не повинных полицейских.
закрывая глаза. - А также к Тому и Хэнку.
не отставала от Нэнси:
раскисай!.. Если мы потеряем надежду, то обе просто погибнем. С нами
разделаются самым жестоким образом Поэтому надо думать и разрабатывать
какой-то план.
клетках!.. Если бы мы были заперты хотя бы в комнате, тогда, может
быть... А так... - И она разразилась безудержным громким плачем.
руки Не так уж и безнадежны наши дела Утром Льюк и Авраам откроют
клетки, дадут нам поесть, а потом выведут в поле, чтобы мы могли
справить нужду. И если все получится, у нас будет возможность слинять из
этого поганого места.
вспомнив, как убили Тома и Хэнка - Нет. У меня на уме кое-что другое. Я
попытаюсь соблазнить одного из братьев. А если получится, то и обоих
сразу. И тогда, если мне удастся дотянуться хотя бы до одного из их
пистолетов, я просто без зазрения совести пристрелю их как бешеных псов.
Нэнси обдумала сей необычный план, все сильнее пугаясь того, чем эта
затея может закончиться.
присмотреть на поле какой-нибудь камень потяжелее или хотя бы палку.
соображения, я их с радостью выслушаю.
Нэнси.
что их товарищей надо искать именно здесь? Послушай, Нэнси, что я тебе
скажу: сейчас для нас самое главное - постараться как следует выспаться.
Завтра надо быть со свежей головой и ничего не бояться. Они пока не
убьют нас без крайней необходимости. Мы сейчас представляем для них
огромную ценность - им нужны к Пасхе заранее приготовленные человеческие
жертвы. И мне кажется, что нам надо держаться и действовать вместе.
мысленно пожелали друг другу спокойного отдыха. После этого Нэнси не
переставала молиться, покуда ее не свалил сон от бесконечного повторения
одних и тех же фраз. Спала она плохо, постанывая и все время
переворачиваясь с боку на бок.
рассматривала потолок. Комната была ярко освещена, даже чересчур ярко -
похитители почему-то остерегались оставлять девушек в темноте. Гвен
старалась не думать сейчас ни о Салли, ни о тех кошмарах, которые ей
пришлось пережить. Теперь она любыми силами должна была выжить, и
вдохновлял ее на это пример собственного, уже покойного ныне, деда. В
свое время он много рассказывал внучке о немецких концлагерях, но она
тогда лишь часть из его историй могла понять. Теперь же, когда весь ужас
приближающейся лютой смерти предстал перед ней, Гвен особенно хотелось
позаимствовать у деда хоть каплю мужества. Из его рассказов она твердо
усвоила одно: там, в концлагерях, удавалось выжить только хитростью и
изобретательностью. Те же, кто лишь молился, не получили ничего от своих
призывов к милости Божьей, и участь таких людей была очень печальной.
Поэтому Гвен понимала, что надо собрать всю решимость и силу воли, чтобы
появилась надежда выбраться из этого ада.
существовать в этом мире. И то, что ей уготована смерть по какой-то
прихоти безумных мракобесов, еще сильнее подстегивало ее желание выжить.
Ее бывший муж Уоррен работал инженером на крупном металлургическом
комбинате. Он успел быстро сделать себе неплохую карьеру, добившись
успеха благодаря ряду внесенных им рацпредложений, которые кое-кто из
начальства считал даже "гениальными". Среди коллег Уоррен пользовался
уважением, и многим казался образцом не только на службе, но и в быту.
своей персоны, особенно после свадьбы. Уоррен чувствовал себя настоящим
супругом, выполняющим свои обязанности от начала и до конца. Еще бы: он
ведь хорошо зарабатывает, не жалеет сил ради благополучия своей семьи...
Естественно, он ожидал, что Гвен будет прекрасно готовить и ухаживать за
ним, как это делали его мать и стареющая незамужняя тетушка, когда он
был еще холостым. Гвен вышла замуж за Уоррена Дэвиса, когда оба они
учились на последнем курсе университета в штате Западная Виргиния, что в
Моргантауне. Гвен должна была стать учительницей начальной школы, а он,
разумеется, готовился к поприщу инженера. Оба получали кое-какую
материальную помощь от родителей, небольшую стипендию, но все равно,
чтобы свести концы с концами, им приходилось брать ссуды в студенческой
кассе, а во время летних каникул подыскивать себе какую-нибудь
работенку. Поэтому Гвен всегда смотрела на их брачный союз, как на
равный. И ее вклад в семейный бюджет был поначалу ничуть не меньше того,
что вносил в него Уоррен. Но чуть не с самых первых дней их совместной
жизни Уоррен ясно дал Гвен понять, что в доме главным должен быть
мужчина. Тем более что полученное образование и дальнейшая успешная
карьера, по мнению Уоррена, автоматически давали ему право на
превосходство во всем. В начале их романа и совместной жизни Гвен даже
не пыталась с ним спорить, решив отложить борьбу за свои права на потом,
если, конечно, в этом будет острая необходимость. Между тем заниматься
домашним хозяйством ей ничто не мешало: на ее плечи легла и готовка, и
мытье посуды, стирка, уборка и все прочее, чем занимаются обычно
домохозяйки. А ведь она, кроме того, Должна была продолжать и
заканчивать образование, а потом искать работу и учить детей в школе.
Уоррен же и пальцем не прикасался к домашней работе. Его оценки в
университете были выше, чем у Гвен, к тому же все прекрасно понимали,
что инженеры зарабатывают куда больше учителей начальных школ. Может,
именно поэтому Гвен так подавляла в себе любые сомнения насчет их
совместной жизни и не думала даже перечить его главенству в семье.
точку на ее учительской карьере. Правда, она не оставляла попыток
подыскать себе место хотя бы на время, но все было безрезультатно. И
следующей весной у нее родилась дочка, которую назвали Эми. К этому
времени Уоррен уже работал на металлургическом комбинате, и его
жизненные интересы все сильнее замыкались на служебных обязанностях.
Гвен же беспрестанно хлопотала по дому и была так занята малышкой, что,
к сожалению, слишком поздно заметила перемены в муже. Может быть, ей и
не стоило так торопиться с первенцем, но она считала, что ребенок только
укрепит их союз. К тому же Уоррен и сам настаивал, чтобы она ни в коем
случае не шла на аборт. Слишком поздно осознала Гвен, что в ее возрасте
рановато обременять себя ролью матери, а для ее бурной и кипучей натуры
пока больше подошла бы ежедневная работа в школе, постоянное общение с
людьми, дружеские вечера, походы в театры и кино.
с этим проблем не возникло. Но с каждым днем его поведение все сильнее
настораживало молодую мать и супругу: муж становился угрюмым,
эгоистичным, чересчур требовательным и неуступчивым. Уоррен беспрестанно
хвастался перед ней и их общими знакомыми своими выдающимися научными
достижениями и быстрым продвижением по службе. И чем дальше, тем больше.
Вскоре он окончательно перестал считать ее равной. Конечно, это
чувствовалось и раньше. Но теперь его отношение к жене, как к низшей по
положению, стало принимать прямо-таки угрожающий размах. Когда же
наконец Гвен пришлось сознаться себе в этом, она решилась на неожиданный
выход - полностью погрузиться в домашнюю рутину. Увлечься походами по
магазинам, готовкой, стиркой, развлечением его приятелей и сослуживцев
и, конечно, все свободное время отдавать дочери'. Правда, Уоррен, надо
признать, был довольно сносным отцом; и когда он находился дома и не был
занят своими делами, он мог какое-то время даже посидеть с Эми. Но и это
стало постепенно тревожить Гвен. Потому что теперь ей начало мерещиться,
будто, проводя часы или даже минуты с дочерью, он тем самым просто
избегает общения с самой Гвен.
Может, это ее излишняя мнительность начинает проступать наружу в столь
извращенной форме?.. Неужели так должна заканчиваться любая супружеская
жизнь? Или все дело тут в ней самой - может быть, не стоило так
торопиться с браком, да еще сразу рожать?
обсуждались супругами открыто. Хотя каждый из них чувствовал, что
семейная жизнь начинает давать трещину, всем друзьям они по-прежнему
казались счастливой парой, и каждый переживал назревающий раскол в
одиночку. Все чаще и чаще по вечерам они просто говорили друг другу
"спокойной ночи", и не только не занижались больше любовью, но перестали
даже просто целовать друг друга перед сном. Все былое тепло и
сердечность постепенно переросли в набор обычных жестов вежливости. Пока
Эми подрастала, они старались как можно чаще говорить о ней, о ее
развитии и способностях, только бы разговор не перекинулся случайно на
их собственные взаимоотношения. Когда же пришло время развода, для всех
приятелей и знакомых это было как снег на голову - ни один из них не мог
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Посняков Андрей
Корнев Павел
Мурич Виктор
Посняков Андрей