Штирлиц тем не менее вновь и вновь уходил в своих размышлениях к древним,
исследуя настоящее. Он считал, в частности, что Ксеркс стал владыкой Азии
потому лишь, что Галтиса, сестра великого Кира, бабка наследника, будучи
воистину всемогущей, любила мальчика за его мягкую нежность. Она устала
жить среди воинов с их шумными пьянками и сальными разговорами о распутных
женщинах - только в молодости ей нравилось быть наравне с героями битв, к
старости она захотела ощутить странное и горькое благо женственности.
вечером, когда кончались утомительные совещания с членами высшего совета,
встречи с сатрапами завоеванных провинций, которых вызывали для отчетов,
начальниками воинских соединений, информировавшими о положении на
границах, и ловкими экономистами, что отвечали за состояние казны.
он громко смеялся, рассказывая о прожитом дне, и Галтисе казалось, что
внук продолжает свои детские игры, изображая в лицах Мардония,
прирожденного воина, уставшего жить дома, в кругу семьи, без битв, дальних
дорог и новых невольниц; Артабана, познавшего всю прелесть высшей
политической интриги, которая представлялась ему подобной историческому
трактату, сдобренному хорошей поэзией, угодной и понятной богам, а потому
столь заманчивой для смертных.
чувством тревоги за внука: доброта и юность в мире сильных - опасные
качества духа человеческого, ибо лишь сила может одолеть силу.
двенадцатилетнюю любимую сестру на беседы с иностранными послами, чтобы
девочка смогла познать стратегию политической борьбы. Великий Кир позволял
сестре говорить все, что она считала должным сказать.
сказала ему:
слов сказали мне несуществующие любовники, сколько нежности испытала я в
снах своих... Не говори мне о своей страсти: ты честен, и когда ты
захочешь завести новую подругу, тебе будет стыдно смотреть мне в глаза, и
ты прикажешь отравить меня, и это погубит тебя, ибо я сестра Кира, и боги
станут тебе мстить. Относись ко мне как к другу. Когда ты захочешь
устроить вакханалию, какие делал мой брат, чтобы успокоиться после трудных
разговоров с врагами, скажи мне, и я уеду в горы, а ты сопроводишь меня до
первых постов, и вернешься, и будешь счастлив, ощущая свою силу и величие;
жена сатрапа должна позволять ему ощущать собственное могущество. Не держи
при мне евнухов - я ненавижу соглядатаев, они предатели по натуре, а
предавший своему своего предаст своего и чужому, ибо предательство
заразно, как и трусость. Верь мне, тогда я смогу быть для тебя тем, кем
была для брата.
советовался с женой, оказывал ей почести на людях, словно богине, проведя
перед этим ночь в обществе вакханок, и эта его свобода пугала остальных
сатрапов, ибо если человек силен дома, где труднее всего быть сильным, то,
значит, по отношению к чужим мощь его несравнима и устрашающа; лишь когда
владыка не скрывает от ближних свои желания, тогда только он достиг высшей
власти.
невольники вовремя подавали любимые Ксерксом блюда, Галтиса думала, как
поступить ей, как, не пугая мальчика, сказать о той постоянной угрозе,
которая сопровождает каждый его шаг. Как никто другой, она знала, что
по-настоящему увлекает внука. Ксеркс блистательно рассказывал ей истории
морских путешествий, давал свою оценку битв времен вавилонского расцвета,
интересовался нравами далекой Спарты и шутя замечал, что обычай спартанцев
- после гибели владыки на поле брани закрывать рынок и суд на десять дней
- невозможен у персов, поскольку тяжба и торговля - два самых любимых
занятия подданных. Он обращал свой взор в прошлое, но не так, как это
делали Кир или Дарий, не во имя далекого будущего, а для своего
удовольствия: что может быть приятнее парадоксальных рассуждений, во время
которых оттачивается ум и развивается риторика!
царем, он обрел подданных. Она знала, что лишь разумный баланс сил может
спасти жизнь Ксеркса. Она понимала, что, будь он простолюдином, не
отмеченным печатью богов, все было бы просто и обыденно. Однако жизнь царя
неразрывно связана с его престижем, а престиж - это всегда действие, и не
обороняющее, но атакующее. Его престиж - это престиж царства, и честолюбцы
всегда могут войти в коалицию с другими честолюбцами, если докажут, что
уровни престижей не соответствуют друг другу; тогда, скажут они, спасение
в перевороте и убиении того, кто оказался ниже задуманного ими идеала.
партией Мардония и партией политиков, которую возглавлял белолицый, в
скромном холщовом хитоне Артабан.
отдавала себе отчет в том, что ни Мардоний, ни Артабан не считали Ксеркса
арбитром. Они считали, что Ксеркс должен примкнуть к одной из партий,
придав ей, таким образом, законодательные функции и божественную
устремленность.
равнодушием Ксеркс смотрел на постыдности, разжигавшие других мужчин,
Галтиса приняла решение. Она думала о жизни своего слабого, нежного
мальчика, который для слепой толпы был царем, а для вождей партий -
пешкой, венценосным символом, который следовало обратить на свою сторону
или уничтожить.
искусное тело, а не распутный дух этих дикарок. Ксеркс знает цену своей
мужской силе, и он не пресыщен, просто он умеет видеть больше, чем другие:
за постыдным он тщится увидеть чудо пластики. Это мой внук, и я должна
открыть ему истину..."
предначертания богов. Угадывание не есть темное н е ч т о, это, наоборот,
я в н о е, сложенное из кубиков явного. Кубики - мнение людей, которые
окружают каждого. Разбросанные по полу кубики - крушение империи.
Сложенные воедино - стены вечности, оберегающие памятник величия владык.
Кубик "достижения величия войной" - Мардоний; кубик "достижения величия
миром" - Артабан. Если ты станешь медлить, свершится распадение двух
кубиков на десятки других. Сейчас тот момент, когда ты, зная мнение обоих,
должен сделать выбор и принять решение.
даже самым умным бабушкам внуки-цари всегда кажутся маленькими детьми.
осторожно положил его на большое серебряное блюдо.
чуть прищурив глаза, сказал он. - Литое вбирает в себя слабое. - Он снова
глянул на танцовщиц и чуть поморщился: отдавало потом, дикарки заметно
утомились. - Говорят, серебро лечит желудочные недуги - очень интересно...
Неделю назад я приказал разрубить пополам трех фригийцев, которые пришли
ко мне с доносом на Мардония и Артабана, они сказали, что тот и другой
хотят убить меня в борьбе за свои идеи. Я повелел ознакомить вождей партий
с моим приговором: "Казнить бесчестных за попытку посеять вражду и
недоверие среди друзей". Лазутчики донесли, что казнь отрезвляюще
подействовала на обоих: они теперь говорят со своими советчиками о планах
на будущее в дальних комнатах, опасаясь, что мои люди смогут подслушать их
речи. А я тем не менее знаю все!..
второй ступеньке тронного возвышения, и, улыбчиво оглядев чеканные лица
вождей партий, сказал:
тем, как бы мне не уронить царского сана предков и совершить деяния на
благо державы не меньшие, чем они. Я собрал вас, чтобы открыть мой
замысел: соединив мостом Азию и Европу, я поведу войска в Элладу, я покорю
Афины, и это утвердит владычество персов над миром - отныне и на века.
тех, кто был когда-то поднят из м а л о с т и великим Дарием: с ними
беседовала Галтиса. Ксеркс сидел в углу, пил горячий напиток из листьев
соргии и молчал. Лишь когда бабушка кончила беседовать с десятым
человеком, голос которого должен был склонить совет в пользу его, Ксеркса,
идеи "баланса", царь сказал:
она объяснила, но поступайте так: сразу после того, как я закончу речь, а
закончу я словами "отныне и на века", немедленно, как по команде, оберните
головы к Артабану, буравьте его взглядами, и пусть вождь партии войны
Мардоний почувствует свою малость и незначимость, ибо слова, которые
готовился сказать он, скажу я, лишив его, таким образом, идеи. И не
отрывайте взоры от лица вождя партии политиков до тех пор, пока не
заговорит Мардоний, а он заговорит, или я ничего не понимаю в людях!
великий политик из нашего рода воинов".
Галтиса, чувствуя внутреннюю дрожь, впилась глазами в лицо Артабана, хотя
ей мучительно хотелось обернуться к Мардонию, от которого зависело будущее
царя.
оперирует он данностями, которые лишены эмоций. Мардоний, ощутив свое
Афанасьев Роман
Лукин Евгений
Херберт Фрэнк
Афанасьев Роман
Белогорский Евгений
Шилова Юлия