бесконечную беспамятную гонку. Шли с потайными фонарями, светя только под ноги.
Темп задавал Дворжак, и трое его сыновей, здоровые лбы, выбивались из сил,
вподменку таща носилки с Олегом. Но, если и рассчитывал пан Ярек стряхнуть с
хвоста увязавшихся с ним мушкетёров, - не вышло. На самолюбии, на упрямстве, на
закушенных пенных удилах они держались вровень со взрослыми до самого утра, до
той секунды, когда Дворжак завёл всех в низину, поросшую дождевым кустарником,
и скомандовал ложиться на днёвку, - да и то пацаны дождались, пока он сядет на
землю и скинет обувь, и только тогда попадали сами. Идти в светлое время было
слишком рискованно. Если колдуна примутся искать всерьёз - а чего ещё ждать? -
то местные пустят в небо своих драгоценных, трижды бережёных охотничьих птиц,
редких и вроде как вымирающих, но все ещё не вымерших тварей, зубастых и
противных, но страшных не зубами, а зоркостью и внимательностью. Беглецам
оставалось прятаться в густых кустах и надеяться лишь на то, что за ночь они
успели уйти в отрыв, - да на младших Дворжаков, которые несколькими группами
всю ночь разбегались в разные стороны от фермы, путая следы.
медведь, и почти тотчас захрапел.
же заставить этих мушкетёрских паразитов вернуться домой, - и осторожно
разрабатывал голеностоп. Согнуть - разогнуть. Согнуть - разогнуть... Всё бы
ничего, и не больно даже, только вот поскрипывает...
собирающих все репьи себе на задницу. Он так давно не вспоминал об "Артеке" и
вообще о Земле. Наверное, настало время.
некоторое время перестанет быть человеком. А будет "шлюссоре-аха", "дух гор",
если переводить с местного дословно, а если по-дворжаковски - то железный гном,
вполне даже сказочный персонаж, да только за гранью добра и зла. He-человек.
всех светил - две звезды да искусственный спутник. Там небо усеяно звёздами и
гуляет луна. Там восходы над морем... Там тепло ночами, но не так, как здесь, и
пахнет не болотом, а розами и горячим камнем.
было бы скверно. А так - ещё можно думать...
пути - в железные гномы, во-первых, но это никогда не поздно, всё равно что в
могилу, - и во-вторых - искать барха, что по-местному означает многое: и
большой пень дерева, росшего на бугре, и коварную яму на старом болоте, и
проигравшегося игрока в колышки, и очень умного, но заносчивого человека. А
также - то ли настоящих, то ли самозваных старых учёных и инженеров, за
неизвестно какие грехи изгнанных из Верхнего. Тут, в долине, они занимаются
малопонятным шаманством, пытаясь возобновить контроль над обезумевшими
механизмами, собирают по лесам и свалкам железяки - не на металл, как местные
кузнецы, и не для переделки "на зажигалки", как Олег и другие земляне, а чтобы
изучить, восстановить, спаять, заставить работать...
переночевать... старый приятель у нас тут живёт, тридцать лет не виделись,
Потапов его фамилия...
ворота им никто не откроет, жители Верхнего точно так же, как и барха, вряд ли
знают, что делать. Иначе не забирали бы без возврата всех бедолаг, угодивших в
ползун.
перестал. У него уже была своя лаборатория, и сто человек персонала, и важная
тема - что-то с энергетикой. А у нас - деревенская школа на полтораста
ребятишек, трения с местным населением и хлеб насущный...
вот - не слушаются. Возможно, эта дрянь в первую очередь обрабатывает нервные
волокна. То есть наверняка так оно и есть, потому что иначе - было бы
дьявольски больно. А боли нет.
одна, то другая...
чтобы не осквернять испражнениями ночлег. Ну и густы кусты, приходится методом
тыка: тык-тык-тык... сейчас будет шлакбамм...
освоим - и можно будет сматываться... нечего ребятишкам со мной таскаться,
убьются насмерть или заразу подхватят, риск невелик, но есть, а главное, что
ведь бессмысленно все и бесполезно. Со мной покончено. Надо просто надёжно
подвести черту...
плечом вперёд вывалился на лужайку. Он замер, прислушиваясь. И что-то услышал.
Повернул в ту сторону голову...
"не будь рядом" - такие вот тяжёлые и твёрдые у неё шишки) стоял космический
корабль. Это был маленький корабль и совсем не похожий на те, которые Олегу уже
доводилось видеть; но он был более настоящий. Его совсем не хотелось сравнивать
со всякой там посудой, даже и неопознанной. Скорее уж он походил на катер - на
мощный скоростной океанский катер для каких-нибудь гонок века.
на автомобилях, а откидывалась вверх, и Олег сначала принял её за крыло.
Изломанное, как у чайки, крыло.
Лицом вниз. Голова его была в крови. Это он издавал звуки, привлекшие внимание
Олега: тихий мучительный хрип.
Рра-Рашт. На обычно невозмутимом лице читалась крайняя взволнованность.
Зовут.
зовут". Получается, тот, кто зовёт, - без сознания.
раньше не водилось.
показал чёрную ладонь с шестью растопыренными пальцами. - Так мы. Вот... -
другая ладонь над ней на небольшом расстоянии и под прямым углом - будто на
одной ладони что-то невидимое и не очень большое лежит, а другой сверху он это
невидимое прижимает. - Так суб. А вот так... - верхняя ладонь встала
вертикально, коснулась кончиками пальцев нижней, - так оно. Куда попасть.
Здессь, - Рра-Рашт чуть пошевелил кончиком пальца, - здессь слышно из. Больше
нигде никто.
пространство. Оно как бы всегда здесь, перед нами - но мы смотрим на него с
ребра и поэтому не видим. Чтобы попасть туда, нужно делать манёвр в
субпространстве - что является полным законченным безумием. Якобы в этом
развёрнутом пространстве и находится древняя Империя - Архипелаг. В разное
время с разных планет многие пытались туда попасть...
ничего полезного не нашёл. В полнейшей пустоте - звёздное скопление из семи
подозрительно одинаковых звёзд, два десятка одинаковых стерильных планет:
каменные шары с атмосферами из азота и углекислоты... Корабль выскочил из суба
почти сразу, как ушёл туда, - но на борту прошло девяносто лет. Только один из
пилотов остался в живых. Мой отец. Они очень долго искали обратную дорогу...
палец ко лбу, потом провёл им линию - от себя и вперёд, вперёд... Он пойдёт на
зов, понял Санька. А назад... И вдруг понял, что не хочет спрашивать.