желтизны газеты, распахнулись ставни, старившие и без того неказистые
здания, вымытая ночными ливнями листва деревьев обрела подобающий осени
цвет.
утопавших в пыльных, млеющих от жары садах, -- зеленые, темно-красные,
голубые; иные, крытые белой жестью, заиграли зеркальным блеском, а ведь
еще неделю назад все были на одно лицо под бархатистым слоем серой пыли.
Пыль преследовала горожан повсюду, забираясь даже в наглухо закрытые
комнаты, где с весны не отворяли окон. Конечно, будь полегче с водой, в
долгие летние вечера не составило бы труда выбрать минутку и обдать из
шланга палисадник под окнами, но воды в нынешнем году явно недоставало: иной
раз давали ее лишь в определенные часы, о чем заблаговременно оповещали
горожан по радио. Засушливым выдалось лето, резко обмелела Сыр-дарья --
главная поилица этих мест.
из светлого местного камня -- за лето прибило к ним всяких бумажек, окурков,
опавших листьев и опять же пыли, оседающей лишь к ночи. Темнота и скорее
подразумеваемая вечерняя свежесть, которую, кроме старожилов, вряд ли кто
ощущал, как бы гасили запах пыли, заставляли забыть о ней до утра.
подоконники, карнизы, фасады, заблестели стекла, и теперь по вечерам
городок, словно обновленный, светился огнями, гремел музыкой.
не стал, и теперь вряд ли когда-нибудь станет, потому что рудник, благодаря
которому поспешили назвать городом захолустный райцентр, быстро оказался
выработанным, хотя геологи, а затем министерства и ведомства возвестили на
всю страну о якобы уникальном заложении, неисчерпаемых запасах, о
промышленных разработках на сотни лет, о самой качественной и дешевой руде в
мире. И поселок, заметно расстроившийся, но так и не ставший настоящим
городом, имел почти все, что положено городу.
горняков, рестораны, музыкальную школу, помпезное здание рудоуправления,
стадион, две гостиницы. Не обделили себя и местные власти: здание городского
суда и прокуратуры, которое в городке называли Домом правосудия, впору
было столице. Из местного белого камня отстроили и горком партии, и
горисполком, на их фасады мрамора тоже не пожалели. Не успели достроить
только драмтеатр и больницу -- финансирование прекратилось сразу, как
только на руднике пошли сбои с планом. И стояли наполовину поднятые корпуса
как напоминание о былой финансовой мощи городка и его некогда стремительном
росте, и окрестный люд, выждав, по его мнению, приличное время, потихоньку
начал тащить со стройки все, что только можно.
по бедности фантазии нареченные Черемушками -- первыми и вторыми, и
несколько улиц с уютными коттеджами и особняками для технической
интеллигенции и руководства комбината.
новые разработки, а часть их осталась в городке, какая часть, сказать
трудно, скорее всего из местных, тех, что за десять лет успели стать
шахтерами или работали на многих вспомогательных участках комбината и на
стройках. Как бы там ни было, ни одна квартира в Черемушках не пустовала. За
те десять лет, пока работал рудник и бурно расстраивался городок, воды
всегда хватало вдоволь -- комбинату было под силу содержать мощные насосные
станции и решать любые, подчас сложные вопросы снабжения водой. И в эти
десять лет городок не только рос, но и щедро озеленялся -- отцы города денег
не жалели, с управления благоустройства спрашивали строго, и город утопал в
зелени.
направлении, оставив новоявленному городу множество коммунальных и прочих
проблем, день ото дня нарастающих, словно снежный ком. Наверное, и в
области, и в республике долго не могли опомниться от шока после закрытия
прибыльного рудника, и от всех запросов города отбивались как от
назойливой мухи, оттого проблемы и множились год от года. Вернуть городу
прежний статус поселка никто не решался -- такого прецедента, пожалуй, не
было в стране, шаг назад, даже разумный, не поощряется, да и местное
начальство вряд ли одобрило бы такую идею: кто же станет рубить сук, на
котором сидит.
значения, комбинат прохладительных напитков, куда входил пивзавод, станция
технического обслуживания "Жигулей", фабрика постельного белья и
керамической посуды, шелкомотальные цехи, которые даже с натяжкой трудно
было назвать фабрикой, хотя именно так они официально именовались, но все
это были предприятия мелкие, с незначительным штатом, устаревшим
оборудованием, по преимуществу полукустарные. Раньше, до получения статуса
города, они числились артелями и вели свою родословную из далеких тридцатых
годов, когда звались еще товариществами. Все эти слабосильные предприятия,
как и по-городскому разветвленная сеть бытового обслуживания, общественного
питания, конечно, не могли дать работы всем жителям полудеревни-полугорода,
на две трети состоящего из частных усадеб, где кое-кто до сих пор держал
корову, свиней или пяток овец и жил или за счет сада, или за счет огорода, а
чаще за счет того и другого. В давние времена, когда зарождался поселок,
делили байскую землю щедро, и подворья оказались и по пятнадцать и по
двадцать соток, словно люди тогда еще предчувствовали, что кормиться здесь
придется все-таки с земли.
же будет дальше -- ведь жизнь свою люди прочно увязали с рудником. Те, кто
не представлял себе будущего без рудника, в основном горняки из пятиэтажек,
покинули поселок без особого сожаления, а оставшиеся стали приноравливаться
к новым обстоятельствам, и, надо сказать, небезуспешно. Уже через два года,
похоже, тут стали забывать и о руднике, и о высоких шахтерских заработках --
городок зажил новой, не похожей на прошлое жизнью. Резко вздорожали дома, и
город-поселок, лишенный работы, стал вновь бурно расстраиваться -- правда,
теперь уже его частный сектор. Ставились добротные кирпичные дома с
просторными открытыми верандами, столь популярными в жарком краю. Появился
даже целый район, сразу прозванный почему-то Шанхаем -- наверное, оттого,
что строились там преимущественно корейцы, неожиданно полюбившие
новоявленный город, на что у них имелись свои причины. Местные власти,
поначалу обеспокоенные трудоустройством потерявших работу жителей, вскоре
успокоились: жизнь как-то сама все утрясла.
спешно возводились теплицы, оранжереи, парники, лимонарии, домашние
инкубаторы, размаху которых могли позавидовать иные государственные
предприятия. Появились и пчеловоды. Конечно, и раньше кое у кого в поселке
имелась пасека или теплица, но то было так, любительство, дилетантство;
новое же строилось основательно, так сказать, на индустриальной основе,
благо опыт имелся. Часть горожан специализировалась на цветоводстве: одни
занимались тюльпанами и гвоздиками, другие предпочитали зимние каллы и
весенние бульданежи, третьи выводили розы каких-то немыслимых сортов,
четвертые -- хризантемы и гортензии. Были среди них занимавшиеся только
выведением семян и луковиц для продажи. У каждого дела стихийно объявлялись
лидеры, авторитеты, при них складывался совет, инициативная группа,
решавшая все вопросы -- от конкуренции до объемов производства, они же
регулировали цены -- оптовые и розничные. Одни занимались цветоводством
круглый год, другие выращивали цветы лишь к определенным датам -- к Восьмому
марта, Новому году... А уж какие только ранние овощи не поспевали в парниках
и теплицах! И опять же люди старались специализироваться на чем-нибудь одном
или чередовали производство овощей с фруктами и зеленью. В конце февраля у
самых умелых уже поспевали помидоры, а огурцы не переводились всю зиму.
Ранняя редиска, капуста, обычная и цветная, сладкий болгарский перец и
острый мексиканский, которые до мая продают не на вес, а поштучно. А зелень!
Первый тонкий лучок, по-местному лук-барашек, укроп, киндза, кресс-салат,
называемый армянами кутен, а грузинами цицмати, молодой чеснок, первая
морковка, что продается в пучках рядом с зеленью, щавель, мята, трава
тархун, даже летом стоящая не менее пятидесяти копеек за пучок, -- все росло
в просторных дворах-усадьбах.
урожай пораньше да побольше, отдавая работе не только дни и ночи, но и свое
жилье до весны, до теплых дней. Этому энтузиазму и знаниям могла бы
позавидовать сама Академия сельскохозяйственных наук. Здесь не только знали
о гидропонике, но и широко использовали ее, особенно семьи, занимавшиеся
выращиванием рассады. Заключали договоры с овощными совхозами и продавали в
сезон до ста тысяч штук той или иной рассады, а иная рассада стоит по
двадцать копеек, -- и все это на законных основаниях.
строили лимонарии, потому что в Ташкенте селекционер-самоучка вывел сорт
лимона, вызревающий в Средней Азии и по вкусу и размерами намного
превосходящий иные известные сорта. И не только вывел, а вырастил целые
промышленные плантации, и для желающих приобрести саженцы и консультацию
это не составляло труда -- было бы желание. А уж вырасти десяток лимонных
деревьев, и они себя оправдают. Можно и на базар не возить --
потребкооперация охотно закупает лимоны, благо продукт не скоропортящийся.
Лимонарии горожанам казался беспроигрышной лотереей, самым надежным
вложением труда и средств.
занимались жители небольшого городка, на неопределенное время
предоставленные сами себе, пока городские власти готовили проекты,
предложения, просьбы в вышестоящие инстанции, выпрашивая для города
какое-нибудь крупное предприятие или завод, чтобы занять население. Но
такие предложения, даже самые благие, быстро не осуществляются: нужно
попасть в планы пятилетки, необходимы экономические обоснования и расчеты,
технические проекты, решения Госплана -- в общем, годы и годы.
Шилова Юлия
Орловский Гай Юлий
Скальци Джон
Шилова Юлия
Березин Федор
Андреев Николай