read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



- Храню пот наше прошлое, Андрон... Для кого прошлое как бы мертво, а
для нас с тобой оно ведь до последней клеточки живое. На днях вот достал
мотовило, случайно задержалось у деда Коршака - почти находка века,
любопытнейший будет экспонат... У Коршака есть и жернова ручные но пока не
отдает, старый скупердяй. На что они ему? А?.. Ну, давай приступим к
осмотру...
Панас Емельянович начал показывать Ягничу музей.
Были тут старинные рыбацкие приспособления, и плахты, и очипки, розное
ярмо от чумацкого воза, и невиданный агрегат громоздился у окна - целый
ткацкий станок, настроенный для работы... На столах под стеклом растения
всякие - ковыль белочубый, и дурман, и чабрец, и даже стебель обычной
горькой полыни... Целые гербарии кураевского растительного мира. Вся его
флора. А по стенам увеличенные фотографии, наверное, собранные с каких-то
удостоверений, размытые, затуманенные то ли от неумелого увеличения, то ли
от давности лет. Сколько дала Отчизне Кураевка достойных людей,
прославивших ее и трудом и подвигом на фронтах!.. Одних только моряков на
полстены! Да какие моряки! Ягнич Федот на торпедном катере героем погиб во
время атаки... Чсрнобаенко-средний дослужился до контр-адмирала, недавно
умер во Владивостоке.
И так на кого ни посмотри: этот, как пот Савва Чередниченко, Одессу
защищал, Кавказ держал, а позднее отличился в Керченском десанте; Белоконь
стал героем за Севастополь; Петро Шафран по ленд-лизу ходил и сейчас
где-то ходит с сейнерами в Атлантику... Узрел Ягнич на стенде и свою
особу, едва узнал себя в этом нарубке в праздничной белой матроске:
увеличили его с давнишней фотографии, сохранившейся у сестры,- плечистый
молодцеватый морячок, в веселых глазах - отвага, бескозырка с лентами
красуется на юношеской лобастой голове...
"Старший мастер парусного дела на учебно-рабочем судне "Орион" - такая
подпись стоит под этим "экспонатом".
Все верно, только почему старший? А может, и в самом деле старший?
И еще на одной фотографии, на групповом снимке первых кураевских
комсомольцев, нашел себя Ягнич и глазастого, худющего тогда Чередниченко
(в каких-то штиблетах лежал впереди всех на траве). А рядом с ним Иванилов
Женька, который во время войны командовал танковым батальоном и погиб
где-то под Кенигсбергом... Не без усилий Ягнич отыскал на этой групповой и
Панаса Емельяновича, в ту пору молодого кураевского учителя; он
примостился сбоку, уже и тогда был чем-то словно бы малость напуганный...
Действительно стоящий экспонат. Это же прощальная карточка их ячейки,
когда хлопцы, перед тем как разойтись по своим жизненным дорогам, однажды
на Октябрьские сфотографировались вместе - в первый и в последний раз...
Многих, многих уже нет. Единицы остались. И среди этих единиц вас двое,
грустновато застывших сейчас перед стендами.
- А эту узнаешь? - С таинственные видом Панас Емельянович подвел Ягнича
още к одному стенду.
С туманной фотографии смотрела на них молодая круглолицая девчушка в
летной форме... Саня Хуторная!
Смотрела и улыбалась, чуточку даже лукаво: ну, какова я перед вами,
деды? Все они тогда были влюблены в нее до беспамятства, однако подобрать
ключ к ее сердцу никому нс удалось. Петь - певала с ними, к морю на лунную
дорожку смотреть ходила, а чтобы выделить кого-нибудь из них, чтобы
OKOIIIKO в свою светелку открыть для кого-то...
О нет, извиняйте, хлопцы! В одну из ночей Саня исчезла из села весьма
загадочно, думали, не утонула ли, даже розыски объявила встревоженная
Кураевка. Объявилась их Саня через некоторое время не так и далеко, на
Северном Кавказе, в авиационном училище. Сначала вроде бы устроилась там
официанткой, компоты подавала курсантам, а потом вскружила голову одному
из командиров и вскоре вышла за него замуж. Не столько, говорят, из любви,
сколько из желания во что бы то ни стало выучиться на летчицу - муж твердо
пообещал ей помочь. И добилась-таки своего, упрямая девчонка! Выучилась,
блестяще овладела летным искусством, принимала в составе женского экипажа
участие в дальних перелетах, которые начинались под крымским солнцем, а
завершались где-то в тундре,- был тогда установлен какой-то очень
значительный рекорд.
Когда в лучах славы купалась, прилетела Хуторная на самолете прямо в
Кураевку, посадила машину на окраине села, на чабанских угодьях, привела к
родителям в хату своего седого мужа, тоже боевого авиатора, который был к
тому времени в довольно высоком чине. Ах, Саня, Саня, неугомонная душа! С
первого дня войны рвалась ты навстречу опасностям, совершала отчаянные
боевые вылеты мужа потеряла, а тебя все что-то щадило, хотя не раз
возвращалась на аэродром в изрешеченной кабине. Снова и снова поднималась
в небо, уходила на задания - больше, кажется, там и жила, в небе, в
полетах, дневных и ночных.
Суждено было ей познать и радость наступления, и уже в эти дни погибла
Саня Хуторная в воздушной схватке с врагом где-то над Таманью. Орлица в
боях, сердцем не защищенная, незадолго до гибели опалилась короткой и
жгучей, как молния, фронтовой любовью. Была в последнем полете с
летчиком-юношей, которого встретила между боями где-то на полевых
аэродромах. Встретила и тут же влюбилась. С ним ушла и в полет - разбились
в один день, в один миг, и, как уверяет легенда, упали на землю в объятиях
друг друга. Официальная версия утверждала, что, охваченные пламенем, они
не имели никакого шанса спастись, кое-кто же из кураевских до сих пор
уверен: могла это Санька и нарочно подстроить, либо ослепленная чувством к
возлюбленному, либо из ревности к какой-нибудь другой, из боязни потерять
эту свою впервые обретенную, впервые открытую в пылающем небо любовь...
Кажется, у этого стенда гораздо дольше, чем у других, стояли они, эти
двое состарившихся людей, стояли, каждый СВОР думая о вечно юной девушке с
соколиными крыльями.
- Вот ее, Саню пашу, никакая уж старость не догонит...
- Не догонит, правда, - согласился учитель,- Когдато сказал поэт:
"Хорошо умереть молодым..." Верно, пожалуй... Хотя, говорят, что и годы
несут преимущество - просветляют дух, дарят человеку мудрость...
- Сплав для жизни нужен, сплав двуединый - молодого и зрелого,- сказал
Ягнич и начал расспрашивать Нанаса Емельяновича про сына: где он? Что он?
Как дальше планирует свою жизнь?
- Если б я это знал,- вздохнул Веремеенко.
- Да возьми ты его за грудки, Панас, встряхни, заставь опомниться! -
посоветовал Ягиич сурово,- Если не себя, то пусть честь девушки
побережет... У них же там с Инкой чувства. Пускай не вздумает обидеть ее,
не то будет иметь дело со мной.
- Ох, Андрон, Андрон, дотронулся ты до самой больной моей раны... Ну
что я могу? Сам бы добровольно в могилу лег, лишь бы только он стал другим.
- Совесть - вот что надо в нем разбудить!
- Если она в ном есть...
Пригорюнившийся, пришибленный, стоял Панас Емельянович среди своих
экспонатов. Некогда такой шустрый да непоседливый, а сейчас куда вся эта
живость подевалась? Сморщился, высох, одна горстка, щепотка от человека
осталась.
- Будем все-таки надеяться, Панас...
- Да, будем... Что еще остается...
На дворе - море кураевского солнца.
Возле правления колхоза, скучая, ждет кого-то компания молодых людей,
приезжих, а может, и здешних:
хлопцы в футболках, среди них девушка, кем-то, похоже, обиженная -
насупленная, сидит с аэрофлотской сумкой через плечо. Она на одной скамье,
хлопцы напротив, на другой, все в небрежных нозах, какие-то посеревшие от
скуки. Видимо, приняли Ягнича ча конторского сторожа, потому что, как
только он стал приближаться, заговорили:
"А ну, спросим этого долгожителя..." Требовательным, исключающим
возражения тоном допытывались, где председатель, когда он будет, а если в
поле, то где искать, в каких именно полях? Ягнич выслушал и молча, без
единого слова, проследовал мимо них, дав таким образом понять, что не тот
они избрали тон п разговоре с долгожителем. "Глухой,- донеслось ему вслед
равнодушное и беззлобное,- а еще, может, и немой?"
Потом он пересек серый от пыли скверик, разбитый среди села (это тоже
Чередпиченкова заслуга); пысажспные вдоль берега вербы, серебристостью
напоминая оливы, ниспадают ветвями к самой воде. Вода мутна, в масляных
пятнах, замусоренная подсолнечной лузгой. Плавает тут одинокий лебедь,
ручной, сытый, похожий на гусака.
Детвора с берега зовет его: "Мишко! Мишко!" И оп плывет на голос -
мальчики булками кормят его с рук.
Ягнич еще не совсем отошел от обиды, причиненной ему возле правления,
причиненной, видимо, без злого умысла, вот так - походя, от нечего делать.
Этот пренебрежительный тон, какая-то хамская манера разговаривать... Даже
не потрудились встать перед старшим, да, видно, и не считали для себя это
нужным; понятия не имеют, что нет в этом для них ничего зазорного,
нисколько бы это не унизило их, скорее вызвало бы к ним только уважение.
Кто их воспитывает? Похоже, Кураевка ничем их не привлекает; источник
раздумий для других, па них она способна навеять лишь скуку и скуку. А для
Ягнича она заполнена до отказа, населена и перенаселена живыми образами
тех, кого знал сызмальства, кто существует для Ягнича и поныне во всей
своей человеческой неповторимости. Павшие на полях битв, истаявшие в
Кураевке от ран да от хвороб, пропавшие без вести и для многих уже
забытые, проходят они перед Ягничем живыми шумными толпами, не тронутые
временем, но подвластные годам, разгуливают по садам, смеются и печалятся
в кураевских дворах и на улицах, бранятся и милуются, волшебною силой
памяти подают свои голоса, и он их отчетливо слышит, и различает, и сам па
них откликается из этих своих нынешних лет одиночества. Полна, полна для
него Кураевка людом видимым и невидимым - от древних пастухов в домотканых
армяках до нынешнего плечистого комбайнера и его красавицы дочери!
Прохаживаясь по Кураевке, Ягнич и сам не заметил, как очутился возле



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 [ 22 ] 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.