умывание, поведение за трапезой, отход ко сну и утренняя
побудка были оставлены братом Павлом на добрую волю и здравый
смысл своих подопечных. Однако брат Жером был твердо убежден,
что мальчикам, которые не достигли шестнадцати лет, доверять ни
в коем случае нельзя, да и после достижения этого вполне
зрелого возраста в юношах куда больше от лукавого, нежели от
ангелов. Поэтому брат Жером постоянно следил за юношами и без
устали делал им замечания по поводу каждого их шага, словно
именно он, а не брат Павел, был их наставником, причем
усматривал в наказаниях куда больше пользы, нежели мог
помыслить добросердечный брат Павел. Брату Жерому неизменно
доставляло удовольствие при всяком удобном случае повторять,
что не миновать им беды со столь слабохарактерным наставником.
лет до семнадцати, это была уже достаточно многочисленная
ватага, чтобы глядя на них за завтраком, кому-либо пришло в
голову пересчитывать их и обнаружить, что одного мальчика не
хватает. Разве что брат Жером, который пересчитывал мальчиков
то и дело, рано или поздно мог бы обнаружить пропажу. А брат
Павел их никогда не считал. И поскольку с утра он был занят на
капитуле, а потом в этот день у него были свои дела, то
утренние занятия он переложил на плечи старших послушников, что
само по себе брат Жером считал фактом вопиющим и пагубно
сказывающимся на дисциплине. В церкви мальчики стояли так
тесно, что одним больше, одним меньше -- было все едино. И
вышло так, что отсутствие Ричарда наконец обнаружилось лишь
далеко за полдень, когда брат Павел вновь собрал своих
подопечных для дневных занятий в классе и разделил послушников
и учеников.
по-настоящему. Он подумал, что, наверное, мальчик просто
потерял счет времени и где-то задерживается, и без всякого
сомнения, вот-вот примчится на урок. Но время шло, а Ричард все
не появлялся. Трое оставшихся учеников, когда брат Павел
принялся их расспрашивать, переминались с ноги на ногу,
неуверенно жались друг к другу, пожимали плечами и молча
покачивали головами, избегая смотреть монаху в глаза. Самый
младший мальчик выглядел каким-то особенно напуганным, но никто
из них так ничего и не сказал, и брат Павел заключил, что
Ричард просто отлынивает от уроков, а мальчики, зная об этом и
осуждая его, тем не менее не хотят выдавать своего товарища.
Брат Павел не стал прибегать к угрозам всяческими наказаниями
за их молчание, что дало лишь новый повод для осуждения со
стороны брата Жерома.
одобрял подобную греховную "солидарность" тех, кто предпочитал
навлечь на свою голову наказание, нежели пойти на предательство
друзей. И он решил, что рано или поздно Ричарду самому придется
понести наказание за свой проступок. Зато брат Павел строго
пресекал всякие шалости на уроках и особенно не любил, когда
списывают. Как бы то ни было, в итоге он обратил внимание, что
самый младший из мальчиков что-то явно скрывает и что за его
отказом отвечать стоит нечто большее, нежели у остальных его
товарищей.
воротил его ласково и очень осторожно.
громы небесные и желая избежать первых ударов грозы, двое
других мальчиков поспешили унести ноги. Эдвин же остановился,
повернулся и нехотя побрел обратно, потупив очи и слегка
приволакивая свою больную ногу. Он стоял перед братом Павлом,
дрожа как осиновый лист. Колено его было перевязано, повязка
немного сползла. Недолго думая, брат Павел развязал бинты и
принялся делать перевязку заново.
он?
привлек Эдвина к себе, так что тот зарылся хлюпающим носом в
его сутану. -- Когда ты видел его в последний раз? Куда он
ушел?
шерстяных складках одеяния брата Павла, покуда тот не извлек
мальчика на свет Божий и не посмотрел внимательно в его
заплаканное лицо.
следующее:
оседлал своего пони и поехал в сторону Форгейта. Я думал, он
скоро вернется, а он не вернулся... И мы испугались... Мы не
хотели, чтобы его задержали, он был так встревожен... Мы
молчали, мы думали, он вернется и никто не узнает...
аббатстве? -- твердо потребовал ответа брат Павел. -- Его нет
со вчерашнего дня, а вы молчите?!
опустив голову, вынужден был признать свою вину.
Павел. -- Всем троим? А тебе не приходило в голову, что с
Ричардом могло что-нибудь случиться? Что он попал в беду? Зачем
ему по доброй воле ночевать неизвестно где? Малыш, почему ты
мне сразу не сказал? Сколько времени мы потеряли! -- Однако
мальчик был уже настолько испуган, что монаху не оставалось
ничего другого, как утешать и успокаивать его, хотя едва ли тот
был достоин утешения. -- А теперь скажи-ка, Ричард уехал
верхом? После вечерни? Он не сказал, куда поехал?
все без утайки:
возвращаться, а потом было уже поздно. Я думаю, он собирался
тихонько присоединиться к нам при выходе из церкви, но там
стоял брат Жером... Он разговаривал с тем человеком,
которого...
вовсе не следовало бы видеть, -- людей у ворот, которые
принесли носилки, безжизненное тело с покрытой головой...
как Ричард побежал в конюшню, вывел оттуда своего пони, провел
его к воротам и уехал. Это все, что я знаю. Я думал, он скоро
вернется, -- жалобно вымолвил мальчик, -- мы не хотели, чтобы
ему попало...
сделали все возможное, чтобы у того было время попасть в такую
беду, какая никоим образом не угрожала бы ему, пойди они на
предательство. Погладив по голове своего подопечного, брат
Павел немного успокоил его.
сейчас нехорошо, то ничуть не более, чем ты заслуживаешь. А
теперь, готовься говорить правду и, дай Бог, мы найдем Ричарда
живым и здоровым. Ступай и приведи двух своих товарищей, и все
трое ждите, пока вас не позовут.
приору Роберту, а затем к аббату, после чего отправился в
конюшню, дабы лично удостовериться в том, что пони, которого
леди Дионисия прислала внуку в качестве приманки, и впрямь нет
на месте. В обители поднялась суматоха, все принялись искать
пропавшего мальчика, -- и на хозяйственном дворе, и в
странноприимном доме, справедливо полагая, что тот вполне мог
вернуться обратно и чего доброго попытаться скрыть факт своей
самовольной отлучки. Провинившиеся мальчики, постояв пред
грозными очами приора Роберта и получив свою порцию угроз,
которые, впрочем, некому и некогда было исполнять, дрожали от
страха и плакали от обиды, ибо их добрые намерения обернулись
столь скверно. Однако первый шквал обвинений уже миновал, и
мальчики стоически готовились понести грядущее наказание, а
именно -- остаться без ужина. Брату же Павлу некогда было
утешать их, ибо в это время он занимался тем, что прочесывал
местность вокруг мельницы и ближний край Форгейта.
вернулся Кадфаэль, который незадолго до этого расстался с Хью
Берингаром. Как раз вечером стражники собирались прочесывать
лес к западу от Эйтона, надеясь разыскать там пропавшего
Гиацинта, который, возможно, был беглым Брандом. Шерифу, равно
как и Кадфаэлю, не по душе была охота за беглым человеком.
Вилланы часто убегали от своих хозяев и становились таким
образом вне закона. Однако убийство есть убийство, и закон тут
молчать никак не мог. Независимо от того, виновен он или нет,
Гиацинта следовало найти. Спешиваясь у ворот, Кадфаэль был
Контровский Владимир
Посняков Андрей
Зыков Виталий
Прозоров Александр
Куликов Роман
Сертаков Виталий