Чтение 22–й страницы книги ~Разбор полетов~

Прокурор города хмурился и кусал губы. Он был не очень счастлив, и
основной причиной его печали был незарегистрированный "макар", лежавший на
столе. "Макар", как только что было наглядно продемонстрировано, был в
прекрасном рабочем состоянии, и прокурору явно не хотелось слишком подробно
выяснять у начальника службы безопасности аэропорта родословную оружия.
Правда, Валерий Нестеренко тут же достал заявление о том, что "макар" этот
он нашел сегодня утром за завтраком в ресторане, и хотя на заявлении не было
даты, для прокурора оно звучало весьма убедительно. Особую убедительность
заявлению придавал белый конверт, который помощник Сазана тут же без
разговоров сунул прокурору в карман. Прокурор вышел и посмотрел: в конверте
была тысяча баксов. Тем не менее прокурор не хотел, чтобы про него говорили,
будто он проявляет пристрастие к новому важному обитателю Рыкова.

- Вы уехали из Рыкова в одиннадцать ноль-ноль? - спросил прокурор
Нестеренко.

- Да.

- А почему вернулись?

- Тачка сломалась.

- А?

- Отъехал двадцать минут, - сказал Сазан, - смотрю, она не тянет. Доехал
до станции и вернулся обратно.

- У вас сотовый телефон с собой, Валерий Игоревич, был?

- Да.

- И почему вы им не воспользовались?

- Он не работал. Тут близ аэродрома всегда эфир не клеится.

- А почему вы не поймали попутку?

- А если бы вы ехали в Москву, вы бы взяли меня попутчиком? - с издевкой
спросил Сазан.

Прокурор внимательно оглядел короткую стрижку Нестеренко и лежавший на
столе "макар". Даже после купанья в болоте было видно, что костюм на бандите
дорогой и модный, но что-то в осанке свернувшегося в кресле человека, в едва
приметном развороте плеч было такое, отчего очень . не хотелось брать его
попутчиком в машину.

- Где вы оставили машину?

- Станция Боярово.

- А какая машина?

- "Мерседес". Пятисотый.

- А я думал, "Запорожец", - сказал прокурор.

- Почему "Запорожец"? - искренне удивился Сазан.

- Потому что "мерсы" не ломаются.

- Этот сломался.

- Итак, вы вернулись электричкой обратно. Что вы делали дальше?

- Мне ребята сказали, что Глуза хотел со мной поговорить. Я пошел в
кабинет Глузы. Глузы не было, он был на поле. Я пошел на поле.

- А дальше?

- Там на поле стоянка для служебных автомашин. Глуза, наверное, поговорил
с этим гостем, а потом пошел к своей машине. Там его и поджидали.

- - А кто был другой убитый, рядом с Глузой? - спросил прокурор.

Откуда я знаю? - удивился Сазан.

- - Валерий Игоревич! - начал Миша Ивкин. Прокурор повернулся к нему. -
Что такое?

Миша смотрел во все глаза на Нестеренко, и Нестеренко тоже смотрел на
Мишу, невозмутимо, как египетский сфинкс.

- Я... это... я знаю, кто этот второй, - сказал Миша. - Это Петр
Воронков, из Службы транспортного контроля. Он старый друг отца.

- И что Воронков делал в Рыкове в одиннадцать вечера?

- Это не к нам с Мишей вопрос, а? - сказал Нестеренко.

- А за что, по-вашему, Валерий Игоревич, могли убить Глузу? - спросил
прокурор. Нестеренко развел руками.

- Без понятия. И встал.

- Господа, - сказал он, - полпервого ночи. Вам не кажется, что наш
рабочий день уже кончен?

Прокурор со свитой вымелись из кабинета, и в нем остались Миша Ивкин да
Муха.

- Почему вы не сказали им, что приехали из-за Воронкова? - спросил Миша.

- Нам менты не кенты.

- А откуда Воронков здесь взялся?

- С дачи. Точнее, с дачного товарищества "Авиастроитель". Пятнадцать
километров по Снежинскому направлению.

- И зачем он приехал?

- Вот то-то и оно, - улыбнулся Сазан. - Что такого случилось с Петром
Алексеевичем Ворон-ковым в дачном поселке "Авиастроитель", где он живет
через улицу с господином Васючицем, что Воронков испугался до состояния
промокашки и бросился меня искать? Потому что это произошло на даче, а не на
работе - он бы мне с работы иначе позвонил.

- Может, он о чем-то догадался? - предположил Муха.

- Интересное дело, о чем он догадался, а? - спросил Сазан. - Вот я тут, в
вашем аэропорту, сижу три дня, и мне уже все до донышка известно:

и о том, что "Петра-АВИА" хочет загрести заправку, и о претензиях
харьковских авиаремонтников,. и о том, что Васючиц поругался с Ивкиным... О
чем же таком этот Воронков догадался, что его стоило за это мочить с великой
поспешностью, не разбирая, кто подвернется рядом?

- А может, это действительно Глузу мочили? - неуверенно спросил Муха.

Сазан не отвечал. Он потянулся к телефону на столе, потом передумал,
вытащил из кармашка мо-бильник и набрал номер:

- Саш, ты еще не спишь?

- Нет, - послышался голос Шакурова из трубки, - я не сплю. Я дыры в своем
балансе считаю. От благотворительных кредитов.

Судя по музыке и едва слышному звону тарелок, Шакуров считал дыры в
балансе на ресторанной салфетке.

- Слышь, Саш, ты можешь мне откуда-нибудь достать частный самолет?
Шакуров удивился.

- А зачем тебе?

- С девочками хочу слетать к Черному морю.

- А куда именно?

- Не куда, а через что, - поправил Сазан, - через аэропорт Еремеевка.

Сазан спрятал телефон в кармашек. Муха все так же сидел в кресле,
выжидательно уставясь на босса.

- Возьми завтра человечка поприличней, - сказал Сазан, - лучше всего с
девочкой, и пусть они оба съездят в "Авиастроитель" и порасспрашивают, не
сдаст ли кто женатой паре дачку. Хоть поймут, чего там Воронков увидеть мог.

Муха кивнул.

- Чует мое сердце, - сказал Сазан, - что ничего наш Воронков сообразить в
уме не мог, по причине полного отсутствия соображалки. Потому что
коэффициент интеллекта у покойника был, прости меня, Господи, не выше, чем у
вырезки в магазине. .А стало быть, это было не озарение - а элементарная
случайная встреча. Увидал наш Воронков кого-то. И увидел, скорее всего, на
даче Васючица. И встреча эта так сильно его впечатлила, что он бросился
разыскивать - заметим, не Ивкина и не ментовку даже, а меня.

- И что же он мог увидеть?

- Настоящих хозяев "Петра-АВИА", - сказал Сазан.

А на следующее утро, пожаловав в Рыкове, Сазан услышал, что его
разыскивает прокурор города.

Приглашение прокурора было крайне вежливым:

"Если господин Нестеренко сочтет возможным, будем рады его видеть в три
часа дня", - просто, можно сказать, приглашение не на допрос, а на чашку
чая. Эта-то вежливость Сазану и не понравилась.

Около половины четвертого серебристый "мере", .видимо, починенный за
ночь, высадил Нестеренко Валерия Игоревича, заместителя директора
"Рыко-во-АВИА" у двухэтажного особнячка, выделенного под районную
прокуратуру.

Особнячок был деревянный, краска на его фасаде давно облупилась, и
покосившиеся окошки с немым любопытством смотрели на иномарку. Вдоль
асфальтовой дорожки стояли крашенные в синий цвет автомобильные шины. В
шинах должна была расти всякая декоративная растительность, но
растительность зачахла, и шины выглядели как деревянный ящик вместо мебели в
квартире алкаша.

Сазан поднялся на второй этаж и вошел в дверь с облупленной табличкой:
"С.К.Витятин".

Районный прокурор Витятин приветливо встал навстречу гостю.

- Извините за беспокойство, - сказал он, - но у нас появились некоторые
вопросы.

Сазан молча сел в кресло для посетителей, закинул ногу на ногу и
устроился поудобней. "Зря псу штуку отдали, - промелькнуло в уме, - пятисот
бы хватило". Не то что Сазану было жалко тысячу баксов - просто не хотелось
метать баксы перед свиньями.

- Какие у вас были отношения с Глузой, Валерий Игоревич? - спросил
прокурор.

- Нормальные.

- За два дня до убийства вы, кажется, с ним поссорились?

- Поссорился? - спросил Сазан. - Я бы не сказал. Просто работникам
аэропорта надо было платить зарплату, а Алексей Юрьевич мне сказал, что
денег нет. Мои ребята сунули его головой в унитаз, и после того, как его
вынули из унитаза, деньги нашлись.

- То есть речь шла именно о деньгах для рабочих?-уточнил прокурор.

- Да.

- А некоторые из свидетелей показывают, что речь шла о деньгах для вас:
что вы вымогали у него деньги аэропорта. А он отказывался.

- Я что, больной, - спросил Сазан, - такие штуки делать при свидетелях?

- Но через три часа после вашей ссоры счета "Авиетты" были переведены в
подконтрольный вам Межинвестбанк?