилось заколоть меня, когда дело шло так хорошо! Я
удостоился бы особой благодарности его величества, а теперь меня уже не
будет на Ямайке, чтобы получить ее. Боже! Он выбрал чувствительное
место!"

Вот тут он и осознал всю глубину трагедии.

- Простой нож, - пробормотал он, - и в живот! Будь это шпага в
руке равного... но какой - то нож - и в живот! Вид у меня, наверное,
совсем неприличный - кровь, грязь. И я не в силах выпрямиться! О черт!
Негодяй ударил в чувствительное место.

Подчиненные печально отвезли его в Порт-Ройал.

- Произошло неизбежное, - сказал он губернатору. Подкрался ко мне с
ножом и ударил меня в живот. Вероятно, у него не хватило роста ударить
выше. Доложите о случившемся его величеству, прошу вас, сэр. Но, будьте
так любезны, не упоминайте про нож... и про живот. А теперь не оставите
ли вы меня наедине с моей дочерью. Мой час близок.

Элизабет склонилась над ним в сумраке затененной комнаты.

- Вы опасно ранены, отец?

- Да, очень опасно. Я сейчас умру.

- Вздор, батюшка, вы просто шутите, чтобы подразнить меня.

- Элизабет, разве это похоже на вздор? И когда ты слышала, чтобы я
шутил? Мне надо сказать тебе многое, а время коротко. Как ты будешь
жить? Денег почти не осталось. С тех самых пор, как король последний
раз сделал заем, мы жили только на мое жалованье.

- Но о чем вы говорите, батюшка! Вы не можете умереть и оставить
меня совсем одну, бросить меня в далекой колонии! Нет, не можете! Не
можете!

- Могу или не могу, но я сейчас умру. Так обсудим это, пока есть
время. Возможно, твой кузен, столь прославившийся разбоем, позаботится
о тебе, Элизабет. Мне тягостна эта мысль, но... но... жить надо...
очень надо. И все - таки он твой кузен.

- Не верю! Не хочу! Вы не можете умереть)

- Ты будешь гостить у губернатора, пока тебе не доведется
встретиться с твоим кузеном. Объясни ему точно, как обстоят дела. Не
заискивай... но и не будь слишком гордой. Помни, он твой кровный
родственник, хотя и разбойник. - Его хриплое дыхание становилось все
громче. Элизабет тихонько заплакала, как ребенок, который не может
решить, больно ему или только кажется. Наконец, сэр Эдвард произнес с
трудом: - Говорят, джентльмена можно узнать по тому, как он встречает
смерть... но мне невыносимо хочется застонать. Вот Роберт застонал ба,
если бы хотел. Конечно, Роберт был чудак... но все-таки... он же мой
родной брат... и он визжал бы, если бы ему так хотелось. Элизабет,
будь... добра... уйди из комнаты. Я очень сожалею... но я буду стонать.
Никогда никому про это не говори... Элизабет... ты обещаешь...
никому... не говорить про это?

Когда она вернулась в комнату, сэр Эдвард Морган был мертв.

В Камбрию пришла весна, волной катясь из Индий и из жаркого сухого
сердца Африки, - пятнадцатая весна с тех пор, как Генри покинул дом.
Старому Роберту нравилось тешиться мыслью, что весну с тропических
островов присылает в Камбрию его сын, и, как ни странно, он в это
уверовал. Горы одевались зеленым пухом, а деревья расправляли на ветру
нежные листочки.

Лицо старого Роберта затвердело. Губы его хранили не улыбку, а
скорее, гримасу боли, словно какая - то мученическая улыбка замерзла на