лице одного из них по мере сокращения расстояния явственно обозначается
приветственная улыбка. Игорь Вальдано узнает школьную подругу своей сестры.
ужасную историю, завершившуюся отвратительной дракой, не удастся. Покуда
будет происходить обмен любезностями, ни к чему не обязывающими фразами,
покуда мальчики угостят девочку в те не слишком изобильные времена
изысканным "ВТ", пока они будут решать про себя (перемигиваясь, как
карточные партнеры), стоит ли связываться "со старой коровой", покуда
"корова" будет прикидывать (делая немного глазами, немного руками), какой
может быть польза от "этих сосунков, короче, покуда будут совершаться все
эти невинные светскости, как и было объявлено, без пятнадцати девять
распахнутся стеклянные двери и тихо. как мышка, войдет ясное солнышко - Мара
Доктор в сопровождении Притона - Риты Захаровой.
третий этаж? Первое, воздадим все же должное Гале Иванчук, ибо, не окажись
она сегодня в кафе в столь двусмысленной ситуации, не попадись она сразу в
вестибюле на глаза двум Игорькам, мрачная эта пара поднялась бы наверх, и
уже не Алеше Бессонову пришлось бы в одиннадцатом часу подписывать
милицейский протокол, а Евгению Агапову, по прозвищу Штучка. Мара и Рита
разминулись бы с нашими героями, не встретились бы также, что не менее важно
для нашего typical Siberian adventure of 70s, с Вадиком Купидоном, все
тщательно налаживаемые связи разрываются, таким образом, в мгновение ока
автору приходится без эпилога закругляться, ставить точку и приступать к
исполнению обязанностей младшего научного сотрудника, поскольку
необходимость в трех последующих частях отпадает. Ужасная, ужасная
перспектива... Но все складывалось на редкость, просто чертовски удачно
(безусловно, глядя с корыстной колокольни нашего приключения), даже.
казалось бы, ни к чему не привязанный эпизод с падением Саши-бармена на
грязный кухонный пол и тот сработает на нас.
неопределенных взглядов и улыбок - другой между молодыми людьми и
ассистентом кафедры общей истории будет достигнута весьма зыбкая, не не
вербализированная, но ощутимая некими ответственными за такие ощущения
рецепторами договоренность пойти к Игорю Шубину в гости и послушать музыку
(в соответствии с бессмертным законом), на новом витке спирали вновь
возникает потребность в "Кавказе".
беседой) прекрасную даму, а Вальдано отправляется наверх к своему первому
наставнику. Обнаружив непредвиденную перемену, Игорек теряется и не замечает
у стойки в числе прочей публики Штучку, он вынужден спуститься на второй
этаж в подсобку (куда посторонних строго просят не входить) и униженно
просить бутылку портвейна у официантки Лизы Гуркиной, его собственной
одноклассницы. Пока Лиза смягчится, поверит и отпустит, нарушая правила
торговли, бутылку с сиреневым штампом "Кафе Льдинка" на этикетке, уйдет
драгоценное время. Никотиновая эйфория обернется легким покалыванием в
висках, Галя Иванчук начнет бояться двух не по годам физически развитых
молодых людей, попросится наверх за сумочкой и не вернется.
колыхающуюся за пазухой бутылку, и спросит: "А где?" - ответом ему будет
краткое предложение, образованное из слов преимущественно тюркского
происхождения.
некоторое время самим себе. Минута истекла, лестница преодолена, и вот
долгожданное явление произошло. Как же прореагировал Евгений?
Вадика Каповского, который, устав дразнить Евгения, коротал время, довольно
дерзко положив на стойку пусть и обернутый в газету, но весьма не семейный
журнал.- Мара,- пробормотал Штучка и сполз со своего высокого стула, а
Вадюша, ах, момент слабости, поднял голову, повернулся на пол-оборота к
источнику опасности, при этом быстрым и ловким движением смахнув лишнее со
стойки и переправив за полу пиджака. Увиденное поразило даже его привычный к
сенсациям ум.
огромной копной каштановых волос, в лихой небрежности которой чувствовалась
уверенная рука мастера экстра-класса.
вы понимаете, во все новое (и это в те простые времена заплат и кривых
швов), во все привозное (это опять же в эпоху самопалов и самостроков).
Колониальная сиреневая майка с блестящим рисунком, джинсы изысканнейшего
флоридского покроя с темными пуговицами а-ля медь и блестящими зипперами,
что касается деревянных колодок с кожаным верхом, называемых сабо, то в
блистательном нашем 197... это был самый последний и отчаянный писк.
пришел.
Право, несколько ни к месту восторг, телячья радость. В самом деле, если
оторвать взгляд от пуговиц и лейблов, если заглянуть Маре в глаза, увидеть
линию плеч, безусловно, за всем внешним великолепием можно открыть,
почувствовать не вполне спокойное состояние души, беспросветное девичье
отчаяние и суровую женскую решительность. Самое время в очередной раз
объясниться. Собственно, намек уже был сделан на некие совершенно
конфиденциальные и неотложные дела, заставившие Мару и Риту всю вторую
половину дня перемещаться довольно замысловатым образом из конца в конец
Южносибирска. Две юные дамы разыскивали маленькую красноносую старушку, по
имени Агафья Тихоновна. Эта добрая бабушка за вполне умеренную мзду бралась
прерывать нежелательную беременность, без всяких формальностей и
хирургического вмешательства, одной довольно унизительной, но
высокоэффективной процедурой. В отменном качестве бабушкиной работы убеждал
ничем не обремененный, гладкий животик Риты Захаровой, которая за неполный
год краткого замужества дважды пользовалась услугами безотказной старушки.
Но на сей раз мы вынуждены зафиксировать явную осечку. Бабушки не оказалось
на месте, во всех посещенных подругами явках и малинах (у сестры, у зятя, у
племянницы), везде ждал печальный от ворот поворот, и стало совершенно
ясно,- весеннее щебетание птичек поманило Агафью Тихоновну к корням, к
внукам. за Алтай. Ах, ах, ах. какой скучный конец.
если Мара предалась самым мрачным мыслям, то многоопытный Притон не утеряла
ни грамма природной жизнерадостности. Кстати, если для Мары день
сорокавосьмилетия декана электромеханического факультета оказался днем
сплошных потерь, то для Риты-Притона он ознаменовался блистательным
приобретением (авансом за верность и будущие услуги), ей была презентована
небезызвестная читателям шапочка "эксон", правда, на сей раз красного цвета.
красная крикетная шапочка на голове другой. Подруги приближались, и вместе с
ними волнующий момент произнесения первых после почти полугодовой разлуки
слов. Впрочем, неправда, первые слова уже сказаны по телефону, мы их знаем и
не удивляемся поэтому обыденности прозвучавшей фразы.
восемь рублей, коих в лучшем случае хватило бы на две пары такой неженской
смеси, как коктейль "Весенний", но тут вмешалась весьма практичная Рита и
окончательно определила рисунок сегодняшнего вечера.
веские причины лишали молодежное заведение привлекательности в ее глазах).
сделать нужную для ответа паузу, услышала уверенный мужской тенор:
поворотились к его ехидной физиономии, излучавшей в этот момент все мыслимые
оттенки доброты, широты и общительности одновременно.
Притона встретились на какое-то мгновение, на секундочку, и... дело было
слажено. Мара же, безошибочно угадав значение краткого телепатического
напряжения, сказала, обращаясь уже к Каповскому:
небрежным движением освободил Штучку от мятых бумажек, неловко зажатых между
пальцами кавалера.- Ein момент...- И с этими словами Купидон спрыгнул со
стула и шагнул к служебной двери.
вольной борьбе бывшего официанта ресторана "Южбасс", а ныне бармена кафе
"Льдинка". Анатолия Анатольевича Евстигнеева. Анатолий Анатольевич. как нам
уже случалось заметить, любил музыку, иначе говоря, регулярно и задаром
пользовался он услугами по части записи и перезаписи нашего уважаемого
Вадима Юрьевича. Значит, так, добавив к Штучкиным грошам кое-что из своих
запасов, Вадик вынес из служебной загородки у стойки две, парой газет
лишенные изящества формы бутылки советского полусухого. Да, милейший
читатель, таки грянет сегодня пробка в потолок. В потолок небольшого
частного (личного?) дома на юго-западной окраине города, в Фабричном районе.
Здесь, на Аэроклубовской улице, в доме номер двадцать шесть, в котором
районное отделение милиции имело честь прописать в разное время сначала
Федора Александровича Аверьянова и жену его Людмилу Федоровну, а затем их
дочь Маргариту Федоровну (не правда ли, забавное совпадение отчеств у дочери
и матери?), пройдет небольшая вечеринка, перешедшая в утренник, бывших
выпускников английской спецшколы двух последних лет. В этом доме образцовое,
к слову сказать, отделение милиции не успело прописать бывшего (впрочем,
развестись супругам было пока еще недосуг) мужа Маргариты Федоровны Сергея,
который сюрпризом для всей честной компании нанесет неожиданный визит в
первом часу ночи (в 16.25 по Гринвичу).
Корнев Павел
Шилова Юлия
Корнев Павел
Березин Федор
Суворов Виктор
Курылев Олег