Чтение 22–й страницы книги ~Полет ворона~

- Иван не будет, - сказала она. - Ему нельзя.

- Буду, - упрямо надув губы, сказал он. - Сколько можно?!

- И правда, Танька, - сказала Лизавета, видевшая Ивана только трезвым. -
Что-то ты строга больно. Понемножечку всем можно.

- А помножечку и не выйдет, - подмигнув Ивану, сказал Ник. - Что такое
две поллитры на пятерых? Дa еще под такую закусочку. - Он довольно оглядел
стол.

- Ну-с, первый тост предлагаю выпить за хозяйку этого гостеприимного
дома!

- Да ну что вы... - смущенно сказала Лизавета.

- Нет-нет, дорогая Лизавета Валентиновна, за вас! До дна!

Выпили и закусили. Потом по второй. Таня как-то отвлеклась на гостей и
забыла следить за Иваном. А он уже, не в очередь, тихонько наливал себе
третью.

- А вы надолго в наши края? - спрашивала Лизавета Ника.

- А это уж как позволите, дорогая Лизавета Валентиновна. Вообще-то у нас
неделя свободная есть. Совершаем, так сказать, путешествие из Москвы в
Петербург...

- У меня там съемки через неделю, - сказал молчавший доселе Огнев.

- Да, а заодно обкатываем Юрочкино приобретение. - Он показал за окошко,
куда на всякий случай отогнал "Ниву". - Ехали себе, ехали, дай, думаем,
заедем.

- А адрес-то откуда узнали? - спросил Иван.

- Проще простого, любезный друг Вано. Матушке твоей перед отъездом
позвонили, узнать, в городе ли ты. Хотелось, понимаешь, друга детства
повидать. Она и сказала, где ты пребываешь.

- Это хорошо, что успели, - сказал Иван. - Я сегодня уезжать хотел.
Надоело мне тут до чертиков.

- Но теперь-то, надеюсь, останешься?

- Теперь останусь, - тряхнув головой, заявил Иван. - С вами поеду.

- Тогда вы уж тут всю недельку-то и поживите, - сказала Лизавета. - Места
у нас хорошие, вольготные. Порыбачите, по ягодку сходите. Морошки
видимо-невидимо. Говорят, уже малина пошла, черника. А там и ко-лосовички
вылезут... Только вот в доме у нас непросторно. На печке разве
располагайтесь или на веранде. Диван там у меня поставлен, ничего диван,
широкий.

- Вот на веранде и устроимся, - сказал Ник.

- Вдвоем?

- Вы же сами говорите - диван широкий. А мы, наоборот, узкие. Так,
Юрочка?

- Так, - подтвердил Огнев, глядя в тарелку. После обеда сытый и чуть
пьяный Иван завалился спать. Таня с Лизаветой отправились по хозяйству, а
гости, покидав вещи на веранде, пошли обозревать окрестности. За ними на
почтительном расстоянии следовал хвост из наиболее любопытных баб и девок.
Добрели они до луга, где Лизавета и Таня граблями шевелили скошенное сено.

- Бог в помощь! - крикнул им Ник издалека, а приблизившись, спросил:

- Много еще косить осталось?

- Да уж скирдовать только, - ответила Лизавета. - Разве только в сухой
болотине за дорогой по второму разу пройтись. Отава там уже высокая
поднялась.

- Это как скажете - косить так косить, скирдовать так скирдовать.
Разомнемся, товарищ комиссар? - Ник скинул с себя рубаху. - Где стожок будем
ставить, хозяйка?

К удивлению сестер и оказавшихся поблизости местных, гости работали
ловко, споро. К закату в восемь рук наметали четыре здоровенных стога.

- Вот спасибо-то! - сказала Лизавета. - И где это вы так навострились?

- Просто у меня тело ловкое, переимчивое, - сказал Ник, улыбаясь
почему-то Тане. - Раз увижу - и любое движение могу без труда повторить.
Вполне мог бы выучиться на Марселя Марсо. А Юрочка - тот вообще из
деревенских.

- Деревня Малая Контюховка Саратовской области, - тихим голосом уточнил
Огнев.

- Видите, и Малая Контюховка рождает больших артистов. - Ник рассмеялся.
- А что, сударыни, не пойти ли нам искупнуться после трудов праведных?

Лизавета замахала руками.

- Да что вы! Мне еще по хозяйству дела делать: корову встречать, варево
поросю ставить, курей кормить, ужин готовить... А Танька пусть идет, она
молодая.

По пути на озеро они зашли домой за полотенцами и купальными
принадлежностями. Иван сидел на крыльце и мрачно смолил "Беломор".

- Сидишь, кисляй? - проходя мимо, спросил Ник. - Пошел бы хоть окунулся.
За компанию.

- Голова болит, - сказал Иван. - Похоже, отходняк начинается. Недопил.

- Тем более надо освежиться, - сказал Ник, подумал и заговорщицки
подмигнул Ивану. - А отходнячком твоим мы попозже займемся. Под первую
звезду.

Иван воодушевился и побежал за плавками. Ужинали так же славно, как и
обедали, только без спиртного. За едой разговорился доселе молчаливый Oгнев
и рассказал столько интересного про кино, про знаменитых актеров и съемки,
что сестры совсем заслушались и даже не замечали, что Иван время от времени
встает и отлучается куда-то, по пути подмигнув Нику. После ужина Лизавета
отправилась спать, а молодежь пошла на горушку на краю Хмелиц, где раньше
стояла церковь, взорванная во время войны. Было прохладно, Таня с Иваном
надели свитера, Ник - джинсовую куртку, а Юрий - кожаную. Перед уходом Ник
накидал в полиэтиленовый мешок картошки, завернул в бумажку немного соли и
положил все это в сумку через плечо.

- Испечем в золе картошечки, вспомним детство пионерское!

Быстро натаскали сучьев на старое кострище, и вскоре, озаряя полнеба, на
вершине горки полыхал яркий костер.

- Я в детстве боялась ходить сюда. Подружки пугали, говорили, здесь по
ночам бродит призрак старого попа, - сказала Таня сидевшему рядом с ней
Нику.

- Чушь, - буркнул Иван, быстро пришедший в обычное свое мрачное
настроение.

- Вы, сударь мой, излишне категоричны, - сказал Ник. - Если по Европе
бродит призрак коммунизма, то почему здесь не побродить призраку попа?

- Призрак коммунизма - это из другой оперы, - сказал Иван. - Это
метафора.

- Эх, Вано, не бывал ты в Европе! Видел бы, как там боятся этой
метафоры... Есть, кстати, такая теория, что именно наши страхи и порождают
призраки, дают им объективное существование. Небеспочвенная, между прочим,
теория.

- Да ну вас! - сказала Таня. - Вы лучше посмотрите, какие звезды!

Звезды действительно были поразительные - огромные, чистые, они
сверкающими гроздьями висели в бездонном черном небе. Луна была на ущербе,
но и света звезд оказалось достаточно, чтобы высветить силуэты холмов,
домиков, деревьев, стелющегося над озером ночного тумана.

- Пойду ноги разомну, - сказал Иван. - Затекли что-то. Ник, ты как?

- Предпочту любоваться звездами, - ответил Ник

- Я тоже пройдусь, - Огнев встал, и они с Иваном исчезли за кустами.

Подложив в уголья догорающего-костра несколько картофелин, Ник обернулся
к Тане, которая сидела молча и смотрела в небо.

- Господи, как их много! - сказала она, почувствовав его взгляд. - А там,
смотри, между ними как будто паутинки протянуты. И это ведь тоже звезды.
Только очень далекие.

- Да и эти неблизкие, - добавил Ник. - Недосягаемые миры. Я в детстве
очень жалел, что до них так далеко, что жизни не хватит, чтобы добраться
туда, посмотреть на обитателей их планет. А теперь иногда смешно делается:
представляю, как я, силой мечты или какой-то там сверхсовременной техники,
оказался на каком-нибудь Альдебаране и увидел, как из тамошней
альдебаранской хибары вылезает местный житель о трех головах и о пяти
хвостах и смотрит на меня, как на нелепую игру природы. Что он скажет мне,
что я ему скажу? ИГ своим-то не всегда знаешь что сказать.

- И все равно хочется. Хоть бы краешком глаза взглянуть, как оно там...

- Хочется, - согласился Ник, снял с себя куртку и накинул на плечи Тане.

- Эй, ты что? - удивилась она.

- Прохладно становится, а свитерок у тебя тоненький.

- А ты как же?

- У меня кровь горячая... Как Полярную звезду найти, знаешь?

- Нет.

- Смотри сюда. Ковш Большой Медведицы видишь? Отсчитай четвертую. И от
нее вон туда. Та, одинокая, и есть Полярная звезда. Весь звездный купол
вращается, меняет положение, а она нет. Всегда указывает на север.

- Какая невзрачная! Мне всегда казалось, что Полярная звезда должна быть
яркая, большая...

Послышалось пение, хруст веток, шаги. На полянку выкатились Иван и Огнев.
Пел Огнев. У него был мелодичный, но несколько дрожащий высокий тенор. Песня
была иностранная, красивая, Тане незнакомая. Иван топал стороне. Потом,
отклонившись от курса, молча остановился у краснеющих угольев исчез в
темноте. Огнев допел последний куплет и поклонился.

Ник и Таня захлопали в ладоши.

- Нравится? - самодовольно спросил Огнев.

- Очень, - призналась Таня.

- Это "Джованеза", любимая песня итальянских фашистов.

Таня промолчала.

- У них много прекрасных песен, - сказал Огнев. - Я их собираю. И другую
их символику тоже.

- Юрочка, в другой раз расскажешь, давай лучше картошечки, - предложил
Ник.

- Дуче Муссолини был великий человек! - крикнул Огнев. - Величайший лидер