знакомиться? Нет нужды, ответил взглядом Парфен.
рад искренне. Чаю налил, пепельницу подставил, анекдот рассказал.
продать.
Москвы уполномочен.
деньги живые?
знает. Умные молчат и не задают вопросов.
решение. Сел за стол. Сказал строго:
крестила и я, смотри, - (рванул из-под галстука, из-под рубашки), - крестик
не снимаю?! Ты знаешь, что я пощусь, в церковь хожу, что я Богу своему
истинному... - Тут голос двойника истерически сорвался.
десять отламывают.
естественно, тех, что у Змея) тысячу.
нету к прогрессу?
Писатель, приметивший это сразу, но сберегавший увиденное до времени.
бессмертную продал!
целости!
может, меня пытали! Обманом подпись добыли! Бог, он правду всегда узнает! И
оступившегося простит, а искусителей накажет!
смертной силой веры поцеловал его, а на людишек, стоявших перед ним,
посмотрел черными глазами несмирившегося пророка.
что ли, вместе?
сволочь вообще. Захотел проверить.
в коридорах власти кричать не принято (впрочем, и любым иным). - Что, я и
без того не знал? Зачем замарался? А сам я не сволочь? Женщину сегодня за
тыщу хотел купить - с душой и всем прочим! А ты - не сволочь?
нормальные люди что делают? Они основное прячут, а на часть начинают душу
отводить, праздновать, безобразничать! До самого дна подлости доходят! Ты
писателем считаешь себя, ты должен все насквозь пройти до последней степени
низости, чтобы на своей шкуре... До самого, повторяю, дна!
хочет выпить.
русскому человеку.
и нельзя так говорить. "Остолбенение" - не процесс, а явление мгновенное, то
есть взял человек и застыл как столб от какого-либо потрясения. А потом
оживает (или нет - в зависимости от обстоятельств, ибо есть люди
остолбеневшие навсегда - от любви, например; чтобы не быть голословным,
автор ссылается на собственный пример: он как остолбенел в оны лета, так и
не отстолбенел еще и никогда уж, наверное, не отстолбенеет).
процесс! Как в ударившемся о преграду поезде (упаси, Господи, - и прости за
неудачный пример!) вещи и люди долго еще будут нестись с прежней скоростью
(что, кажется, и происходит на некоторых магистральных рейлвеях нынешнего
нашего бытия), так и в остолбеневшем русском человеке все долго еще несется
и движется, пока не застынет в настоящем полном столбняке. И даже более
того, одна часть остолбеневает, а другие движутся - и часто совсем в разных
направлениях. Вместо того чтобы вихрь двух тел, как в голливудском (не к
ночи будь помянут) боевике, ринулся к привратному менту, чтобы выпотрошить
его, подлюку, и дознаться, куда делся Змей, взвихрились потоки не телесные,
а мыслительные.
того, чтобы заниматься дурью, давно бы они сидели у домашних очагов,
осыпанные долларами и поцелуями близких, разговаривая дельно, как истинные
отцы семейств, о шубах, новых телевизорах и прочих позволительных теперь
роскошествах: например, не выписать ли сразу два литературно-художественных
журнала?
собратьям, так как ему показался подозрительным вид человека в затрапезе с
дорогим портфелем в руках, да еще пристегнутого к нему наручниками! И уж из
милиции портфеля не выцарапать теперь, денег не видать ни в жизнь! Но еще
хуже, если Змеем, увидев несуразность в его облике, заинтересовались
бандиты, которые сюда так и шастают по разным своим делам. Тогда не только
портфеля и денег не видать, но и самого Змея: отпилят ему в самом деле руку,
зря он так шутил, а потом и самого распилят на части, и следов его не
найдешь! - содрогнулись Писатель и Парфен.
глазом моргнуть), что вот исчез Змей, а он даже не успел расспросить его,
как и чем он жил в последнее время. Были школьные дружки, потом разошлись, у
каждого своя судьба, но ведь есть же точки соприкосновения, уж кому, как не
Писателю, уметь их найти! Не спросил: как ты, Змеюшка, почему ты один
живешь, о чем не спишь по ночам, о чем думаешь, глядя на улетающий в небе
гусиный караван, на щебечущих на земле детей? Не спросил! Ушел человек - и
теперь не спросишь!
совпадению думал на ту же тему. Не от нас уходит человек, а - в нас уходит!
Живший, бывший с нами, он нас меньше беспокоил и интересовал, а как уйдет,
начинаешь и его вопросами пытать, и на его вопросы отвечать, и вдруг снится
он, снится, снится, до слез! Живший, он в себе жил, ну и около нас немного,
а в нас - совсем чуть-чуть. Уйдя же, он полностью переходит в нас!
становимся! Тяжелее... Мудрее... Начинаем больше думать о тех, в ком мы
останемся. Больше о себе думать - в высшем смысле!
что, уписав столько страниц, не удосужился толком рассказать, а что они за
люди-то: Змей, Парфен, Писатель, а иначе говоря Сергей Викторович Углов,
Павел Павлович Парфенов и Иван Алексеевич Свинцитский... Отделался
скороговоркой, а ведь за каждым из них - Жизнь и Судьба. О, если б не
проклятые законы жанра, не позволяющие надолго останавливать движение! - оно
должно нестись стремительно, как гоголевская птица-тройка! Правда, Гоголь,
сочиняя по жанру то же, что и, извините, автор данного текста, то есть
плутовской роман в реалистической транскрипции, мог позволить себе
лирические отступления. Но то, как вы правильно заметите, Гоголь!..
роман - и чего б там только не было! О когдатошней любви, например Змея к
той, кто стала его женой, а потом бросила его, и он забыл о ней, а она,
между прочим, его все ждет, все ждет, а он и не знает... Или о любви жены
Афанасьев Роман
Круз Андрей
Суворов Виктор
Орлов Алекс
Афанасьев Роман
Майер Стефани