Чтение 22–й страницы книги ~Школа двойников~

центнер живого веса плюс острый как бритва ум, густой бас и супермодная
одежда. Она не боялась носить велосипедные трусы, бархатные леггинсы, мини
на грани дозволенного и прозрачные блузки. Спокойно говорила художественному
руководителю студии и любым шеф-редакторам все, что она думает об их
грандиозных проектах. Виртуозно материлась и артистично составляла
убедительные докладные записки, в которых подвергала сомнению разнообразные
начинания и громила все и вся. Словом, она действительно была социологом.

-- Ты хотела меня видеть? Редкий случай. Сейчас кофе возьму. --
Социологиня уплыла к буфетной стойке и вскоре вернулась с чашкой кофе и
тарелкой, перегруженной пирожками и бутербродами. Чрезмерный вес
представительницы самой модной науки на телевидении не был связан с
болезнью, его причина коренилась в жизнелюбии и обжорстве гранд-дамы.

-- Пойду, пожалуй. -- Вечно сидящая на диетах дикторша скоренько допила
свой чай и удалилась.

-- Я хотела бы кое-что выведать, Людмила Андреевна, -- сразу призналась
Лизавета. С умной женщиной лучше играть в открытую. -- Вы же факультет
психологии заканчивали году в восемьдесят восьмом?

-- Где-то так... -- хмыкнула гранд-дама.

-- Значит, должны знать некоего Целуева... -- Лизавета произнесла
фамилию политического продюсера очень вкрадчиво.

-- Кто же не знает старика Целуева! -- рассмеялась социологиня. Ее
смех, отдаленно напоминающий грохот волн, разбитых волнорезом, произвел
сильное впечатление на операторов.

Они замолчали, на минуту забыв о своих творческих горестях, --
подвыпившие операторы всегда погружаются в невеселые разговоры о собственных
загубленных и упущенных возможностях: кого в Голливуд приглашали, за кем
Параджанов охотился, звал снимать "Цвет граната", за кем Тарковский...

В наступившей тишине следующую фразу социологини услышали все:

-- Целуев -- это тип!

-- В каком смысле?

-- Цельный человек, всегда знающий, чего он хочет и как именно этого
"чего" можно добиться. Он учился на нашем курсе. Маяком был, образцом.
Комсорг, отличник, активист. Женился на дочке секретаря обкома, правда, не
первого. В аспирантуру прошел на "ура", диплом защищал по социальной
психологии, но потом переметнулся на кафедру психологии политической, что
позволило ему впоследствии стать преуспевающим консультантом. Открыл
какую-то фирму. А почему нет? Знакомства тестя плюс модная специальность...
-- Социологиня погрустнела. -- Так чем же тебя заинтересовал этот красавчик?

-- Он занимается предвыборной кампанией одного человечка. -- Лизавета
предпочитала говорить правду, когда могла.

-- Да, да, я слышала, -- закивала Людмила Андреевна, -- мне Игорек
говорил.

-- Игорек? -- переспросила Лизавета.

-- Его лучший друг по университету, а теперь злейший враг...

-- Вот как? И что случилось?

-- Понятия не имею. Я не уточняла. Знаю только, что Олежек способен на
все, а Игорь его конкурент...

-- В смысле?..

-- Тоже зарабатывает предвыборными и политическими консультациями, он
меня как-то нанимал для социологического обеспечения проекта. Там ходят
хорошие деньги. -- Гранд-дама погрустнела еще больше, уголки пухлых губ
опустились, из обширной груди вырвался тяжкий вздох. -- У нас, считай, весь
курс на научной политике кормится. Или наукообразной. -- Телевизионный
социолог умела быть честной, когда это не угрожало ее собственному
благополучию.

Лизавета была довольна собой -- именно на такую информацию она и
рассчитывала, раскапывая старые связи господина Целуева. Телефон Игорька
Людмила Андреевна помнила наизусть.

-- Его компания называется "Перигор", двести тридцать четыре -- сорок
пять -- шестьдесят семь.

-- "Перигор"? -- удивилась Лизавета. -- Он имеет какое-то отношение к
этой старой французской провинции?

-- Я тоже сначала не поняла, что это тонкий намек на знаменитого
выходца из Перигора, Шарля Мориса де Талейрана...

Лизавета чуть не поперхнулась кофе.

-- Он выбрал имя великого политика, умудрившегося послужить и
директории, и Наполеону, и Людовику, причем в одном и том же качестве...
Очень грамотно. Должно понравиться нашим политикам... Если они, конечно,
разберутся...

-- Политикам можно разъяснить, -- подхватила социологиня. -- За что ты
мне нравишься, так это за умение быстро соображать. Ну и за
образованность...

-- Что есть, то есть. Только образованный человек может оценить знания
ближнего... -- не стала скромничать Лизавета.

-- Хотела бы я знать, почему тебя волнует Целуев... -- Ответа
социологиня не дождалась и на прощание пропела: -- Подловить его трудно, он
тоже умный и образованный.

-- Поживем -- увидим, -- самоуверенно бросила Лизавета и отправилась к
себе -- дозваниваться до основателя фирмы имени ударника дипломатического
труда Шарля Мориса де Талейрана-Перигора.

Впрочем, на кнопки аппарата она давила напрасно. Номер 234-45-67
молчал. Видимо, "перигорцы" жили по европейским обычаям -- в восемь вечера в
их конторе уже никто не подходил к телефону.

ПЕРВАЯ ШПАРГАЛКА

Петербург прекрасен в любое время года. Разумеется, для тех, кто
понимает. И для тех, кто может любоваться редким простором площадей,
проспектов и даже боковых улиц, гармонией фасадов и державной красотой
дворцов и памятников, не обращая внимания на пыльные бури летом,
несвойственные морскому климату города, и очень даже свойственные метели
зимой.

Утро выдалось солнечным, и имперская столица, построенная для того,
чтобы блистать, заулыбалась всеми своими бесчисленными ртами -- даже такими,
которым улыбаться вовсе не полагается: чугунными щербинами поваленных оград,
пробоинами в дворцовых окнах, дырами в стенах домов и провалами мостовых.
Впрочем, щербины, дыры и провалы -- это частности, а если не обращать
внимания на частности, в остальном все было хорошо.

Солнце -- самый большой во Вселенной сторонник равенства -- радовало
богачей и бедняков, эмансипированных дам и настроенных на домострой
мужичков, сплетничающих старух и хулиганистых мальчишек.

Сославшись на солнечную погоду, директор компании "Перигор" Игорь
Кокошкин предложил Лизавете прогуляться, а заодно и побеседовать. Когда она
позвонила в компанию имени Талейрана и спросила господина Кокошкина, тот
подошел моментально. Он словно ждал ее звонка. Едва Лизавета представилась,
тут же закричал "Да, да, конечно, знаю", немедленно согласился встретиться и
даже не спросил, зачем он вообще нужен ведущей теленовостей. В целом, вел
себя как очень отзывчивый товарищ, прямая противоположность своему другу,
буке и забияке Целуеву.

Лизавета появилась на углу Восстания и Невского точно в срок, в
половине одиннадцатого. Господин Кокошкин уже поджидал ее.

Он действительно не походил на коллегу и приятеля. Высокий, плотный
шатен, некрасивый, с грустными глазами бассета, косолапый и неуклюжий в
своем мешковатом костюме, будто специально сшитом "вне моды, вне времени и
вне страны". Но абсолютными антиподами они с Целуевым не были. Обаятельная
улыбка и проникновенный, заглядывающий в душу взгляд -- вот что выдавало в
двух товарищах представителей одного клана.

-- А вы в жизни гораздо обаятельнее, чем на экране. И не такая злючка,
-- начал профессиональный психологический разбор консультант по политике. --
Почему вы столь неулыбчивы в эфире, столь сосредоточены на том, о чем
говорите?

-- А на чем я должна сосредотачиваться -- на подсчете пролетающих
гусей?

У них были разные профессии. Консультант "вскрывал" собеседника ласково
и с подходцем, мог не спешить, Лизавета же, привыкшая к вечной диктатуре
эфирного дефицита времени, действовала напрямик, резко, чаще всего
нелицеприятно.

-- Нет, при чем тут гуси? Просто можно мягче, нежнее...

-- Ага, нежненько так рассказывать о захвате заложников, очередном
взрыве, банковской афере или многомесячной задержке зарплаты! Вам не
кажется, что в этом случае ласковая улыбка моментально превратиться в оскал
дебила?

-- Я же и не утверждаю, что улыбаться надо всегда. -- Психолог
немедленно уступил даме и сменил тему: -- Я, вообще говоря, из ваших
поклонников, вы очень сильно работаете, мощно, производит впечатление...

Лизавета не обратила внимания на "барскую похвалу" так же, как тремя
минутами раньше пропустила "барский гнев".

Какое-то время они молча шли по Лиговке.

-- Не могу понять, зачем я вам понадобился, -- опять заговорил Игорь
Кокошкин. Он, вероятно, был из породы болтливых знатоков человеческого
сознания и подсознания.

-- А я думала, вам Людмила Андреевна все рассказала, -- воспользовалась
домашней заготовкой Лизавета. Она сразу решила, что поразительная
сговорчивость совершенно незнакомого и занятого человека не может быть
беспричинной. Причина -- предупредительный телефонный звонок однокурсницы.

-- Ох уж эти мне журналисты, все время зрят в корень, -- не растерялся
печальный Кокошкин.

-- И никак не могут заткнуть фонтан. -- Лизавета решила не пояснять,
какой именно фонтан.