Чтение 22–й страницы книги ~Межконтинентальный узел~

- Ну отчего же... Виделись... Он ещ" поцеловал меня и сказал: "Какая же
ты дура!

Слава богу, что все получилось так, пока ты молода и красива..."

- А ребенок? У вас есть ребенок? Женщина покачала головой:

- Я только могла об этом мечтать... Не было никакой беременности... Я
дважды приходила к нему, пыталась объяснить... Да разве объяснишь?

- Как он жил, когда его отчислили из аспирантуры?

- Продолжал работать. Дописал диссертацию... За полгода закончил...

- А чем он жил? - повторил Славин. - Деньги откуда? Женщина вдруг
улыбнулась; в ее улыбке были грусть, любовь, нежность, память.

- Он в преферанс обыгрывал торговцев из овощного магазина... Математик,
поразительно чувствует комбинации в картах...

"Полковнику Славину.

За три дня до появления в обращении сторублевой купюры, заложенной в
контейнер ЦРУ, на квартире Иванова собрались, как и обычно по пятницам,
народный артист РСФСР Василий Аркадьевич Тубин, генерал-лейтенант Алексей
Карпович Шумяков и кандидат физических наук, помощник академика
Крыловского по связям с промышленностью Геннадий Александрович Кульков.

Полковник Груздев".

Работа-IV

Василий Аркадьевич Тубин бросил на пол шинель и, поискав глазами
костюмера Галю, закричал:

- Надо же следить за реквизитом, голубушка!

- Чем и занимаюсь, - спокойно ответила та, продолжая вязать шарфик.

- Но по роли я батальонный комиссар! - продолжал неистовствовать Тубин.
- А вы мне приляпали кубари - политрук! Это же совершенно разные характеры!

Славин, стоявший в павильоне возле камеры, недоуменно посмотрел на
режиссера фильма Сазонова:

- При чем здесь петлицы и характер? Тот пожал плечами:

- Это необъяснимо. Артист. Совершенно особая психология. А может, роль
не выучил. Артистам платят мало, вот и вертится: на радио почитает, на
телевидении снимется, в Бюро пропаганды киноискусства подрядится на
выступления, - времени-то на искусство и не остается... - вздохнул
Сазонов. - Пока будут менять кубари на шпалы, поучит.

- Это удобно, если я с ним поговорю перед съемкой?

- Да, бога ради... Мы начнем работать не раньше чем через час.

- Так долго готовитесь?

- Свет надо ставить, а у нас аппаратура тридцатых годов, рухлядь.
Обязательно что-нибудь в декорации отвалится, пойдут искать постановщика,
чтоб он гвоздь прибил. Найдут, уговорят, прибьет, а тут перерыв...
Осветители его неукоснительно соблюдают. Они никак не заинтересованы в
результатах работы съемочной группы, живут на зарплату, наш успех или
провал их мало волнует.

Попьют осветители чайку, а Тубин скажет, что ему пора на спектакль, -
вся съемка сорвана. Так и живем...

- "Земля у нас обильна, порядка ж нет как нет", - усмехнулся Славин.

- Графом Алексеем Константиновичем Толстым пробавляетесь? -
поинтересовался Сазонов. - Рискованно, весьма рискованно.

- Почему? - задумчиво рассматривая из темноты павильона лицо Тубина,
спросил Славин.

- Сейчас появился целый сонм защитников дореволюционной истории России,
стоят на страже величия державы, ее традиций.

- Правильно делают, по-моему.

- Ой ли? Гипертрофированная любовь ко всему своему - даже к тому, что
кроваво и темно, - к добру не приводит. Я понимаю, Донской, Радищев,
Чайковский, но когда иные радетели квасного патриотизма начинают меня
убеждать, что Николай Первый был вполне интеллигентным человеком, чугунку
в России построил, мне делается стыдно перед Пушкиным и Лермонтовым.

- Ну, такого рода монархические настроения просто неинтеллигентны, -
заметил Славин, - и свидетельствуют о малой научной подготовленности
собеседника. Не обращайте внимания, нервы сбережете...

- Нервов вообще не осталось, ошметки...

- Скажите, а Тубин в экспедиции всех в преферанс обыгрывает?

- Ах, вам и это известно? Ну и пресса... Да, он играет жестко, красиво
играет, школа Иванова, ничего не скажешь.

- Школа Иванова? А кто это?

- Его приятель, математик... Поразительный мужик! Мозг как компьютер...
Но он не только математик, он великий артист и психолог. И г р а е т
каждого участника пульки, рисует себе его психологический портрет, только
поэтому и обставляет всех нас.

- Всегда?

- По-моему, всегда.

- Помногу?

- Да уж не на рубль.

- А куда деньги девает?

- Гуляка... Осталась пара-тройка мужских лет, потом старость, вот и
торопится...

- Хорошо его знаете?

- Он к Тубину прилетал в Ялту, когда мы там работали. Я еще снял его в
эпизоде, где гоняют на водных лыжах, он утер нос профессионалам.

- У нас нет профессионалов, - улыбнулся Славин. - Наш спорт
любительский... Днем слесарь на заводе, а вечером едет в "Лужники" играть
против сборной ФРГ, разве нет?

...Славин пошел на съемочную площадку, под свет юпитеров, к Тубину; тот
сразу же сказал, что Митя Степанов его старый ДРУГ.

- Хочу сняться в его сценарии, но он мне одних злодеев предлагает, а на
злодеях звание народного артиста Союза не получишь, нужна галерея
положительных образов, да и премию дают только тем актерам, которые играют
передовиков; удивляюсь, как Броневому дали орден за Мюллера...

Славин поинтересовался:

- А какое значение для роли имеет то, что вместо шпал вам повесили
кубари на петлицы, Василий Аркадьевич?

- Не понятно? - удивился тот искренне.

- Совершенно не понятно.

- Никто не понимает трепетную душу артиста, - вздохнул Тубин. - А жаль.
Если я батальонный комиссар, то и ощущаю себя по-комиссарски... Политрук -
низшее звено политработников, надо искать свою краску, манеру поведения, а
в режиссерском сценарии было: батальонный комиссар. К этому я и готовился,
Симонова перечитал, Гроссмана, Бондарева с Быковым, Бориса Васильева...
Нафантазировал характер, в сценарии-то один контур, не слова - жестянки,
сплошная функциональность... И - на тебе, политрук!

- А какая награда на гимнастерке... Это тоже важно для артиста?

- Невероятно! Однажды я играл в довольно большом эпизоде - роль маршала
Мерецкова. Вы себе не представляете, какую летящую радость я испытывал все
то время, пока носил маршальскую форму со Звездой Героя...

- А в преферанс это играть не мешало? - усмехнулся Славин.

- Что вы! Какой там, к черту, преферанс! Я не мог взять в руки карты! Я
был в образе полководца! У меня сон пропал, врачи седуксен прописали!

- А вы бы Иванова сыграть смогли?

- Егора?

- Да.

- Если б написали, смог. Характер. Камень. Махина. И при этом нежный
ребенок. В нем мало кто видит мальчика, решившего доказать миру свое право
на мечту. Он же прячется от людей, придумал себе имэдж [выдуманный образ],
под ним и живет...

- Но у него ни Звезд нет, ни лауреатств... Лацканы пустые, один
характер, - поддел Славин.

- Звезды будут, - убежденно ответил Тубин. - И лауреатство тоже.
Обидно, конечно, если посмертно...

- Кто у вас в пятницу проиграл? - лениво поинтересовался Славин. -
Говорят, рубка была любопытнейшая...

- Гена пролетел как голубь.

- Кульков?

- Да. - Актер расхохотался. - Слыхали историю про то, как хоронили
преферансиста, который умер от разрыва сердца, взяв две взятки на мизере?

- Не слыхал.

- Но в преф играете?

- Если только в поезде.

- Тогда поймете... Хоронят покойника коллеги по зеленому столу, скорбно
идут за гробом, а один участник пульки шепчет другому: "Если бы я зашел к
нему восьмеркой треф, - и кивает на гроб, - он бы потащил не две, а шесть
взяток..."

- Странно, я встречался сегодня с Ивановым, - посмеявшись над
анекдотом, заметил Славин, - и он не произвел на меня впечатление
человека, живущего под имэджем...

- Это, знаете ли, вопрос талантливости... Если вы сразу же замечаете,
что человек играет, - тогда, конечно, неинтересно; провинция н а и г р ы в
а е т так, что швы видны. Только личность вживается в образ, который ею
задуман и выбран... Помните, у Пастернака: "Пройду, как образ входит в
образ и как предмет сечет предмет".

- А как бы вы играли Иванова?

- Не понял. Что значит - как бы играл? Так, как его образ написал бы
сценарист...

- Допустим, сценарист его не знает. Но вам предлагают материал, где
есть ученый, похожий на Иванова... Вы вправе предложить свое прочтение
образа?

- Зависит от режиссера. Знаете, анекдот есть. Пришел человек в исполком