Чтение 22–й страницы книги ~Зеленые цепочки~

Эти слова и тон, каким они были сказаны, больно хлестнули по самолюбию
шпиона. Он откинулся на спинку стула и высокомерно взглянул на майора.

- Вы хотите от меня откровенности? Пожалуйста. Скажу откровенно, что вы
глупы, как пробка. Майор расхохотался.

- Неужели я таким выгляжу? Раньше мне говорили другое... Но все-таки как
же это случилось, что я вас поймал? Вы умны, а я глуп, и вдруг...

- Что ж, повезло вам.

- Ах, вот в чем дело!

- Да, но только ненадолго.

- Неужели рассчитываете убежать?

- Эх... убежать! - сказал шпион. Он сжал руку в кулак так, что захрустели
суставы, и этим немного успокоил себя.

- Трусите, трусите, - со смехом сказал опять майор. - Я вашу натуру
немного знаю. "Молодец против овец"... Слышали такую пословицу?

Не стоило больше дразнить его. Однорукий засунул руку в карман и слегка
покачивался на стуле. Он не слушал майора. О чем он думал? Что за борьба
происходила в его душе? Угадать было трудно.

Драгоценные минуты уходили бесполезно. Майор уже решил, что все потеряно,
план его провалился, как вдруг инвалид вздрогнул и, подняв мутные глаза,
хрипло спросил:

- Что вы хотите от меня?

- Система вашей работы - раз, ваши соучастники - два, ваши задания, кроме
ракет, - три... Ну, и пока хватит.

- Сколько времени?

- Без восьми минут пять часов.

- Уже без восьми... - откашлявшись, горько заговорил шпион. - Самое
неумолимое в жизни - это время. - Он неожиданно встал и запел: - "Что час,
то короче к могиле наш путь..." Такая песня была в дни моей молодости, -
пояснил он. - Теперь только я понял эти слова. Нет. Я не боюсь смерти... Я
знал, куда иду и зачем иду. Обидно только то, что плоды будут пожинать
другие. Не завтра - послезавтра Ленинград падет, и в этом есть и моя
заслуга. Я ждал этой минуты давно. Я готовился к ней...

- Выпейте воды.

Однорукий вытер пену, выступившую у него на губах, выпил залпом
предложенную воду и безумными глазами посмотрел на майора. Лицо его было
бледно, и верхняя губа чуть подергивалась.

- Сколько времени?.. А впрочем, не надо... не говорите... Вы справедливо
сказали, - моя карта бита... Да, бита, только не вами. У вас еще нос не
дорос, чтобы меня обвести вокруг пальца. И сейчас вы это узнаете. Да, да...
сейчас... скоро...

- Ближе к делу, - сухо заметил майор.

- Ближе к делу? Извольте... Я вам скажу. Все, все... Но предупреждаю, что
вы не воспользуетесь этими показаниями. Не понимаете? Не верите мне? А я
говорю правду, сущую правду. Этого вы ведь и хотели от меня? Так вот: в
нашей игре мы оба проиграли. Итак, - система? Моя система - это круги. Я
прибыл в Ленинград и окружаю себя людьми: Семен, эти немцы - хозяева дома...

- Воронов с племянником, - подсказал майор. - Ага... Вы уже пронюхали?
Да, Воронов.

- А еще?

- Записывайте, гражданин следователь. Фрост из Электротока, Шварцер из
Петрорайгужа, - начал он торопливо перечислять фамилии предателей, давая им
хлесткие циничные характеристики, указывая адреса и приметы,

- Записывайте. Это мой круг. Эти люди общаются со мной и больше никого не
знают. Друг с другом они почти не знакомы. Кроме меня, есть в Ленинграде
другие круги, в центре их - другие люди, но я о них ничего не знаю.

- Кто же руководит вами?

- Его здесь нет. Он за линией фронта и приедет сюда вместе с германской
армией.

- Каким путем вас снабжают?

- Самолетом.

- Где сбрасывают груз?

- На Всеволожской, на совхозном поле.

- Есть определенный день?

- Мы вызываем самолет по радио.

- Где находится приемник?

- У Семена на чердаке. Там же спрятаны боеприпасы. Пишите скорей... Что
вы еще хотите знать? Что я задушил свою собственную дочь... Что я пытал
ваших людей...

- Об этом - в другой раз. Кроме ракет "зеленые цепочки", какие у вас еще
были задания?

- Откуда вы знаете о "зеленых цепочках"?

- Отвечайте.

- Да, были... Литейный мост мы взорвем в день штурма и отрежем отход...
Мы собираем военные сведения и по радио передаем в штаб разведки. Составляем
списки... Вам хочется иметь шифр? Да? Он у Шварцера, о котором я говорил,
спрятан в несгораемом шкафу вместе с советскими документами. Мы уже начинаем
путать свое с вашим... Скоро все будет наше.

- Почему вы убили вашего сообщника у Сиверской?

- Это вам тоже известно?.. Извольте, скажу. Ненадежен. Завербован был
глупо и только под давлением страха согласился работать на нас. Я боялся,
что в Ленинграде он передумает, зайдет к вам и продаст.

- Кто тот человек в военной форме, которому вы передали чемоданы на
Сытном рынке?

- Э-э!.. Да вы действительно знаете меня. Старший сын этого немца.

- Все, что вы сказали, правда?

- Да. Сегодня я первый раз в жизни говорю правду, и то только потому, что
перед лицом смерти не лгут.

- Вы сильно облегчили мне работу...

- Не радуйтесь... Все это вам ни к чему. Остались уже секунды... Устал...
Скажите, - сколько времени?

Майор посмотрел на осунувшееся лицо врага и сказал, отчеканивая каждое
слово:

- Сейчас ровно пять минут шестого.

- Что? Чушь... У вас часы спешат.

- Сейчас проверю по другим, - невозмутимо сказал майор и, вынув из
кармана другие часы, протянул их однорукому. - Убедитесь. На этих тоже пять
минут шестого.

Шпион посмотрел на часы, потом на следователя, снова на часы и снова на
следователя. На лице появилась болезненная улыбка.

- Это мои часы?

- Да. Я нашел их в картошке.

- Вы - сам сатана!.. Да, моя карта бита... Он долго сидел, опустив голову
на грудь, и тяжело дышал. Затем медленно поднялся и, покачнувшись, ухватился
рукой за спинку стула.

- Если бы вы знали, что пережил я... - с трудом произнес он. - Нет...
нельзя умирать несколько раз... Я еще жив!

С этими словами он взмахнул стулом и что было силы бросил его в
следователя. Удар пришелся в стену. Майор, понимая состояние врага, был
готов к любой неожиданности.

- Замятин! - крикнул он, отскочив в сторону. Однорукий, оскалив зубы,
приготовился к прыжку.

- Стреляю! - резко предупредил майор, вскинув пистолет.

- Стреляй!.. Я покойник! - закричал шпион и кинулся на майора.

В это время в комнату вбежали Замятин и двое красноармейцев Они с трудом
повалили его на пол. Однорукий бился в каком-то бешеном остервенении,
выкрикивая непонятные слова.

- Держите его крепче. Это припадок, - сказал майор, пряча пистолет в
кобуру.

Несколько минут однорукий продолжал корчиться, затем, обессиленный,
затих, весь как-то обмяк и только изредка вздрагивал. Ему расстегнули ворот,
дали воды.

- Оставьте его теперь, - приказал майор, когда шпион начал ровно дышать.
- Он уснет.

Сон продолжался недолго. Открыв глаза, шпион с недоумением посмотрел
вокруг себя и встал как ни в чем не бывало.

- Кажется, у меня был припадок. Плохо... Я считал, что вылечился до
конца. Последний припадок у меня был, если не ошибаюсь, в тысяча девятьсот
двадцать девятом году.

- Где вы лечились? - спросил обычным тоном майор.

- За границей. Вылечил меня известный германский профессор, и, между
прочим, еврей.

- Вам нужно опять к нему обратиться.

- Слушаюсь. В первый же день, как только попаду на тот свет, разыщу
непременно. Пускай лечит.

Майор нахмурился и, пристально посмотрев на шпиона, спросил:

- Вы в состоянии идти?

- Да. Куда угодно.

- Товарищ Замятин, перенесите чемоданы в машину, а мы уведем
арестованного.

22. СПАСЕНИЕ

Поздно ночью, во время третьей воздушной тревоги, пришли на подмогу
моряки, расквартированные где-то на Карповке. Узнав, что в подвале засыпаны
люди, они сменили уставших дружинников.

- Полундра! - выкрикивали два коренастых моряка, переваливая громадную
глыбу сцементированных кирпичей.

- А ну, корешок, еще раз... взяли!

Глыба рухнула. Работали без лопат - руками, разбрасывая кирпичи в разные
стороны, не обращая внимания на зенитную стрельбу, сыпавшиеся кругом