Уэйкфилду, и тут в памяти моей всплыло имя Берчела Фенна. То был, как
читатель, вероятно, помнит, человек, переправлявший через границу беглых
французских пленных. Как он это делал? Не вывесил же на дверях табличку
"Переправляю беглых, обращаться сюда"? Сколько он брал за услуги? Или,
быть может, он трудился безвозмездно, из милосердия? Ничего этого я не
знал, и любопытство мое возбуждено было до крайности. Благодаря деньгам
мистера Роумена и тому, что я свободно владел языком, до сей минуты все
у меня шло как по маслу и без помощи мистера Фенна, но я все равно не
успокоился бы, пока не подобрал бы ключа ко всем этим тайнам, ведь мне,
как на грех, не было известно о сем загадочном джентльмене ничего, кроме
его имени. Я не знал рода его занятий - лишь то, что он Пособник Бегле-
цов; не знал, где он живет - в городе или в деревне; не знал, беден он
или богат; не знал и того, каким образом завоевать его доверие. Было бы
слишком неосторожно шагать по большой дороге и спрашивать каждого
встречного-поперечного про человека, о котором сведения мои столь скуд-
ны, и уж вовсе глупо постучаться к нему и столкнуться нос к носу с поли-
цией! Однако же разгадать эту головоломку было очень соблазнительно, и я
свернул с прямого пути и направился к Уэйкфилду; я шел, навострив уши, в
надежде случайно услыхать нужное мне имя, а в остальном положился на
свою счастливую звезду. Ежели богиня Удача (как ни Говорите, особа женс-
кого пола) окажется ко мне милостива и наведет меня на след этого чело-
века, свеча за мной не пропадет; ежели нет - я без труда сумею уте-
шиться. Итак, я решил попытать счастья, но почти не надеялся на успех,
и, право же, просто чудо, что все окончилось благополучно, и, верно, не
всякому святому удаются такие чудеса, как счастливчику Сент-Иву!
вместе с пассажирами дилижанса, направлявшегося на север, и вышел в путь
до крайности недовольный самим собой и всем светом. День еще только за-
нимался; воздух был сырой, холодный, солнце стояло совсем низко и скоро
должно было скрыться за широким пологом туч, что наплывали с северо-за-
пада и затянули чуть не полнеба. Вот уже прозрачными прутьями начал
хлестать дождь; вот уже все вокруг наполнилось шумом воды, стекающей в
канавы и рвы, и я понял, что сегодня мне суждено промокнуть до нитки, а
в мокром платье я выгляжу ничуть не элегантнее вымокшей кошки. При пос-
леднем проблеске тонувшего в тучах солнца я углядел впереди на повороте
дороги крытую повозку престранного вида, которую еле тащили изнуренные
клячи. Пешеходу любопытно все, что может отвлечь его от невзгод ненаст-
ного дня, так что я прибавил шагу и вскоре поравнялся с диковинным эки-
пажем.
слышал, разъезжают набойщики ситца: она была двухколесная, впереди си-
денье для кучера; внутрь фургона вела дверь, и там хватило бы места для
весьма солидного груза ткани или же, в случае крайней нужды, для четырех
и даже пяти человек. Но, право, если так должны были странствовать люди,
я мог их только пожалеть! Им пришлось бы сидеть в темноте - там не было
ничего похожего на окно, и всю дорогу внутренности их, должно быть,
взбалтывало, что твою микстуру, - повозка о двух колесах была не только
неказиста, но и до неприличия страдала килевой качкой. Коротко говоря,
если с первого взгляда у меня и мелькнула мысль, что в повозке этой мо-
гут передвигаться люди, я тот же час от нее отмахнулся; но мне по-преж-
нему было любопытно, что же в ней за груз и откуда она следует. Колеса и
лошади забрызганы были грязью всех цветов и оттенков, словно долго тащи-
лись по многим и разнообразным дорогам. Возница то и дело взмахивал кну-
том, но все понапрасну. Казалось, странный экипаж этот давно уже не ос-
танавливался, быть может, ехал даже всю ночь, и сейчас, поутру, в начале
девятого часа, возницу, видно, тревожило, что он опаздывает. Я посмотрел
на дышло, чтобы узнать имя владельца повозки, и вздрогнул. Беспечному
баловню судьбы вновь улыбнулось счастье: на дышле выведено было "Берчел
Фенн"!
мне не ответил, но принялся нещадно нахлестывать лошадей. Усталые клячи,
которые едва передвигали ноги, никак не отозвались на его жестокость, и
я без всякого труда продолжал шагать рядом с повозкой, улыбаясь про себя
тщетности его усилий и теряясь в догадках, чем они вызваны. Я с виду от-
нюдь не столь грозен, чтобы пускаться от меня наутек; к тому же совесть
моя была не вовсе чиста, я скорее привык сам остерегаться, нежели ви-
деть, как робеют предо мной. Наконец возница перестал нахлестывать лоша-
дей и, словно признав себя побежденным, вложил кнут в карман сиденья.
чанину это не те лицу.
поднимая шапку.
веселой беседой.
ключик подберу, что твой проповедник. Скажу не хвалясь, доставались мне
попутчики и поугрюмей вашего, но я и с ними отлично ладил. Вы домой еде-
те?
чае мы еще наглядимся друг на друга, ведь нам по пути. Послушайте, а по-
чему бы вам меня не подвезти? У вас на козлах вполне хватит места на
двоих.
лись вперед и тут же стали.
пускать в ход силу.
с вашим братом, бродягами да бездельниками, не связываюсь, вон какое де-
ло.
бесстрашно подходя к нему, - Впрочем, вы правы, дорога пустынна, долго
ли до беды. Но вам ведь ничего не грозит. Оттого вы мне и по душе, мне
люба ваша осмотрительность, ваш простодушный и застенчивый нрав. Только
почему вы от меня-то ждете худого? Открыли бы дверь, приютили бы меня,
дали бы мне местечко в этом ящике или как, бишь, он у вас прозывается?
речи и воззрился на меня, окончательно ошалев от ужаса.
разбойник, в этом ящике я вам не опасен. Главное, держите меня под зам-
ком. А ведь тут и вправду замок, ящик-то ваш на запоре, - сказал я, по-
дергав дверь. - A propos [18], что у вас там за груз? Видно, очень цен-
ный.
ясь.
туп; сразу же кто-то чихнул снова, но тут возчик, словно очнувшись, гру-
бо выбранился, оборотился к лошадям да с такой силой вытянул их кнутом,
что они взяли в галоп, и несуразная двуколка во всю прыть понеслась по
дороге.
дующий миг в мозгу моем словно молния сверкнула, - я все понял. Вот она,
разгадка тайны Фенна; вот как он переправляет беглых пленников: по ночам
везет их через всю Англию в крытом возке. Только что рядом со мною были
французы; чихнул в повозке мой соотечественник, мой товарищ, быть может,
мой друг! И я припустился вдогонку.
лия; весь подавшись вперед, он бешено нахлестывал лошадей и кричал на
них, что было мочи; они скакали галопом, копыта дробно стучали по
большаку, и повозка, подпрыгивая на ухабах, скрылась в ореоле дождя и
брызжущей во все - стороны грязи. Всего минуту назад она влеклась, точно
хромая корова, и вот уже летит, точно колесница Аполлона. Никогда нельзя
заранее сказать, на что способен человек, пока его хорошенько не испуга-
ешь!
но теперь, когда я узнал, что соотечественники мои так близко, ни о чем
другом я уже не думал. Еще ярдов через сотню повозка круто свернула с
большой дороги на проселок, густо обсаженный позимнему безлистными де-
ревьями, и скрылась из виду. Когда я опять ее увидел, расстояние между
нами намного увеличилось, но опасность, что она ускользнет от меня, уже
миновала: лошади снова еле передвигали ноги. Я убедился, что теперь им
от меня не уйти, и сам замедлил шаг, стараясь отдышаться.
рота и посыпанная гравием аллея; я вошел в ворота и, пройдя еще немного,
увидел добротный, красного кирпича дом, построенный, должно быть, лет
семьдесят назад, со множеством окон, выходящих на лужайку и в сад. За
домом виднелись службы и остроконечные скирды сена; судя по всему, в
прошлом это был барский дом, да попал в руки какому-нибудь фермеру-арен-
датору, который одинаково равнодушен и к внешнему виду своих владений и
к истинному комфорту. Следы небрежения виднелись на каждом шагу: кусты
не подстрижены, газоны запущены, стекла в окнах побиты и кое-как заклее-
ны бумагой или заткнуты тряпьем. Двор стеной обступали деревья, по
большей части вечнозеленые, и скрывали его от любопытных глаз. Когда в
Шилова Юлия
Круз Андрей
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Лукьяненко Сергей
Маккэфри Энн