Чтение 22–й страницы книги ~На повестке дня

- Великий султан, - произнесла нараспев Бобби. Сложив ладони, она
поклонилась и заговорила с бостонским акцентом: - Эта милая леди, она же
куртизанка из Каира, она же тонкий намек на толстые обстоятельства, - жена
султана провела ладонями по своему выпяченному животу, - она же подруга жены
высокопоставленного лица, бросившего на время свою беременную жену, вызывает
всеобщее расположение и одобрение. - Женщина поклонилась Калейле. - А вы,
милая леди, ежели дотронетесь до великого султана, я выцарапаю вам глаза.

- Этого вы можете не опасаться, дорогая, - с притворной серьезностью
сказала Калейла. - Но хорошо, что предупредили.

- Да ладно, вы обе! - прервал их Ахмат.

- Нам надо все время смеяться, - заметила его жена. - Иначе, думаю, мы
спятим и начнем бредить.

- Бредовое безумие! - кивнул Ахмат. - Калейла, а что твой приятель?
Этот английский бизнесмен?

- У него алкогольное безумие, - ответила Калейла. - Сидит в баре отеля
и обзывает меня последними словами.

- Не самое плохое, что могло случиться с вашим прикрытием.

- Да уж, действительно! Нашелся другой покровитель, предложил более
высокую цену... Чего так упиваться?

- А наши патриоты, уважаемые коммерсанты, по-прежнему ждут не дождутся,
чтобы я в расстройстве улетел на Запад, по-прежнему верят, что ты работаешь
на них?

- Да. Мой "друг" в Сабат-Айнубе сказал, что ты встречался с Кендриком.
Пришлось соглашаться, поддакивать... Трудную ты мне задачку подкинул! Тем
более, что против его доводов сложно было возражать...

- Ну и что за доводы?

- Они в курсе относительно гарнизонной машины. Знают, что она ждала
Кендрика в двух кварталах от отеля. Я не возразила, поскольку была там.

- Машины из гарнизона раскатывали по всему Маскату, а они заприметили
именно эту!

- Простите, но этого делать было не надо. Видишь ли, они сообразили,
что Кендрик здесь...

- Мустафа поставил их в известность, - прервал ее Ахмат. - Я оплакиваю
его смерть, но болтун он был, каких мало.

- Возможно, он виноват, а может быть, и нет, - сказала Калейла. -
Вашингтон тоже несет ответственность. Слишком много людей было
задействовано. Госдеп, на мой взгляд, не обеспечил стопроцентную
секретность.

- Чертовски надоело искать врага! - Ахмат сжал кулаки. - Агрессия
разлагает человека, а образ врага заставляет жить в условиях военного
лагеря, не позволяет требовать демократических свобод. Проклятье, что же мы
делаем?

- Давай лучше подумаем, как быть с Кендриком. Я предлагаю не суетиться
и ждать, когда он даст о себе знать.

- И это все? Опять ждать?

- Нет, есть еще кое-что, - сказала Калейла. - Я бегу переодеваться, а
ты пока выясни маршрут, вернее - дорогу, по которой их повезут, и в каком
месте запланирован побег. И распорядись подогнать к подъезду самую крутую
тачку. Я поеду ему навстречу.

- Вот у тебя точно бредовое безумие! - замахал руками Ахмат. - Ты и
Бобби дружите много лет, но это не дает тебе права рисковать своей жизнью. Я
категорически против.

- Речь идет не о моей жизни, - сдержанно возразила Калейла. - И не о
твоей, честно говоря. Мы обязаны сделать, все от нас зависящее, чтобы
освободить заложников и прекратить разнузданную вакханалию терроризма у тебя
в султанате. Может, ничего и не выгорит, но получать достоверную информацию
- моя работа, а твое дело - разрешить мне это.

- И дай ей номер, по которому она напрямую свяжется с тобой, - спокойно
сказала Роберта Яменни. - Или со мной.

- Иди переодевайся! - велел Ахмат и покачал головой.

- Спасибо, Ахмат! Но прежде мне нужно кое с кем поговорить. Это не
займет много времени.

Двое англичан с трудом выволокли из кабины лифта лысеющего
соотечественника, в стельку пьяного, огромного, в скособоченном костюме в
тонкую полосочку с Севил-роу.27

- Пьянь позорная, вит он кто! - сказал тот, что был слева. - Это же
надо так набраться! - Он держал в левой руке гостиничный ключ с деревянным
шаром, а правую, согнув в локте, упирал в бок пьяницы.

- Ладно, Дики, не заводись! - буркнул второй. - Мы и сами накачались
пивом по этому случаю.

- На черта нам это было надо! Соотечественник, так его и разэдак...
Ввяжись он в драку, нас бы повесили на фонарных столбах в этой варварской.
Богом забытой стране! Где его номер?

- В конце коридора. Тяжелый стервец, правда?

- Зараза! Думаю, весь из жира, виски и дерьма.

- А казался довольно приятным мужиком. Так ведь нет, заболтала его
болтливая шлюха! От таких стервозных баб кто угодно обделается. Разузнал, на
кого он работает?

- На какую-то текстильную фирму в Манчестере. То ли Гвилингейм, то ли
Берлингейм или что-то в этом роде.

- Ни о чем подобном не слыхивал! Ну-ка дай мне ключ - вот его дверь.

- Мы просто швырнем его на кровать, никаких любезностей, говорю я тебе.

- А ты думаешь, тот внизу откроет для нас бар? Я хочу сказать, пока мы
выполняем здесь свой христианский долг, тот шельмец может запереть дверь.

- Лучше бы тому говнюку не делать этого! - сказал англичанин по имени
Дики, и три фигуры ввалились в темную комнату. Свет из коридора высветил
очертания кровати.

- Я дал ему двадцать фунтов, чтобы он держал бар открытым только для
нас. Если думаешь, что я закрою глаза на одну секунду, пока не окажусь
завтра в самолете, тогда тебе пора в дурдом. Не хочу, чтобы какой-нибудь
черножопый с комплексом Мессии перерезал мне горло, говорю я тебе! Ну давай,
раз-два, взяли!

- Дрыхни, жирный боров, - сказал англичанин по имени Дики. - И пусть
всякие упыри утащат тебя куда подальше.

Здоровяк в однобортном костюме в, тонкую полосочку приподнялся и
посмотрел на дверь. Шаги в коридоре затихли. Он опустил ноги на пол и
прислушался. Было тихо. Он снял пиджак, брюки, аккуратно повесил их в шкаф и
разгладил ладонями морщины. Ослабив узел галстука, снял его через голову,
расстегнул рубашку с пятнами от виски, снял ее и бросил в корзину для
грязного белья, затем пошел в ванную, пустил горячую воду, вымылся до пояса,
взял флакон одеколона и щедро расплескал его по всему телу.

В спальне он снял с полки чемодан, открыл его, выбрал черные брюки,
черную рубашку из крепдешина. Застегнув рубашку, заправил ее в брюки,
подошел к окну, вынул коробку спичек; из кармана брюк. Чиркнув спичкой, он
дал пламени разгореться, а затем трижды прочертил полукруг перед оконным
стеклом.

Выждав секунд десять, он подошел к столу, у стены слева и, включил
лампу. Затем поставил на "собачку" защелку замка. После этого, положив себе
под спину пару подушек, опустился на кровать, посмотрел на часы и стал
ждать.

У двери кто-то завозился. Едва слышно трижды царапнули по дверному
косяку.

- Войдите!

В номер вошел смуглый араб. В новенькой белоснежной джелабе, в готре
без единого пятнышка, он явно благоговел перед хозяином номера люкс.

- Вы трижды подали священный знак в виде полумесяца, и вот я здесь,
эфенди.28

- Благодарю покорно! - усмехнулся англичанин. - Входи и закрой,
пожалуйста, дверь.

- Да-да, эфенди!

- Доставил все, что мне нужно?

- Да, эфенди. И снаряжение, и информацию...

- Сначала снаряжение давай!

- Да, конечно! - Араб сунул правую руку в складки джелабы и вытащил
пистолет, казавшийся чересчур громоздким из-за перфорированного цилиндра,
прикрепленного к стволу. Это был глушитель. Запустив левую руку в карман
штанов, достал коробочку с патронами. Затем араб подошел к кровати. -
Пистолет заряжен, сэр. Полный боекомплект, сэр. Всего тридцать шесть пуль,
сэр.

- Спасибо, - сказал грузный англичанин. Араб подобострастно попятился.

- Выкладывай информацию! Что там?

- Прежде всего, я должен сообщить, что женщина, что в отеле на соседней
улице, недавно уехала во дворец.

- Что? - Англичанин даже подскочил. - Ты уверен?

- Да, эфенди. За ней прислали лимузин.

- Когда это было?

- Примерно четверть часа назад. Разумеется, мне немедленно сообщили.
Сейчас она уже там.

- А что насчет коммерсанта? Она вступала с ним в контакт?

- Да, сэр, - ответил араб. - На Вади-эль-Кебир она выпила кофе с
человеком по имени Хайязи. Он занимается импортом. А позже встретилась с ним
на рыночной площади в Сабат-Айнубе. Она фотографировала, она за кем-то
следила...

- За кем?

- Не знаю, сэр. На площади было полно туристов, и я потерял ее след.

- Значит, во дворец поехала? - Англичанин поднялся в полный рост. -
Невероятно! Уму непостижимо!

- Это правда, сэр! Я не стал бы сообщать непроверенную информацию такой
августейшей особе, какой вы являетесь. По правде говоря, эфенди, я возношу