достаточно четко на них отвечал.
нее вел такой же длинный коридор, как на втором этаже, и по обе стороны его
располагались пустующие спальни. Кухня была просторная и сверкала чистотой;
Майлс зажег там несколько ламп, включил газ, зашипевший на новой, покрытой
белой эмалью плите. Он налил воду в кастрюли и с грохотом поставил их на
огонь, опустил в одну из них обе части шприца. И все время тикали висевшие
на стене большие часы с белым циферблатом.
находящейся в каких-то двадцати футах от кухни.
стоит посередине кухни позади него, опершись рукой о стол.
каменному полу, покрытому линолеумом. На ней были очень тонкая белая ночная
сорочка с накинутым поверх нее розовым стеганым халатом и белые шлепанцы.
Пышные рыжие волосы разметались по плечам. Розовые ногти выбивали неровную,
еле слышную дробь на чисто вымытом столе.
это чувство всегда возникало у него, когда эта женщина находилась рядом с
ним. Он повернулся так стремительно, что задел ручку кастрюли, и та
завертелась на конфорке. Раздалось тихо шипение выплеснувшейся воды.
ненависти.
полуоткрыты. Это была ненависть, смешанная - да! - с безумным страданием.
Когда Майлс повернулся к ней, Фей не успела взять себя в руки, не смогла
согнать это ненавидящее выражение со своего лица - она глубоко, судорожно
вздохнула и сцепила пальцы.
Майлс ответил ей:
наверх узнать, в чем дело. - Фей очень быстро проговорила эти слова тихим
голосом, и ей снова не хватило воздуха. Казалось, она старается - словно
усилием воли можно подчинить себе кровь и нервы - согнать с лица залившую
его краску. - Вы должны простить меня, - сказала она. - Я только что увидела
то, чего прежде не замечала.
слабонервной. Кроме того...
голубые с золотыми узорами занавески, желтовато-коричневый ковер, большой
платяной шкаф, туалетный столик с зеркалом, мягкое кресло у камина,
расположенного у той же стены, что и дверь. - Окна в ее комнате находятся на
высоте более пятнадцати футов над землей. Под ними нет ничего, кроме гладкой
стены, задней стены библиотеки. Не могу себе представить, как грабитель смог
бы забраться по ней.
буквы слова "соль" - он совершенно забыл про соль. Майлс бросился к кухонным
шкафчикам и отыскал банку. Профессор Риго говорил о щепотке соли, и он
попросил его только нагреть воду, а не кипятить ее. Майлс бросил немного
соли во вторую кастрюлю: в первой вода уже кипела вовсю.
него. Она сидела, не глядя на Майлса, слегка выставив вперед колено, и плечи
ее были напряжены.
так, что все стало ясно без слов.
кастрюлями, но все-таки рискнул подхватить их с плиты.
сестра...
краю стола; она отбросила свою манеру робко держаться в тени и, тяжело дыша,
величественно выпрямилась во весь рост.
почти непреодолимое желание обнять ее. Так поступал Гарри Брук, молодой
Гарри, умерший и ставший прахом. А сколько было других, в тех благополучных
семьях, в которых она жила.
находилась лестница, по которой можно было подняться в верхний коридор,
сразу к комнате Марион. Держа в руках кастрюли, Майлс осторожно одолел
освещенные лунными лучами ступеньки. Дверь в комнату Марион была уже на дюйм
приоткрыта, и он едва не налетел в дверном проеме на профессора Риго.
безупречным, - чтобы узнать, почему вы так замешкались.
кажется, что у нее уже не такой слабый пульс. Из кастрюль выплеснулась еще
порция кипятка.
врачу?
начиная нервничать. - Вы не войдете в комнату. Когда человека выводят из
состояния транса, это зрелище не из приятных, и, кроме того, вы будете мне
мешать.
перед Майлсом.
положение больного безнадежным, - немного укрепил жившую в нем безумную
надежду. Лунные лучи уже иначе падали из окна в конце коридора, и Майлс
вскоре понял почему.
мерцание отражалось в стеклах очков, а дым окутывал окно призрачным туманом.
этот человек.
Фелл, яростно пыхтя трубкой, - мы с вами, боюсь, не являемся. Настоящий
прагматик.
тряся головой, - будь я проклят, если могу сейчас ответить на ваш вопрос.
Это-то меня и угнетает. До событий нынешней ночи, - он кивнул в направлении
спальни Марион, - до событий нынешней ночи, разрушивших все мои построения,
мне казалось, что передо мною забрезжил довольно яркий свет в той тьме,
которая окутала убийство Говарда Брука.
башни, на вашем лице несколько раз появлялось выражение, способное вселить
страх в любого. Ужас? Не знаю! Что-то вроде этого.
Я помню! Но меня ужаснула не мысль о злом духе. Я подумал о мотиве.
непревзойденном по гнусности и жестокости... - Он помолчал. В его трубке
по-прежнему мерцал огонь. - Как вы считаете, мы можем сейчас поговорить с
мисс Ситон?
Глава 11
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Лукьяненко Сергей
Афанасьев Роман
Сапковский Анджей