Чтение 22–й страницы книги ~Тридцатого уничтожить!~

Савелий подхватил специальный гребок и, встав на свое обычное место,
начал энергично сбрасывать рыбу вниз. Рядом с ним работал Кошка. Он даже
не успел снять белую куртку и поварской колпак.

- Давай-давай, Кошка, это тебе не кастрюлями греметь! - посмеивался
Савелий.

- Может, махнемся не глядя, хотя бы на пару дней, ты - на камбуз, а я
- на твое место! - улыбнулся Кошка, вдруг он неожиданно поскользнулся на
осклизлой от крови и рыбной чешуи палубе и, нелепо взмахнув рукой,
повалился на трепещущую рыбную кучу, задев деревянным гребком матроса с
приплюснутым носом и мосластыми руками. Этот парень пришел к ним недавно и
уже успел зарекомендовать себя как грубый, нетерпимый человек, по любому
поводу распускающий руки, все время готовый на злые насмешки в адрес
любого, кто, с его точки зрения, чем-то был слабее или не мог дать отпор.

Получив тычок, он матерно выругался и несколько раз огрел
барахтавшегося в рыбной куче Кошку по спине своим гребком.

- Ты что, сволочь, ополоумел? - крикнул Савелий и, подскочив, схватил
его за руку.

- Не суйся, когда тебя не просят! - злобно зашипел тот, вырвал руку и
снова замахнулся на Кошку.

Резким ударом Савелий сбил его с ног, завалив на кучу.

- Ах ты, вонючий афганец! - рассвирепел парень, неудачные попытки
быстро подняться еще больше озлобили его. - Мне же по фую твои наградные
висюльки! Знаем, чем вы там занимались... - Наконец он все-таки встал, но
договорить не успел: Савелий снова сбил его с ног.

- Прекратить! - раздался голос боцмана, перехватившего руку Савелия.
- С ума посходили, что ли? - поморщился он. - Матрос Говорков - к
старпому! Потом - ко мне!

Савелий, не ответив, четко повернулся и быстро пошел исполнять
приказ.

Уводов кровь на лице Кошки, боцман помог ему подняться.

- Кто зачинщик? - строго спросил он.

- Говорков вступился за меня! - Кешка сплюнул кровь на палубу.

- Кудрин? Опять за свое? А ну дыхни! Тяжело дыша, Кудрин поднялся на
ноги и, нагло усмехаясь, дыхнул боцману в лицо.

- Все, хватит! - сморщился боцман. - Спишем к чертовой матери!

- Списывай! Напугал! Вкалываем как каторжные, а выпить не моги!..
Заколебали своей простотой!..

Подойдя к каюте старшего помощника капитана, Савелий поправил робу и
негромко постучал.

- Войдите!

- Вызывали, товарищ старший помощник? Моложавый капитан встал из-за
стола.

- Хорош, нечего сказать...

- Не люблю, когда моих друзей обижают, - хмуро бросил Савелий.

- О чем это ты?

И тут Савелий вдруг понял, что старший помощник капитана еще не знает
об инциденте с Кудриным.

- Я думал, что вы... По какому поводу вы хотели поговорить со мной?

- В своей анкете ты указал, что сирота и никаких родственников у тебя
нет, правильно?

- Точно так, один я...

- А кем же тебе доводится Александра Васильевна Симакова?

- Не знаю я никакой Симаковой... - пожал он плечами.

- Та-а-ак... Интересно получается! - усмехнулся капитан. - Тогда
слушай, читаю. - Он взял со стола листок телефонограммы. - "Говоркову
Савелию Кузьмичу..." То, что тебе адресовано, сомнений нет?..

- Пока нет...

- Ладно, читаю дальше: "... Предлагаем вам явиться в городскую
нотариальную контору города Ялты для оформления наследственных прав по
случаю смерти Симаковой Александры Васильевны... Явиться до тридцатого
апреля сего года..." - Капитан сделал паузу. - Что на это скажешь?

- Не знаю я никакой Симаковой! - снова повторил Савелий. - Нет у меня
никого! Родители погибли, когда мне и пяти не было... Я ж в детдоме
воспитывался, может, ошибка?

- Вряд ли! - улыбнулся помощник капитана. - У нас в таких случаях не
ошибаются, скорее, наоборот... Вот что... Мы запрос сделали - получили
"добро"! В первом же порту на самолет и на родину, а там - в Ялту...
Думаю, успеешь добраться...

ЯЛТА

Савелий действительно успел до тридцатого апреля добраться до
ялтинской нотариальной конторы. Остановился у соседа своей родной тетки
Симаковой Александры Васильевны, в девичестве - Кораблева, как и мать
Савелия. Незадолго до своей смерти она составила завещание, в котором
Савелию отказывала часть домика с садом в Ялте. Вторую часть домика
занимал Павел Семенович Дробышев, у которого и жил Савелий несколько дней,
пока оформлялось его право на наследство.

Наконец он, получил ключи и документы. Подойдя к калитке, ведущей к
его уже личной собственности, Савелий сквозь виноградные лозья увидел
небольшой уютный дом со стеклянной верандой. Вокруг многочисленные грядки,
клумбы.

Открыв висячий замок и сорвав на петлях пломбы, он вошел внутрь. Там
стоял прелый запах запустения, всюду пыль, засохшие цветы в горшках,
старая убогая мебель и фотографии на стенах, ходики с опущенными до пола
гирями. Видно было, что здесь давно не ступала нога человека.

Бросив на дряхлый диван чемодан, Савелий подтянул гири на часах и
толкнул маятник: глаза лубочной кошки кокетливо задвигались из стороны в
сторону. Немного полюбовавшись, он подошел к стене и начал рассматривать
многочисленные снимки, небрежно скользя по ним взглядом: незнакомые лица
мужчин, женщин, стариков и старух... Неожиданно глаза споткнулись о лицо
молоденькой блондинки с пышной, модной в шестидесятые годы прической.
Осторожно вытащив фото из общей рамки, Савелий прислонил его к стоящей на
столе вазе и сел напротив. Он смотрел на фотографию не отрываясь, не
моргая, на глазах его навернулись непрошеные слезы...

- Кхе-кхе... - Савелий услышал за спиной старческое покашливание и
голос соседа. - Могилку-то их навестил?

От неожиданности Савелий вздрогнул и повернулся.

- А-а, это вы, Павел Семенович?!

- Открыто было, я и... - извиняющимся тоном пояснил старенький, почти
лысый мужичок. Он, видно, успел "приложиться": улыбался пьяно и глуповато.
Внутренний карман пиджакам предательски оттопыривался. - Может, не ко
времени?

- Ну что ты... Проходи, Семеныч, садись! - вздохнул Савелий, стирая с
лица грусть. - Ты спросил о чем-то?

- Говорю, коды мамка с отцом-то убились, ты ж мальцом еще был?

- Пяти не было... - Савелий снова вздохнул. - А веришь, все помню до
мелочей... будто вчера это произошло...

- Что ты можешь помнить-то? - махнул старик рукой. - С рассказов
разве, а так...

- Да кто ж мне мог это рассказать? Это же минуты те за... ну, до
катастрофы, а я помню... Папа сидел рядом с водителем, а мы с мамой -
сзади... Помню, сижу, верчусь, по сторонам глазею... И вдруг мама
подхватывает меня на руки, прижимает к груди и начинает целовать... И так
сильно-сильно, что я даже закапризничал, вырываться начал... А тут... -
Савелий так крепко стиснул челюсти, что, казалось, скрипнули зубы. -
Удар!.. Страшная боль в руке... Эту боль до сих пор помню... А потом
горящая машина... Пламя... Сильное яркое пламя! - Он нервно застучал по
столу кулаком и прошептал, глядя на фото: - Кабы знать! Эх!

- Видать, чувствовало материнское сердце... Оно, брат, сурьезная
штука даже и для науки... не то чтоб умом для осознания. - Старик вытащил
из кармана бутылку водки. - Ты вот что, сынок, выпить тебе счас потреба
есть... Завещание-то оформил теткино? - с каким-то волнением спросил он.

- Спасибо, оформил...

- Чего уж... - тяжело, с огорчением выдохнул Павел Семенович, крякнул
и завистливо огляделся. - Да-а-а... богатая у тебя тетка была... Ох и
богатая!..

Не удержавшись, Савелий хмыкнул и удивленно посмотрел на старика.

- Ты не гляди, что старье вокруг да нищета: церкви в последние годы
много отдавала да в фонды всякие... А так ежели, богатая! А и то
сказать... цветочки, ягодки... опять, жильцов каженный год пущала... да и
драла, дай боже!.. Стаканы-то достань!.. Там вон, в буфете... Там и
закусь, может, какой найдется...

Савелий принес два стакана и банку вишневого компота: других
продуктов не оказалось. Открыл банку, поставил на стол. Старик посмотрел
на угощение, покачал головой и вытащил из кармана пару соленых огурцов и
кусок хлеба.

- Самоличного засолу... специлитет! - похвастался он и ловко
откупорил бутылку. Налив по две трети стакана, поморщился и провозгласил:
- За наследство!

Они чокнулись и одновременно выпили. Савелий захрустел огурцом,
который действительно оказался отличного, хотя немного странного, вкуса, а
Павел Семенович понюхал хлеб и положил его назад.

- Я и говору... со всего рвала, с чего могла... - Поморщившись,
воскликнул: - А и скупа была!.. Не дай тебе Боже! Ох и стерва! Вот стерва
из стерв! А любил ее! - восхищенно добавил он, сделал паузу и продолжил: -
И как любил! Ведь до ума потери!.. Тридцать лет тому назад этот домик мы с
ейным супружником-упокойником, царство ему небесное, с им и строили, мне