Чтение 22–й страницы книги ~Опасайтесь бешенного пса~

- Где вынете? На кухонном столе? - спросил сосед, внимательно следящий за
его манипуляциями. - Не нужно бы вам ствол брать домой - за ним такой
длинный хвост может быть...

- Я его утоплю. В Обводном канале. А сейчас прошу быстро ко мне, выну
вашу пулю - и на работу. Для вас я найду специальный стол. Поверьте, это и
вам со всех точек зрения лучше. Не в травмпункт же идти. Придется писать сто
объяснений. С огнестрельным ранением не шутят.

- Да уж какие шутки, - подтвердил сосед, улыбнувшись. - А пуля эта не
моя, ее вам посылали.

- Ну вот, видите. Поехали ко мне. Даже у себя в клинике я немедленно
сообщаю...

Он тут же достал мобильник.

- Валюша? Барханов, минут на сорок задержусь. Готовьте плановых.

- Убедили, - проговорил сосед. - Поехали. Забирайте себе свою пульку.

***

Когда Катя, запыхавшись вбежала в здание прокуратуры, Тамара (Сергеевна),
уже восседавшая при полном марафете, сказала:

- Опять опаздываешь. Про Новосельскую слышала? Давай к Самарину, там
летучка.

Катя взбежала на второй этаж и распахнула дверь Самаринского кабинета.

Действительно, все уже собрались.

Лица пасмурные, даже не обернулись, только Дмитрий Евгеньевич кивнул на
стул.

Ничего неожиданного Катя не услышала. Мир взбудоражен, из Москвы уже
звонили, скорее всего Сам возьмет и это дело под личный контроль. О Савченко
уже все забыли. Было не до него.

- А вот мне говорили, - сказал Никита очень мрачно, - что в Кремле
какой-то зловредный вирус обнаружили. И тот, кто там сидит слишком долго,
заболевает, и у него развивается слабоумие. - он посмотрел на Самарина,
потом на Катю, - Нет, ты прикинь?

- А другие чего ж не болеют? - спросила Катя, - Там же куча народу?

Обслуга всякая, политики. Или он не всех поражает?

- Ха, политики, они что же, нормальные? - ответил Никита, - А про обслугу
нам просто не говорят. Сдадут в Дом инвалидов или вообще...

Самарин посмотрел на Панкова:

- Никита, мы здесь не анекдоты травить собрались.

- А я тоже слыхал, - серьезно поддержал Панкова Иван Платонович Треуглов,
- Есть такой вирус. Американцы специально заражают наших.

Бактериологическая война, вот как это называется. Не хотят они, чтобы
Россия стала процветающим государством.

Треуглов был следователем предпенсионного возраста, который так и не смог
подняться по иерархической лестнице. Сам он считал, что это было следствием
его особой неподкупности и честности, но имелось и другое мнение.

- Это к делу не относится, - сурово оборвал его Самарин. - Кстати, Иван
Платонович, вам поручается опросить жильцов дома по набережной Карповки.
Обойдите все квартиры, узнайте, кто что видел и слышал. Найдите вызвавших
милицию. Я проверил - сигнал поступил из телефонной будки, расположенной у
соседнего дома. Звонил мужчина. Попробуйте его найти.

Треуглову часто поручали отрабатывать возможные связи по месту
жительства, особенно когда можно было спокойно обойтись справкой, что опрос
не дал положительных результатов. Еще его коньком считалась борьба с
наркоманией, особенно профилактическая. Нужно же как-то использовать кадры.

Иногда его сажали за макулатуру, то есть за писание вороха необходимых
бумажек. Каждый посетитель прокуратуры мог полюбоваться на солидного
седовласого мужчину с красноватым лицом, который, сосредоточенно глядя то на
листок перед собой, то на клавиатуру, тычет по клавишам двумя пальцами,
одновременно вполголоса бормоча под нос:

- У-го-лов-ное де-ло за... эх, е-мое, где ж он есть, этот номер-та?

- Теперь, Никита, ты, - Самарин обернулся к Панкову, похоже, по-прежнему
думавшему о кремлевских вирусах. По крайней мере вид у него был
отсутствующий. - Эй, проснись, замерзнешь!

- Чего это вы, Дмитрий Евгеньевич? - буркнул Никита. - Я слушаю
внимательно.

- Весь обратился в слух, - пояснила Катя.

- Похвально, - кивнул Самарин, - Так вот, Никита, выясни пока адреса
собачьих питомников. Нужно их все проверить, разузнать, что там делают, к
примеру, той-терьеров выращивают или собачьи бои проводят. Нас интересуют те
и другие.

- Терьеры-то вам зачем, Дмитрий Евгеньевич? - поинтересовалась Катя.

Самарин вспомнил об останках маленькой собачки, до сих пор покоящихся в
глубине морозильной камеры.

- Той-терьеры тоже могут пойти в дело. Катя, повернувшись к Никите,
покрутила пальцем у виска. Дмитрий только рукой махнул и продолжал:

- Так вот, Никита, нужно проверить по всей области.

- По области?! - не поверил ушам Никита, - В Лодейное Поле кататься?

Между прочим, на дворе конец ноября, чтоб вы знали, Дмитрий Евгеньевич. В
электричках можно дуба дать.

- А в газете писали, что нынче зима на редкость теплая выдалась, -
вставил Треуглов без всякой задней мысли.

- Вот видишь, что Иван Платонович говорит.

- Так вот пусть он и катается от Тихвина до Приозерска!

- Никита, - Самарин сделал очень строгое лицо, - у Ивана Платоновича своя
задача.

- Теперь Катя... У Галины Николаевны сын остался, Кирилл. Сейчас его
забрала бабушка. Хорошо бы поговорить с мальчиком и с бабушкой. Может быть,
не захотят с нами встречаться, может, им и сказать нечего, но попробовать
нужно. Ты человек тактичный...

Никита громко фыркнул.

- В отличие от других, - продолжал Самарин, - Кате можно поручить такое
тонкое дело.

- А что?! Что?! - вспыхнул Никита, - Я виноват, что эта дура жалобу
накатала, будто я ей чего-то пообещал застеклить? Я ей в следующий раз так
застеклю!

- Вот тут ты не прав. Учись работать с населением.

- Дебилы, - проворчал Панков.

- Не дебилы, а сограждане, - сказал Треуглов. Все замолчали.

- Я в больницу к Семицветову.

Глава 22. Человек-кокон

Тимур Кибирович Семицветов находился на излечении в Клинике
военно-полевой хирургии Военно-медицинской Академии. Знаменитая клиника
специализируется на огнестрельных ранениях, но ведь в Петербурге не
существует лечебного заведения, занимающегося исключительно покусами.

Нечасто нападают на граждан дикие звери, скорее сами граждане нападают на
них.

Обычными покусами занимаются травматологические пункты, но тут случай
особый, и пострадавший тоже непрост.

Пока Самарин наряжался в непременный белый халат, он увидел пожилого, но
сильного чуть сутуловатого мужчину, думавшего о чем-то сосредоточенно,
засунув руки в карманы огромной белой хламиды. Буквально через пару секунд
Дмитрий узнал своего старого знакомого из "Добрыни". В голове всплыло и
имя-отчество: Осаф Александрович. Человеческая память устроена в принципе
так же, как компьютерная, - нажимаешь кнопку и получаешь файл с нужной
информацией. Данный файл назывался "Дубинин".

Похоже, криминалист из "Эгиды" пожаловал сюда по тому же поводу, что и
Самарин. Раз покорно стоит внизу, значит, наверх не пускают.

В этот момент Дубинин заметил Самарина, продолжавшего бороться с халатом,
сшитым на подросшего пигмея.

- Молодой коллега! - улыбнулся Дубинин. - И вы сюда? Рад вас видеть в
добром здравии...

- Здравствуйте, - Дмитрий пожал протянутую руку.

- До чего мы дожили! - в обычной манере начал свою речь Дубинин. - Два
человека, коллеги, симпатизирующие друг другу, встречаются не за чашкой кофе
или чего угодно другого, а только во время ЧП.

- Жизнь такая, - развел руками Дмитрий, - вот закончим это дело, может, и
встретимся в иной обстановке.

- Вашими бы устами... - начал было Дубинин, но тут на лестнице показался
медбрат. Осаф Александрович повернулся к нему:

- Ну что? Как он? Мы сможем поговорить с ним?

- Буквально две-три минуты. У него большая потеря крови, вследствие этого
слабость. Хотя могло быть значительно хуже. Он мужчина крепкий, молодой.
Безусловно, оклемается, возможно, даже скорее, чем можно предположить в
данных обстоятельствах.

Самарин шагнул вперед.

- Вы тоже к Семицветову? - нахмурился Медбрат.

- Я из прокуратуры.

- Мой коллега, - пояснил Дубинин, - Мы можем пойти вместе, это займет
меньше времени. Зачем мучить пациента дважды?

Они поднялись на третий этаж и вошли в отделение. У палаты, где лежал
Семицветов, на табуретке сидел сонный охранник. Скучная работа, что ни
говори. Ладно еще, магазин охранять, там хоть народ входит-выходит, а уж в
больничном коридоре сидеть - тоска смертная, тем более что читать или
телевизор смотреть охране не положено. Сиди и бди.

Дубинина и Самарина он пропустил, прочитав их документы от корки до
корки, а пропуска - дважды, видно, соскучился парень по чтению.

- Проходите, - буркнул он, недовольный тем, что чтение закончилось.

Самарин и Дубинин вошли.