волосы и подчеркивал голубизну глаз. Между широкими отворотами халата
виднелась белая ночная рубашка, и Витторио понял: Джейн хочет, чтобы ему
захотелось к ней прикоснуться.
чувствовалось ни назойливости, ни умелого кокетства. В какой-то момент во
время своего монолога он тронул ее за плечо; она медленно, мягко подняла
руку и стала ласкать его пальцы. Потом положила ладонь себе на колено и
накрыла сверху своей.
заметила:
Шотландии, он не сказал?
естественно и легко обняв Джейн за плечи, притянул к себе. Она склонилась
ему на грудь, он поцеловал ее мягкие волосы. Джейн отстранилась и посмотрела
на него - в ее глазах все еще стоял вопрос. Губы ее разомкнулись, она взяла
руку Витторио, легким и совершенно естественным движением положила его
ладонь себе на грудь. Они поцеловались, и Джейн застонала, вбирая губами
влагу его поцелуя.
мгновение прижалась лицом к его груди. Они снова поцеловались, обнимая друг
друга, - сначала легко и нежно, потом все крепче и с большей страстью.
Витторио положил ладони ей на плечи и отстранил от себя. Глаза Джейн были
устремлены на него, и он произнес, глядя в эти голубые глаза:
улыбнулась. - Точнее, боялась искать. Боже, я была словно замороженная!
горел светильник из слоновой кости, его желтовато-белое сияние играло на
ярко-голубых обоях и на простой, цвета слоновой кости мебели. Шелковое
покрывало на кровати тоже было светло-голубого цвета с изящным узором из
цветов. Спальня тихая, покойная, милая, как и сама Джейн.
пораженный простой красотой интерьера. - Это удивительная комната, потому
что она твоя и ты ее любишь. Я говорю глупости?
ее голубых глазах были любовь и зов. - И сокровенное и теплое - для тебя. Я
хочу, чтобы ты их со мной разделил.
шелковое покрывало, они сложили его, и их руки соприкоснулись. Они
посмотрели друг на друга. Джейн обошла кровать и приблизилась к нему. На
ходу она расстегнула рубашку и развязала пояс халата. Легкая ткань упала, и
из-под складок шелка показались ее полные округлые груди с розовыми
напряженными сосками.
Джейн прижалась к нему всем телом. Он еще никогда не испытывал столь
неодолимого, всепоглощающего желания. Ее длинные ноги дрожали, она снова
прижалась к нему. Полураскрытыми губами нашла его губы и тихо застонала от
сладостного наслаждения.
***
потом на свои наручные. Без десяти час ночи. Он снял трубку:
еще в Кенсингтоне на квартире у Холкрофт. Полагаем, он останется там: на
ночь.
обеспечить, сэр.
инструкцию: связаться с Паркхерстом в министерстве военно-воздушного флота.
За летным офицером Холкрофт следует продолжать наблюдение, в том числе и во
время ее инспекционной поездки на лох-торридонские станции раннего
оповещения в Шотландии, если эту поездку возможно устроить без лишнего шума.
А теперь я ложусь спать. Спокойной ночи.
Глава 8
побережье узкого пролива, разделяющего материк и Гебридский архипелаг. Бухта
здесь была испещрена глубокими ущельями, по дну которых текли реки, берущие
начало высоко в горах; вода в них была ледяная, кристально чистая и часто
собиралась в небольшие заводи. Военный городок находился между берегом моря
и горами. Место было суровое. Отрезанное от всего мира, неуязвимое,
охраняемое вооруженными патрулями с собаками. В шести милях к северо-востоку
располагалась деревенька с единственной асфальтированной улицей, которая,
пробежав мимо нескольких магазинчиков, на окраине превращалась в проселок.
густым кустарником. Здесь беженцы с континента и проходили суровую
физическую подготовку. Подготовка шла медленно и трудно. Сюда отправляли не
солдат, а бизнесменов, преподавателей, инженеров, не привыкших к физическим
нагрузкам.
выходцами из Австрии и Германии, кроме них - восемь поляков, девять
голландцев, семь бельгийцев, четыре итальянца и три грека. Пятьдесят три
некогда весьма респектабельных гражданина, которые несколько месяцев тому
назад сделали свой жизненный выбор.
Тиг, это была абстрактная цель. И подобное неопределенное, по видимости
незаметное участие в борьбе было неприемлемо для беженцев; обитатели четырех
казарм, расположенных в центре городка, начинали роптать. По мере того как
радио с пугающей частотой сообщало о новых и новых победах немцев, росло
разочарование.
туповатый кадровый офицер, выпускник одной из школ оперативной подготовки
МИ-6.
встрече. - Мне даны весьма туманные инструкции, но, вероятно, так и должно
быть. Вы проведете здесь недели три, пока бригадный генерал Тиг не даст нам
новых распоряжений, и будете обучаться вместе с нашими курсантами. Делать то
же самое, что и они, и ничего сверх того.
жизнь мало напоминала его прежнее существование... И, сам не зная почему, он
понял, что уроки Лох-Торридона належатся на воспитание Савароне и определят
всю его будущую жизнь.
пистолет (без боеприпасов), штык от карабина с двойным лезвием, который
складывался как нож, - пакет первой помощи, одеяло-скатку. Виктор поселился
в казарме, где его приняли равнодушно, без расспросов и без любопытства. Он
быстро усвоил, что в Лох-Торридоне людей не связывают приятельские
отношения. Они жили своим недавним прошлым и не искали дружбы.
зубрили шифры, изучали секретные карты и спали, давая отдых ноющим телам. В
некотором смысле Лох-Торридон стал для Виктора продолжением памятных с
юности игр. Он вновь оказался в университете и соревновался с однокурсниками
на футбольном поле или в спортзале, боролся на матах или бегал на время.
Разница заключалась лишь в том, что его однокурсники в Лох-Торридоне были
совсем другими: многие из них оказались старше его, и никто даже не
подозревал, что это значит - быть Фонтини-Кристи. Он понял это из кратких
разговоров, и ему было легко держаться особняком, состязаясь с самим собой.
Это было жесточайшее состязание.
на землю. Он сбросил с плеч лямки рюкзака, и набитый полотняный мешок упал
на траву. Им дали десять минут отдыха между марш-броском и тактическими
маневрами.
новобранцев, которые прибыли в лагерь на прошлой неделе. Ему было лет
двадцать пять - самый молодой курсант в лагере.
занимался. - Михайлович вытащил пачку сигарет из кармана и протянул Виктору.
старики это все выдерживают!
крепко сбитым, здоровым парнем с бычьей шеей и широкими плечами. И вот что
Андреев Николай
Русанов Владислав
Афанасьев Роман
Володихин Дмитрий
Херберт Фрэнк
Прозоров Александр