Ну его! -- Человек что-то презрительно отшвырнул. Это что-то упало между
Даном и Юной -- красивый темно-голубой каменный наконечник для стрелы, все
еще хранивший тепло рук мастера.
дрозд с улиткой.
головой. -- Ты продолжаешь делать каменное оружие просто потому, что ты
делал его всегда, но когда дойдет до схватки со Зверем, увидишь -- все
бесполезно.
Человек осторожно ударил по камню, и осколки жалобно запели, разлетаясь в
стороны.
земле, и ничего с ними не случится.
поверю.
-- Волк! Волк!
Молодого Джима.
Пастуха больше нет. Бегающий Ночью удрал. Все волки ушли.
прогнал? Ты?
веков. Разве ты не был одним из них? -- спросил Пак.
показал свой бок, весь покрытый зарубцевавшимися шрамами. Ужасные белые
вмятины усеивали и его руки от локтя до плеча.
человека, -- как у тебя оказалось вот это? Ну, показывай, показывай! -- И
он протянул свою маленькую руку.
железа нож, величиной чуть ли не с короткий меч, и, подышав на него,
протянул рукояткой вперед Паку. Тот осторожно взял его, наклонив голову,
тихонько провел пальцем от острия к рукоятке и, поднеся поближе, стал так
пристально рассматривать, словно перед ним был часовой механизм.
скворец.
Повернись к свету, чтобы я мог получше рассмотреть, и закрой глаз.
и дети, сидевшие вверху на склоне, увидели, что на месте правого глаза у
человека было одно только сморщенное веко. Пак быстро повернул человека
обратно, и они оба снова сели.
человек, словно оправдываясь. -- Разве я мог поступить иначе? Ты ж
понимаешь, Робин.
дрожал, произнес:
Скалы, перед вами я говорю! Дотронься до ножа!
вперед.
[*81], которая посылает ветры плавающим по морям, -- начал он нараспев. --
Я -- Купивший Нож, я -- Защита Людей. Такие имена дали мне в этой стране
Белых Скал, лежащей между лесом и морем.
твою честь, -- это еще не все, что нужно человеку. Ему надо, чтоб у него
был свой очаг, чтобы вокруг очага, ничего не боясь, сидели его дети и их
мать вместе с ними.
история.
никого, кто бы разжег мой собственный очаг и приготовил мне еду. Я
променял все это на Волшебный Нож, который я купил для избавления своего
народа от Зверя. Человек не должен подчиняться Зверю. Разве я мог
поступить иначе?
страну, как кость в зубастой пасти. Он подкрадывался сзади, когда стада
шли на водопой, он следил за ними у прудов. Во время стрижки овец он
врывался в загоны прямо у нас под носом, и хотя мы кидали в него камнями,
спокойно прогуливался меж пасущихся овец, выбирая себе жертву. Он
подкрадывался по ночам в наши хижины и утаскивал младенцев прямо из
материнских рук, он созывал своих собратьев и средь бела дня нападал на
пастухов на открытых скалах. Но нет, он делал так совсем не всегда! В
том-то и была его хитрость. Время от времени он уходил, чтобы мы о нем
забыли. Год-другой мы его не видели, не слышали, не замечали. И вот когда
наши стада начинали тучнеть, а пастухи переставали постоянно оглядываться,
когда дети играли на открытых местах, а женщины ходили за водой
поодиночке, опять и опять возвращался он -- Проклятье Скал, Бегающий
Ночью, Серый Пастух -- этот Зверь, Зверь, Зверь!
научился увертываться от удара каменного топора. Похоже, он даже знал,
когда камень на нем был с трещиной. Часто это выяснялось только в тот
момент, когда ты опускал топор на морду Зверя. Тогда -- хрясь! -- камень
разваливается на куски, у тебя в руке остается только ручка от топора, а
зубы Зверя уже впиваются тебе в бок! Я испытал это на себе. Или бывало еще
так. По вечерам из-за росы, тумана или дождя жилы, которыми мы
прикручивали наконечник копья к древку, ослабевали, несмотря на то что мы
и держали их у себя под одеждой весь день, предохраняя от влаги. Хотя ты
идешь один, ты так близко к дому, что решаешь остановиться и подтянуть
провисшие жилы -- руками, зубами или какой-нибудь выброшенной морем
деревяшкой. Ты наклоняешься -- и на тебе! Именно ради этой минуты Зверь
крался за тобой по пятам с той минуты, как взошли звезды. Он страшно рычит
-- рррр-уррр, -- в ответ из ложбины Нортона раздалось такое эхо, словно
выла целая стая, -- прыгает тебе на плечи, стараясь добраться до горла, и,
может статься, дальше твои овцы побегут уже без тебя. Ну ладно, сражаться
со Зверем -- это еще куда ни шло, но видеть, что он, сражаясь с тобой,
тебя же презирает -- это не менее больно, чем чувствовать, как его клыки
вонзаются тебе в сердце. Скажи, почему так получается: человек хочет
сделать так много, а может так мало?
Но наш народ боялся. Даже моя мать, жрица, и та испугалась, когда я ей
рассказал о своем желании. Мы привыкли бояться Зверя. Когда он оставил нас
в покое, я был уже мужчиной и у меня появилась Возлюбленная -- она, как и
мать, была жрицей. Она приходила ждать меня у прудов. Может быть, Зверь
просто устал, может быть, отправился к своим богам узнать, чем бы
причинить нам побольше зла. Как бы то ни было, он ушел, и мы вздохнули
свободнее. Женщины снова стали петь, следили за детьми уже не так строго,
и стада паслись на самых отдаленных пастбищах. Свое я погнал вон туда, --
он махнул рукой в сторону леса, неясной полоской встававшего у горизонта,
-- там превосходная молодая трава. Потом стадо двинулось на север. Я шел
следом, пока оно не приблизилось к деревьям, -- он понизил голос, -- где
живут Дети Ночи. -- Он снова указал на север.
почему?
как целыми днями они горели на опушке леса. К тому же там живут Дети Ночи.
Все знают, что они настоящие волшебники, хотя и поклоняются тем же богам,
что и мы. Когда к ним попадает какой-нибудь человек, они вкладывают в него
чужую душу, заставляют говорить чужие слова, бегущие как вода. Но голос
сердца звал меня на север. Когда я пас овец около леса, я увидел, как три
Зверя преследуют человека. По тому, что он бежал к деревьям, я понял, что
он -- житель леса. Мы, жители Белых Скал, деревьев боимся больше, чем
Зверя. Топора у того человека не было, зато был такой вот нож. Один Зверь
прыгнул на него. Человек ударил его ножом. Зверь упал замертво. Другие,
скуля, бросились прочь. От наших пастухов они бы никогда так не побежали.
Человек исчез среди деревьев. Я осмотрел убитого Зверя. Он был убит
необычным способом: на теле не было ни ссадин, ни кровоподтеков, одна
только глубокая, зияющая рана, которая рассекла его злое сердце. Это было
здорово! Теперь-то я знал, что нож был заколдованный, и стал думать, как
бы добыть его. Я очень много думал об этом.
"Вижу по лицу: ты увидел что-то новое. Что это?"