и США станут хуже некуда. Кое-кто будет потирать руки...
меня! Мистер Грегори сказал, когда мы разговаривали с ним по телефону:
"О'кей, Стив! Мы - на коне, я уточнил место!" Лейк-Плэсид мал, чтобы
заблудиться, но слишком велик, чтобы найти надежное местечко и без помех
пальнуть из снайперской винтовки... А тот парень, кубинец из "бригады
2506", дело свое знает, чтоб мне с этого места не сойти!
невероятным. Нужно знать Америку, где стреляют в собственных президентов,
чтобы не сомневаться, насколько реально появление убийцы, который поднимет
винтовку против спортсмена. Мне почудилось, что я слышу выстрел, эхо от
которого прокатится по миру, потому что это будет выстрел не столько в
олимпиаду, сколько в хрупкий, неустойчивый мир.
попробуем...
охладил Уильямс. - А потом, мистер Романько, с этими парнями у меня
собственные счеты. Мистер Грегори был для меня не просто шефом. Он
поверил, что я - человек, а не подонок, хоть я не скрыл от него ничего,
что делал прежде. И будь у меня десять жизней - все бы отдал, чтоб
отомстить.
правый карман и нащупал патрон, найденный на полянке. Подошел к Стиву
Уильямсу почти вплотную и протянул ему кулак. Он недоумевающе смотрел то
на меня, то на стиснутые пальцы, удерживающие что-то. Сердце у меня
захлебывалось в груди. Я медленно разжал кулак.
к настенному бра и крутил его, едва не обнюхивая. - Откуда?!
вытоптанной полянке и гильзах, валявшихся в снегу.
углубившись в собственные мысли, Уильямс. - Так вот где они выбрали
местечко... тем лучше... тем лучше... Да, но как я сам найду его?
нам понадобятся лыжи - вам и мне. Завтра на рассвете мы отправимся в путь,
потому что мне непременно нужно быть на открытии олимпиады... и даже чуть
раньше.
знаете?
на то, что солнце выглянуло с самого раннего утра; я долго не мог
отогреться, меня лихорадило. Но, видно, дело не в погоде - не в ней одной,
во всяком случае.
праздновал начало волнующего, радостного и чуть-чуть ярмарочного
двухнеделья, знаменовавшего очередные зимние Олимпийские игры: толпы людей
переполнили улицы, и машины отступили перед этим человеческим нашествием,
без движения застыли вдоль обочин дорог, а то и посередине, их обтекали
живые реки и уносились прочь. Лица у людей добрые, веселые, не сыщешь
разочарованной или скучной физиономии. Играли, не переставая, оркестры,
бессильные перед человеческой лавиной полицейские давно перестали
руководить движением и лишь подсказывали, куда лучше свернуть, чтобы
попасть на нужную трибуну на стадионе, где вот-вот начнется церемония
открытия Игр.
Натали еще теснее прижималась ко мне. В этом вавилонском столпотворении
еще острее чувствовали, как мы нужны друг другу.
грамма преувеличения. Хотелось рассказать, как вдруг меня охватила тревога
там, на Уайтфейс, застала врасплох, и я остановился на полдороге, и
Уильямс, едва не налетевший на меня на полной скорости, сумел затормозить
и бросился, быстро-быстро перепрыгивая на лыжах, вверх, ко мне. Глаза его
хищно ощупывали склоны гор, ища опасность. "Что?" - вскричал он. "Нет,
ничего, сердце зашлось, наверное, от скорости..." Он успокоился, но я-то
знал, что не от скорости: внезапно с пронзительной ясностью увидел Наташку
и подумал: "Да как же она без меня?"
что он может потерять самое ценное, не страх сковали меня на горе каким-то
душевным параличом, - я понял, как велика моя любовь к Наташе.
пробиравшийся по раскаленной пустыне и, завидев зеркальце родниковой воды,
вдруг осознавший, что ему не дано сделать эти несколько последних шагов. Я
понимал всю рискованность нашего появления на горе... "Полегчало?" -
спросил Уильямс. "Да". Он поправил на спине спальный мешок и проверил
пояс. Мы вновь понеслись вниз, никем не замеченные, потому что люди
собрались внизу, в Лейк-Плэсиде, готовились к торжеству открытия...
люблю тебя больше жизни, хотя бы потому, что не представляю ее без тебя...
Но мы должны быть единым целым, раствориться друг в друге...
конструкциях. Я подумал, что Стиву Уильямсу сейчас не позавидуешь - там,
наверное, бушует пурга, снег молочной пеленой затягивает склоны, и нелегко
различить черную фигуру, выходящую из лесу. Но нет, Уильямс не упустит
своего шанса, не промахнется - в этом я был уверен. Подумал о странном,
почти фантастическом скрещении путей наших и пожелал Стиву - в какой уже
раз! - удачи.
разве это не здорово?
перевидели на своем веку... - Серж коварно улыбнулся, бросив исподлобья
взгляд в сторону Наташки, но, уловив мое изменившееся выражение лица,
поспешил добавить: - ...красавиц олимпиад, а все же всякий раз волнуешься,
как новичок!
другу такой обворожительной улыбкой, что Сержа бросило в краску.
одобряюще подмигнул.
я потерял дар речи, потому что никак не ожидал такого от Сержа - балагура,
отличного репортера, неунывающего человека, никогда прежде и словом не
обмолвившегося о женщине.
интересное...
правда ли, Серж?
мне не придется разыскивать тебя на кладбище? - закончил он вопросом,
напоминавшим мне нашу монреальскую одиссею.
истории... Ведь времени у нас будет теперь предостаточно.
лишь приятно обдувал разгоряченные лица. Что таится в них, в Олимпийских
играх, возрожденных Пьером де Кубертеном, добрым человеком с парижской
улицы Удино, где - я представил себе - осенью тихо кружатся золотые
каштановые листья и незримо живет дух человека, заглянувшего в будущее?
Теперь тысячи и миллионы живут в этом прекрасном настоящем, потому что
здесь, на Играх, человечество словно обретает себя в нашем сложном мире.
Разве найдется хоть один честный человек, хоть раз испытавший на себе
объединяющее и вдохновляющее влияние олимпиады, который бы сказал, что это
никому не нужно? Вот потому-то в этот самый миг и заряжает свою винтовку с
оптическим прицелом некто с пустыми глазами и целится, целится... в нас с
вами, в наше будущее, в наши мечты.
поднимавшейся вверх, к солнцу и белым облакам, я крепко прижался к Натали,
Круз Андрей
Ильин Андрей
Лукин Евгений
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Прозоров Александр