занятий на шоссе у лесной опушки притормозил черный лимузин с антенной на
крыше, что свидетельствовало о наличии в машине радиотелефона. Сановного
вида седоки долго и внимательно наблюдали, как бегают, дерутся и ползают
боевики, потом обсудили что-то кружком и уехали.
удивился, когда тот неожиданно усмехнулся с непонятной обидой:
бросать, - внезапно он спохватился. - Ты смотри, не проговорись, я тебе
доверяю, но мало ли... Это дело серьезное. Не дай Бог слово обронишь. Я со
временем тебя познакомлю с ними.
Старой площади и с Лубянки, ни одно серьезное дело не обходилось без них;
Федосеев как ни тщился выглядеть лидером, шагу не мог ступить
самостоятельно и покорно исполнял чужие приказы.
всегда можно на нас кивнуть: вот она, демократия - безумство и хаос.
Во-вторых, с нашей помощью они всем показывают необходимость своего
существования: без них, мол, никуда, только они способны удержать порядок.
В-третьих, в нужный момент нас всегда можно спустить с цепи, пугануть кого
следует... В-четвертых, если мы придем к власти, они скажут, что всегда
были с нами заодно. Видишь, как удобно. Так что мы им нужны.
посмотрим. А пока... Большевики перед революцией тоже немецкие деньги
получали, не гнушались.
желанию, никто не догадывался, что направляет их умелая рука. Федосеев
между тем исправно являлся на конспиративные квартиры, где давал отчеты и
получал инструкции.
подножья московских холмов и осел в низинах - на Студенце, в Садовниках,
на Кочках и на Потылихе. Солнце растопило туман над холмами и отразилось в
окнах высоких домов в старом Кудрине, на Воробьевых горах, в Конюшках и
Дорогомилове, в Котельниках, на Сенной и у Красных Ворот. Просыпаясь,
город постепенно наполнялся гомоном и разноголосицей, на улицах взбухал
городской гул - взбухал и катился из края в край.
затаился в урочищах и логах, в сумрачных подворотнях, в подъездах, в
глубоких подвалах и колодцах, откуда он выползал с наступлением темноты.
Правильнее было сказать - Черторье, название шло от ручья Черторый,
текущему прежде по Сивцеву Вражку, однако на язык москвичам легло -
Чертолье, и привычка укоренилась.
- дурная слава устойчива. Задолго до прихода христиан возникло здесь
языческое капище, дурная молва тянулась из века в век. Обширной округой
вплоть до Никитской улицы владел Опричный приказ, здесь стояли пыточные
избы и застенки, здесь томились в погребах сидельцы, здесь располагалась
усадьба Скуратовых и верный пес Малюта держал здесь двор по соседству с
хозяином, царем Иваном IV, прозванным за нрав Грозным, который поставил
усадьбу на холме в старом Ваганькове - на том месте, где стоял дворец его
прапрабабки, великой княгини Софьи, дочери великого князя литовского
Витовта, вышедшей замуж за Василия I, сына Дмитрия Донского. В
восемнадцатом веке на древних каменных подземельях вырос редкий по красоте
дом Пашкова, и случайно ли, отсюда обозревал Москву мессир Воланд?
Чертолья. Это был лабиринт давних построек, лестниц, террас, галерей,
густых зарослей, тупиков, загадочных особняков, конюшен, каретных сараев,
глухих затянутых плющом стен, мшистых каменных рвов; старые кирпичные дома
поднимались по склонам, крыши их уступами высились одна над другой,
проходные дворы, сплетаясь, теснили друг друга, и множество извилистых
дорог вели в соседние околотки: на Знаменку, в Антипьевский, Колымажный,
Ваганьковский и Ржевский переулки.
древние подземелья. Уже в наше время очевидец рассказывал о подземном
ходе, идущем от Храма Христа Спасителя в сторону Неглинки и Кремля;
выложенный в рост человека белым известняком узкий сводчатый ход вел под
Ленивый торжок на Всехсвятской, названной так по церкви Всех Святых, "что
на валу".
осыпалась, что тоже имеет объяснение: по Ленивке когда-то ходил трамвай.
На углу Ленивки и Лебяжьего переулка ход, по рассказам, раздваивался: одна
часть уходила за развилкой к Боровицкой башне Кремля, другая - в старое
Ваганьково.
переулок, хотя, казалось бы, какие лебеди? Но стояла, в семнадцатом веке
запруженная Неглинка, стояла на этом месте Лебяжьим прудом и отсюда к
царскому столу подавали лебедей.
обращались в ремонтные конторы, жалуясь на проваливающиеся часто полы, под
которыми открывались обширные подземелья. И в прежние времена ясновидящие
зрили под землей по всему Чертолью ходы и палаты, как видят их нынче.
Разумеется, можно отмахнуться, но как быть, если современные сейсмографы,
ультразвуковые и электромагнитные локаторы указывают в глубине земли
пустоту? А те, кому повезло, могли своими глазами увидеть поражающие
воображение подземелья старого Ваганькова: под холмом таятся шатровые
палаты, сводчатые переходы, загадочные каменные мешки и гигантский
выложенный белым тесаным камнем колодец, уходящий под землю на глубину
небоскреба. И, похоже, там, внизу, к нему с разных сторон подходят
подземные галереи.
ныла в груди и не давала покоя. Многие люди с чуткой душой и поныне
испытывают в Чертолье смущение и душевное неудобство: у одних благодушие
сменяется здесь непонятным смятением и робостью, а другие испытывают
неоправданную тревогу и злость.
стволу в верхний коллектор, сюда с поверхности доносился громкий плеск
воды, словно поблизости на землю обрушился ливень. По лестнице из
сдвоенных прутьев Першин поднялся к решетчатому люку, открыл его и
выбрался наружу.
спиной Карла Маркса, который каменным кулаком стучал по каменной трибуне
посреди просторной Театральной площади. Семь чугунных ангелов держали чашу
тесаного гранита, из которой вода падала в круглую чугунную ванну, стоящую
в гранитной беседке, куда вели кованые воротца. Лестницы с двух сторон
поднимались к фонтану, окруженные ажурной решеткой, а вокруг плотной
зеленой стеной рос стриженый кустарник, и казалось невероятным после ночи
преследования и погони оказаться вдруг здесь, против Большого театра и
гостиницы "Метрополь".
утром вылезти из фонтана посреди Москвы!"
свежий воздух был особенно вкусен после подземной духоты, запаха креозота
и машинного масла. Разведчики один за другим вылезали из люка и опускались
в густую траву у фонтана. Настроение у всех было подавленное, словно они
совершили что-то такое, отчего самим стало тошно. И все же они не зря
спускались и не зря провели ночь под землей: внизу таился кто-то, кто был
готов на все, даже на смерть.
было муторно, словно в том, что беглец покончил с собой, была их вина: не
преследуй они этого человека, он был бы жив.
дорожкам сквера. Каменный Маркс по-прежнему стучал каменным кулаком, и эхо
стука отзывалось во всем мире войнами, голодом и мором. Першин подумал,
что, как бы не развивались события, памятник в любом случае следует
оставить для вящей острастки.
беглеца повезли в лабораторию. При дневном свете незнакомец выглядел
особенно бледным, точно всю жизнь провел под землей: белые рассыпающиеся
волосы, бесцветные зрачки; биохимический анализ показал отсутствие в
тканях красящего пигмента. Это был настоящий альбинос, в лаборатории
весьма удивились и долго разглядывали анализы.
биохимиков.
под действием ультрафиолетовых лучей.
белье и шлем незнакомца изготовлены - подумать только! - вскоре после
войны.
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Буркатовский Сергей
Андреев Николай
Шилова Юлия