Чтение 22–й страницы книги ~Утопия 14~

славе и могуществе своих мужей.

- Послушай-ка, Эд,- сказал, улыбаясь, Пол,- ведь они же все-
таки милые люди.

- А кто не милый? Разве что я. Меня бесит их чувство
превосходства, их проклятая иерархия, которая определяет
качество людей при помощи машин. Наверх всплывают очень серые
люди.

- А вот еще идут!- выкрикнул человек в очках с толстыми
стеклами, выглядывая за дверь. Издалека приближались топот
марширующих ног и басовое гудение барабана. Шум все нарастал,
послышался свисток, и медные трубы оркестра грохнули какую-то
мелодию.

Пол и Финнерти устремились к двери.

- Кто это? - стараясь перекричать грохот оркестра, спросил
Финнерти у человека в толстых очках.

Тот улыбнулся.

- Секрет. Вряд ли они хотят, чтобы кто-либо знал это.

Во главе процессии,- окруженный четырьмя трубачами, одетыми в
восточные одежды, шел напыщенный серьезный старик, торжественно
несущий на вытянутых руках слоновый клык, исписанный загадочными
символами. Над ним вздымалось невероятных размеров квадратное
знамя в руках у ярмарочного гиганта, окруженного дюжиной арабов
в разноцветном тряпье. Знамя это с четырьмя зелеными совами,
казалось, должно было все объяснить. Оно было исписано четырьмя
строчками давно забытых, а возможно, и только что изобретенных
письмен. За знаменем шагал оркестр, наигрывающий арабскую
мелодию. Были также и вымпелы с изображением совы, прицепленные
к трубам, а надпись на тот. случай, если ее кто не заметит на
знамени, повторялась еще на огромном барабане футов двенадцати в
диаметре, который везли на тележке.

- Ура, - тихо произнес человек в очках с толстыми стеклами.

- А почему вы приветствуете их?- спросил Финнерти.

- А вам не кажется, что кто-то обязан это сделать? Особенно в
отношении Люка Люббока. Это тот, что идет с клыком.

- Чудесное занятие,- сказал Фнннерти.- А что он собой
представляет?

- Секрет. Если он скажет, это перестанет быть секретом.

- Он выглядит очень важным.

- Но клык все-таки важнее.

Парадная процессия завернула за угол, послышались свистки, и
музыка умолкла. Потом в конце улицы опять раздался свист, и все
началось сызнова, когда группа одетых в шотландские юбочки
волынщиков показалась вдали.

- В парке проводится соревнование участников парадов,- сказал
человек в очках с толстыми стеклами.- Вот так они и будут
маршировать здесь часами. Давайте вернемся в салун и выпьем.

- За наш счет?- спросил Финнерти.

- А за чей же еще? -

- Погодите,- сказал Пол,- это должно быть интересным.

Какой-то автомобиль только что появился со стороны северного
берега реки, и его водитель раздраженно сигналил марширующим,
которые загораживали ему дорогу. Сирена автомобиля и волынки
вопили друг на дружку, пока последние шеренги марширующих не
свернули на боковую улицу. Пол слишком поздно узнал сидящего за
рулем человека и не успел спрятаться. Шеферд удивленно и с
некоторым осуждением уставился на него, помахал неопределенно
рукой и проехал. Из заднего окна выглядывали маленькие глазки
Фреда Беррингера.

Пол решил не придавать никакого значения этому инциденту. Он
уселся в кабинке с плотным коротышкой, а Финнерти отправился за
новой порцией спиртного.

- Как ваш сын? спросил Пол.

- Сын, доктор, ах да, конечно, мой сын. Вы говорили, что
собираетесь поговорить с Мэтисоном относительно него, не так ли?
Так что же сказал старина Мэтисон?

- Я его еще не видел. Как-то случай не подвернулся.

Человек покачал головой.

- Мэтисон, Мэтисон, под этой холодной внешностью скрывается
ледяное сердце. Да, теперь уже нет необходимости разговаривать с
ним. С моим мальчиком все утряслось.

- В самом деле? Очень рад слышать.

- Да, он повесился утром на кухне.

- Господи!

- Да, я передал ему все, что вы мне сказали вчера, и это было
настолько безнадежно, что он сдался. Это ведь лучший выход. Нас.
здесь слишком много. Выпьем! Вы проливаете свое виски!

- Что здесь происходит?- спросил Финнерти.

- Да я рассказывал доктору, что мой сын не видел причин
оставаться в живых и сдался сегодня утром - на шнуре от утюга.

Пол закрыл глаза.

- Боже мой, какой ужас!

Человек посмотрел на Пола со смесью замешательства и
раздражения.

- Вот тебе и раз, и какого только черта я делаю это? Выпейте,
доктор, и возьмите себя в руки. У меня нет сына и вообще никогда
не было.- Он потряс руку Пола.- Вы слышите меня? Это я так
просто.

- Тогда почему бы мне не расколоть вашу дурацкую башку?-
сказал Пол, приподымаясь с места.

- Потому что ты уже засел здесь как клин,- сказал Финнерти,
толкая его обратно на место. Он придвинул к ним стаканы.

- Простите,- сказал человек в очках Полу.- Мне просто
хотелось поглядеть, как работают мозги у сверхчеловеков. Каков
показатель вашего интеллекта, доктор?

- Это есть в списках. Почему бы вам не сходить и не
поглядеть?

Да, это действительно было в списках. Показатель интеллекта
каждого, измеренный Национальными Стандартными Всеобщими
Классификационными Испытаниями,- вывешивался публично в Айлиуме
- в полицейском участке.

- Ну что ж, продолжайте,- кисло сказал Пол, -
поэкспериментируйте надо мной еще немного. Мне это, страшно
нравится,

- Вы выбрали неудачное подопытное животное, если вы
собираетесь узнать, что представляют собой те, что по ту сторону
реки,- сказал Финнерти.- Это странный парень.

- Вы ведь тоже инженер?

- Был, пока не ушел.

Человек изумился.

- А знаете, это ведь проливает свет на многое, если только вы
меня не разыгрываете. Значит, имеются и недовольные, так?

- Пока мы знаем двух,- сказал Финнерти.

- А знаете ли, я в некотором роде предпочел бы не встречать
вас. Намного спокойнее думать об оппозиции как о простой
одноликой и абсолютно неправой массе. А теперь мне придется
засорять свое мышление исключениями.

- А к кому же вы сами себя причисляете?- спросил Пол.-
Надгосударственный Сократ, что ли?

- Фамилия - Лэшер, преподобный Джеймс Дж. Лэшер, Р-127 и ОН-
55. Священник из Корпуса Реконструкций и Ремонта.

- Первый номер - номер протестантского проповедника. А что
означает второй, этот "ОН"? - спросил Финнерти.

- Общественные Науки,- сказал Лэшер.- Цифра 55 обозначает
магистр антропологии.

- А что делать антропологу в наши дни? - спросил Пол.

- То же самое, что делает и сверхкомплектный проповедник,- он
становится общественным деятелем, скучным человеком или чудаком,
а возможно, и бюрократом.- Лэшер переводил взгляд с Пола на
Финнерти и обратно.- Вас я знаю, вы доктор Протеус. А вы?

- Финнерти. Эдвард Френсис Финнерти, некогда ИСи-002.

- Это ведь редчайший номер - через два нуля!- сказал Лэшер.-
Мне случалось быть знакомым с несколькими людьми с одним нулем,
но с двумя я не видел ни разу. Думаю, что это самая высокая
квалификация, с которой мне когда-либо приходилось обмениваться
Дружескими словами. Если бы сам папа римский открыл лавочку в
этой стране, то он был бы только на один пункт выше - в серии Р,
естественно. У него был бы Р-001. Мне где-то говорили, что номер
этот сохраняют за ним, несмотря на возражения предводителей
епископальной церкви, которыесами хотят получить Р-001 для себя.
Тонкое это дело...

- Они могли дать ему отрицательное число,- сказал Пол.

- Тогда и епископы потребовали бы того же. Мой стакан пуст.

- А что это вы толковали относительно оппозиции, имея в виду
людей по ту сторону реки?- сказал Пол.- Вы считаете, что они
работают на руку дьяволу, так?

- Нет, это вы уж слишком загнули. Я сказал бы, что вы
показали, какую узкую сферу вы оставляете духовным лицам для их
деятельности, большинству из них во всяком случае. Когда до
войны я беседовал со своей паствой, я обычно наставлял их, что,
мол, их духовная жизнь перед лицом бога - главное, а что их роль