Чтение 22–й страницы книги ~Золотая шахта~

мужского бара, отвечая на призыв к оружию, выходят мужчины в различной
стадии опьянения.

Многие сняли пиджаки, распустили узлы галстуков, голоса у них буйные,
ноги шагают слегка неуверенно, они ведут своих женщин в танцевальный зал и
начинают демонстрировать свою школу танца.

Есть кавалеристы, которые хватают партнершу под руку, как копье, и
несутся вперед. На другом конце шкалы те, что угрюмо топчутся по
периметру, не глядя по сторонам, ни с кем, даже с партнершей, не
разговаривая. Есть общительные, которые раскачиваются на ходу, с красными
лицами, с движениями, совершенно не соответствующими музыке, они
перекрикиваются с приятелями и пытаются ущипнуть любой женский зад в
пределах досягаемости. Их непредсказуемые передвижения постоянно приводят
к столкновениям с посвященными.

Посвященные находятся в центре зала. Они твистуют. Лет шесть назад
твист, подобно азиатскому гриппу, пронесся по всему миру и исчез. Он забыт
повсюду, кроме таких мест, как Китченервиль. Здесь он прочно вошел в
социальную культуру общины.

Но даже в этой твердыне твиста выделяется один мастер. "Джонни
Деланж? Да, парень, вот кто умеет твистовать!" - говорили окружающие с
благоговением.

Гибкими эротическими движениями, как возбужденная кобра, Джонни
двигался с Хэтти. Его блестящий костюм из искусственного шелка отражал
свет, кружевной воротник рубашки сбился у горла. На его хищном ястребином
лице улыбка удовольствия, разукрашенные острые концы итальянских туфель
позвякивают во время танца.

Рослая женщина с медными волосами и кремовой кожей, Хэтти легка на
ногу. У нее тонкая талия и и раскачивающийся королевский зад под
изумрудно-зеленой юбкой. Танцуя, она смеется, и этот сердечный здоровый
смех соответствует ее телу.

Они танцуют с уверенностью привыкших друг к другу партнеров. Хэтти
предвидит каждое движение Джонни, и тот одобрительно улыбается ей.

С веранды за ними наблюдает Дэви Деланж. Он стоит в тени, сжимая в
руке кружку пива, одинокая приземистая фигура. Когда другая пара
перекрывает ему зрелище роскошных вращающихся ягодиц Хэтти, он раздраженно
восклицает и переходит на другое место.

Музыка кончилась, и танцоры, смеющиеся и слегка задыхающиеся,
высыпали на вернаду, вытирая взмокшие лица; мужчины вели женщин на места,
те попискивали и хихикали; мужчины, оставив их, направились в бар.

- Пока. - Джонни неохотно оставил Хэтти, он предпочел бы остаться с
ней, но он чувствителен к тому, что скажут парни, если он весь вечер
проведет только с женой.

Его поглотила мужская толпа, и он присоединился к общему разговору и
смеху. Он глубоко погрузился в обсуждение достоинств новой модели форда
мустанг, когда Дэви подтолкнул его.

- Это Константин! - прошептал он, и Джонни быстро оглянулся.
Константин - иммигрант грек, забойщик с шахты "Блааберг". Сильный рослый
черноволосый парень с сломанным носом. Нос ему сломал Джонни десять
месяцев назад. Холостяком Джонни дрался не реже раза в месяц, ничего
серьезного, дружеский обмен ударами.

Но Константин никак не мог понять, что теперь у Джонни есть жена, она
запретила ему участвовать в дружеских потасовках. И у него появилась
высокомерная теория, что Джонни просто струсил.

Он вошел в бар, держа в мощной волосатой руке стакан и манерно
отставив мизинец. Он шел с самодовольной улыбкой, другой рукой упираясь в
бок. Задержавшись у зеркала, чтобы поправить волосы, он подмигнул
приятелям и направился туда, где стоял Джонни. Остановился перед Джонни и
осмотрел его тяжелым взглядом, мигая и покачивая бедрами. Его друзья с
шахты "Блааберг" стонали от смеха, держась друг за друга.

С усмешкой, которая вызвала новый приступ смеха у приятелей,
Константин исчез в уборной. Выходя оттуда десять минут спустя, он послал
Джонни воздушный поцелуй и присоединился к своим приятелям. Они выпили в
честь грека. Джонни, напряженно улыбаясь, возобновил обсуждение достоинств
мустанга.

Двадцать минут и полдесятка бренди спустя Константин повторил свое
представление на пути в уборную. Его репертуар был ограничен.

- Держись, Джонни, - прошептал Дэви. - Пойдем посидим на веранде.

- Он сам напрашивается, говорю тебе! - Улыбка Джонни исчезла.

- Пойдем, Джонни, парень.

- Нет, дьявол, подумают, что я убегаю. Я не могу сейчас уйти.

- Ты знаешь, что скажет Хэтти, - предупредил его Дэви. На мгновение
Джонни заколебался.

- К дьяволу что говорит Хэтти. - Джонни сжал правую руку в кулак,
ощетинившийся золотыми кольцами, подошел к Константину и прислонился рядом
с ним к стойке.

- Херби, - окликнул он бармена, а когда тот повернулся, указал на
грека. - Пожалуйста, дай леди портвейн и лимонад.

И зрители рассыпались в поисках укрытия. Дэви бросился на веранаду за
Хэтти.

- Джонни! - выкрикнул он. - Он снова дерется!

- Да! - Хэтти вскочила на ноги, как рыжеволосая валькирия. Но ее
задержала толпа зрителей, забивших вход в мужской бар и окна. Зрители
вставали на цыпочки, взбирались на стулья и столы, чтобы лучше видеть,
каждый удар, звон и треск разбитой мебели сопровождались радостным
одобрительным ревом.

Хэтти зажала в правой руке сумочку и, как исследователь джунглей
прорубает мачете дорогу в подлеске, расчистила путь в бар.

У двери она остановилась. Конфликт достиг критической стадии. Посреди
множества разбитых стульев и бутылок Джонни и грек осторожно кружили друг
вокруг друга, не сводя глаз с противника. Оба уже были помечены. У грека
кровь текла из губы, тонкая струйка пролегла по подбородку и исчезала на
рубашке. У Джонни под одним глазом синяк. Зрители молчали.

- Джонни Деланж! - Голос Хэтти прозвучал, как выстрел из засады.
Джонни вздрогнул, виновато опустил руки, повернулся, и в этот момент кулак
грека ударил его по голове. Джонни развернулся от удара, отлетел к стене и
сполз по ней на пол.

С торжествующим ревом Константин кинулся вперед, чтобы добить
противника ногами, но растянулся на полу рядом с бесчувственным Джонни.
Хэтти схватила со стола бутылку и ударила его по голове.

- Помогите мне отвести мужа в машину, - обратилась она к стоящим
рядом мужчинам, вдруг преобразившись в беспомощную маленькую девочку.

Она сидела на переднем сидении монако рядом с Дэви, кипя от гнева.

Джонни лежал на заднем сидении. Он негромко храпел.

- Не сердись, Хэтти. - Дэви спокойно вел машину.

- Я говорила ему, не один раз, а сто. - Голос Хэтти трещал от
напряжения. - Говорила, что не потерплю этого.

- Это не его вина. Начал грек, - негромко объяснил Дэви и положил
руку ей на ногу.

- Ты за него заступаешься, потому что он твой брат.

- Нет, - успокаивал Дэви, поглаживая ее ногу. - Ты знаешь, как я к
тебе отношусь.

- Я тебе не верю. - Рука его передвинулась выше. - Все мужчины
одинаковы. Вы все друг за друга.

Ее гнев быстро сменялся негодованием, она намерена была рсчетливо
отомстить Джонни Деланжу. Она понимала, что рука Дэви больше не
успокаивает ее, не смягчает ее гнев. До замужества у нее были возможности
хорошо узнать мужчин, и она оказалась восприимчивым и старательным
учеником. Она не придавала особого значения утехам плоти и раздавала свои
милости так же небрежно, как предлагают пачку сигарет.

- Почему бы и нет? - подумала она. - Так я отомщу мистеру Джонни
Деланжу. Не каждый раз, конечно, но время от времени.

- Нет, Хэтти. Это правда, я тебя уверяю. - Дэви говорил хрипло, он
чувствовал, как она под его рукой раздвинула колени. Он коснулся гладкой
шелковой кожи над чулком.

Монако двигался почти со скоростью пешехода, и прошло еще целых
десять минут, прежде чем они достигли принадлежащего компании дома на
окраине Китченервиля.

На заднем сидении застонал Джонни. Рука Дэви немедленно вернулась на
руль, а Хетти принялась оправлять юбку.

- Помоги мне ввести его в дом, - сказала она. Голос у нее был
хриплый, щеки раскраснелись. Она больше не сердилась.

Оба были слегка навесели. Они зашли в отель "Саннисайд", чтобы
отпраздновать назначение Рода. Сидели в одной из беседок, возбужденно
смеялись, пили, сидели близко, но не касаясь друг друга.

Терри Стайнер не могла припомнить, когда она в последний раз так вела
себя. Должно быть, не менее десяти лет назад, в ее последний семестр в
Кейптаунском университете, когда она в отеле "Свинья и свисток" пила пиво.
Исчезла вся ее сдержанность, все поведение матроны, на котором так
настивал Манфред, она чувствовала себя как первокурсница на первом
свидании с капитаном команды регби.

- Пошли отсюда, - сказал вдруг Род, и она, ни о чем не спрашивая,
встала. Он за руку свел ее с лестницы, и от легкого прикосновения его
пальцев по ее коже побежали мурашки.

В мазерати она снова испытала чувство нереальности происходящего.

- Часто ли вы видитесь со своей дочерью, Род? - спросила она, и он
удивленно взглянул на нее.