рассказанного им в дальнейшем надо было подтверждать свидетельскими
показаниями к тщательными экспертизами, но главное сейчас заключалось в
том, что задержан именно тот преступник, которого искали и который с
оставшимися в нагане патронами мог безрассудно натворить еще немало
серьезных бед.
сам Жора, сколько себя помнил, не хотел быть "инкубаторным". Единственвый
сын у матери-учительницы, он получил хорошую дошкольную подготовку и в
начальных классах считался лучшим учеником. Чтобы не прослыть среди
соклассников "паинькой", рано начал покуривать, бравируя, отведал
спиртного. Неудержимо хотелось быть лидером во всем. В старших классах
учиться, стало труднее, однако завоеванное лидерство уже не давало Жоре
покоя, и он решил "лидировать" там, где легче. Природа не наделила его
физической силой и смелостью, но после стакана вина эти недостатки словно
исчезали. С отъездом Коробченко на учебу в художественное училище исчезло
и сдерживающее влияние требовательной мамы, контролировавшей дома чуть не
каждый Жорин шаг.
а преподавание специальных дисциплин вели профессиональные художники,
знающие толк в своем деле. Почти на четыре месяца Жора забыл о вине.
Пытался даже бросить курить, но не смог - не хватило силы воли. Перед
Новым годом Коробченко захандрил. Причиной плохого настроения явился в
общем-то пустяк: в красочной предновогодней стенгазете в числе лучших пяти
учащихся курса фамилия Жоры оказалась не на первом месте, а на пятом.
"Плохо - становлюсь серым", - мрачно решил Жора н почувствовал
непреодолимое, нутряное желание "тонизироваться".
боли головой в незнакомой квартире. Мучительно соображая, как здесь
очутился, с трудом узнал в вышедшем из ванной в одних плавках высоком
мускулистом парне с белыми до плеч волосами бармена Стаса, за стойкой
которого вчера исподфишка, вместо кофе, глотал "виски с содовой" и
которому шутя бросил, кажется, последнюю десятку за длинную пачку
фирменных сигарет "Честерфилд". Стас сладко потянулся, поиграл загоревшими
мускулами. Подойдя к дивану, где лежал Жора, усмешливо сказал:
ванной в комнату, бармен в роскошном персидском халате сидел в кресле у
журнального столика и, покачивая белой головой в такт мелодии, слушал
стереомузыку, утробно льющуюся из импортного радиоприемника с подсветкой,
переливающейся всеми цветами радуги.
спросил Стас.
глотками, - назидательно заговорил бармен. - Нам, лапотникам, надо учиться
искусству пития у цивилизованной заграницы... Но привез я тебя в свой дом,
разумеется, не для обучения хорошему тону. Помнишь вчерашний разговор?..
Забыл. Вот дурной... Что ж, вернемся к прошлой теме: нужен приличный
портрет моей собственной персоны, чтобы украсить эти голые плоскости, -
Стас широко провел рукой, будто показывая комнатные стены с хаотически
развешанными по ним разномастными иконками. - Портрет, уточняю, нужен на
холсте, масляными красками, в реалистической манере. Дебильного
абстракционизма в живописи я не признаю. Способен создать такой шедевр?
клином". "Подлечившись", Коробченко вдохновенно начал перечислять, какие
понадобятся краски и материалы, чтобы задуманный портрет получился "на
уровне":
следующей неделе Коробченко принялся набрасывать эскиз будущего
художественного полотна. Вначале Стас хотел запечатлеться в фирмовых
джинсах с зеленой строчкой и в ковбойской рубахе навыпуск, но на
"художественном совете", в котором, кроме Стаса и Жоры, приняли самое
активное участие бесцеремонные девицы с кошачьими именами - Муся, Киса и
Люся, окончательно было решено, что Коробченко изобразит бармена в
персидском халате, задумчиво сидящим у журнального столика.
училище, Жора приезжал к нему домой писать с натуры.
бутылку. Угощая Жору, назидательно поучал:
алкоголиком, никогда не превращай похмелье в самостоятельную пьянку...
увереннее себя чувствовал. Угощений Стаса ему стало не хватать. Чтобы
постоянно "тонизироваться", пришлось унести на вещевой рынок дубленый
полушубок, справленный мамой перед отъездом в училище. Жалко было
расставаться с хорошей вещью, но Коробченко успокоил себя тем, что
прилично заработает на портрете бармена и купит настоящую дубленку.
дрожащая с похмелья рука никак не хотела выводить на ватмане ровные
штрихи. Коробченко под предлогом болезни стал пропускать занятия. Поначалу
ему сочувствовали, доставали дефицитные лекарства, которые Жора заказывал
"от фонаря", но когда узнали истинную причину, прогулов, решили обсудить
поведение симулянта на комсомольском собрании. Коробченко "в знак
протеста" ударился в такой, запой, что позабыл не только о занятиях, но и
о портрете своего мецената. Опомнился он лишь тогда, когда от денег,
вырученных за полушубок, не осталось ни копейки. С училищем пришлось
расстаться.
студенческих столовых, Жора вновь принялся за портрет бармена. Через месяц
работа была закончена. Почти двухметровое полотно в композиционном
отношении очень сильно смахивало на известную суриковскую картину
"Меншиков в Березове", а задумавшийся на нем Стас, облаченный в роскошный
персидский халат, беспардонно походил на опального Александра Даниловича.
Однако "худсовет" - особенно девицы с кошачьими именами - приняли
выполненную работу на "ура". Жора ликовал. Только радость его была
недолгой - меценат оказался прижимистым. В благодарность за свое
классическое изображение бармен отвалил художнику... бутылку шотландского
виски. Оскорбленный до глубины души, Коробченко встретил утро следующего
дня в медвытрезвителе. Платить за вынужденные услуги специализированного
учреждения Жоре, понятно, было нечем. Пришлось плюнуть на оскорбленное
самолюбие и снова идти к бармену. Стас, выслушав просьбу - одолжить
пятьдесят рублей, усмехнулся:
лица, а не глотать по-черному спиртное. Хочешь быстро подкалымить, могу
рекомендовать хорошему человеку. Запомни: в конторе осмотра вагонов на
станции Омск-грузовой спросишь Толика Ерофеева, Скажешь, по моей
протекции...
"Вкалывал" он осмотрщиком вагонов и даже на работе был во всем фирмовом.
На причастность его к железнодорожному транспорту указывала лишь черная
форменная фуражка с крылатой кокардой. Поигрывая молоточком на длинной
рукоятке. Толик с ухмылочкой выслушал Коробченко и сухо изрек:
Жора.
одиннадцати, "Работать" начали в полночь, но допустили "брак". Застигнутые
милицией с четырьмя толстыми кипами импортных джинсов, украденных из
контейнера, оба "осмотрщика" укатили с "ночной смены" в автомашине с
зарешеченными окнами. В итоге вместо обещанных Толиком десяти четвертных
Жора получил три года пребывания в колонии и под охраной отправился в
Красноярский край. Толик, как выяснилось при судебном разбирательстве,
оказался "осмотрщиком" со стажем и отбыл выполнять назначенное ему судом
пятилетнее задание в места более отдаленные. К удивлению Коробченко, на
протяжении всего судебного процесса Ерофеев ни словом не обмолвился о
бармене Стасе. Промолчал о нем и перепуганный Жора.
из письма Лели Кудряшкиной. Сообщение это вломило так, что Жора не мог
найти себе места. Стараясь приглушить дущевную боль физической болью,
начал было накалывать на пальцах левой руки татуировку "Мама", но вспомнил
школьную любовь и выколол "Леля". Нестерпимо хотелось "тонизироваться",
однако в колонии не было даже запаха спиртного. Постепенно Жора "привык не
пить". Обдумывая свою неудачно начавшуюся жизнь, внезапно для себя сделал
вывод: виновник всех бед - бармен Стас. И Коробченко сам себе поклялся
убить Стаса. Мысль о беспощадной мести до безумия овладела Жорой.
Увлекательный рассказ Савелия Вожегова о складе немецкого оружия под
Минском еще больше разжег воображение. Коробченко "заболел" навязчивой
идеей - любыми путями раздобыть пистолет.
встречу с Вожеговым, выяснилось, что оставшийся от - войны склад с
пистолетами - пустой треп. Взятые "на испуг" у Вожегова деньги Коробченко
пропил одним махом. Оставаться в чужом городе Жоре не хотелось, а
возвращаться в Сибирь было не на что. К счастью, на железнодорожном
вокзале он случайно познакомился с охранником Колчиным, приехавшим из
Тюмени за вездеходом. Узнав, что Жора сибиряк, Колчин сам предложил за
компанию с ним махнуть в родные края.
Посняков Андрей
Корнев Павел
Шилова Юлия
Лондон Джек
Емилина Ника
Лукин Евгений