возможно, и в Швейцарию, кто знает?"
проезд! - послышался мужской голос из купе.
принявшей на себя вид дамы из общества, был довольно толстым господином,
вульгарного вида, но, судя по одежде, вполне зажиточным. Это был мужчина в
годах, чье жизнерадостное лицо окаймляла коротко подстриженная бородка,
которая придавала ему неожиданный вид морского волка или торговца каштанами.
Кроме того, сосед Жозефины был кривой на один глаз. Одежда на нем была
дорогая, хотя нельзя было сказать, что одевается он со вкусом. По всему было
видно, что он представлял собой тот тип людей, которые, не имея положения в
обществе или имени, смогли нажить себе состояние за последние несколько лет.
Своим видом влюбленного он походил на женатого буржуа, который вырвался из
семьи, чтобы совершить маленькое путешествие с любовницей, и который
опасается быть разоблаченным.
очень любезна со своим спутником, хотя выражение беспокойства нет-нет да и
мелькало на ее лице. Разговаривая со своим кавалером, она время от времени
становилась вдруг рассеянной, украдкой бросала взгляды по сторонам, и
Фандор, который сначала посчитал, что присутствует всего-навсего при
увеселительной прогулке влюбленных, начал спрашивать себя, не притворяются
ли эти две особы, выставляя напоказ свое отношение друг к другу, чтобы
скрыть свои истинные намерения и свое настоящее лицо.
раз за разом выплевывал черные клубы дыма, вылетавшие из топки, все дальше и
дальше удалялся от Парижа.
на прямых участках пути. Множество железнодорожных путей, изобилие
железнодорожных стрелок и веток, пересекающихся друг с другом, и
нескончаемый ряд небольших вокзалов и станций, тянувшихся вдоль пути, все
это заставляло поезд сдерживать ход.
а пока машинист и кочегар должны были смотреть в оба и быть чрезвычайно
внимательными при выезде из Парижа и его окрестностей.
Свет лампочек смягчали небольшие голубые плафоны. Двери купе, выходившие в
коридор, закрывались.
тростью и шляпой свое место.
какое-нибудь неожиданное осложнение, которое помешает ему достичь цели - в
чем он себе поклялся - и предупредить Жюва. "
придется самому принимать решения.
поезда сидел мужчина лет сорока с блестящими усами, судя по внешности,
офицер в штатском; напротив него сидел школьник с бледным лицом.
когда путешествуешь ночью и не хочешь, чтобы тебя беспокоили.
вагона.
свистел носом.
кузнечные мехи... Тем лучше для меня, это поможет мне не заснуть, иначе,
если я прилягу, то просплю до утра, поскольку чертовски устал..."
его начали слипаться.
загадочные и подозрительные, он слышал перешептывание, обрывки голосов, ему
мерещилось сверкание оружия.
образы Шалека, Лупара, Жозефины. Время от времени он резко просыпался,
издавая глухие стоны, словно по-прежнему видел себя принимающим песчаный душ
или проходящим по зловонным стокам для нечистот. Внезапно Фандор вскочил:
только что он явно почувствовал, как кто-то, приоткрыв дверь, ведущую из
купе в коридор, наклонился над ним, едва не задев его.
который, впрочем, заглушался стуком колес поезда.
длинной черной бородой курил сигару и, уткнувшись лицом в окно, казалось,
внимательно всматривался в темноту.
было с его стороны метаться туда-сюда, так как в конце концов он всего лишь
следил за женщиной легких нравов, отправившейся в увеселительную прогулку со
своим любовником, старым волокитой, которого она удостоила своей
благосклонности за небольшое вознаграждение. Этот добропорядочный буржуа,
возможно женатый, собирался провести пару веселых деньков в провинции, а
посему Фандору не следовало представлять себе, что из-за того, что он следит
за Жозефиной, весь поезд должен быть набит бандитами и сообщниками любовницы
Лупара. Несмотря на эти успокоительные объяснения, пять минут спустя Фандора
опять что-то заставило вздрогнуть, на этот раз, выглянув в коридор, он
заметил, как по нему прошли два типа с подозрительной внешностью.
взгляд.
крепким сном. Оба? Не совсем! Если военный храпел, как честный и
добропорядочный гражданин, который не вызывал никаких подозрений, то сон
школяра был не таким глубоким. Юноша изредка бросал по сторонам беспокойные
пристальные взгляды и как только встречался глазами с Фандором, закрывал их,
притворяясь спящим...
покинутым!
установить личность его соседей по вагону... Фандор представил, как комиссар
железнодорожной полиции допрашивает пассажиров... Но он тут же отбросил эти
глупые мысли. Здорово бы он выглядел, если сам разрушил бы свои замыслы, и
потом, чем бы он обосновал перед полицией необходимость этого расследования?
К тому же, можно быть почти уверенным, что никакой чиновник не пошел бы на
это! А если бы и согласился с доводами Фандора, то было бы еще хуже! Что они
сказали бы в свое оправдание за вмешательство в частную жизнь граждан? Вот
это была бы история! Жюв остался бы доволен им!
офицера в штатском в вагоне последовали изменения. Дверь купе, где
находилась Жозефина со своим спутником, открылась и - странная вещь -
школьник покинул свое место и уселся в этом купе напротив крупного
господина. Фандор остался в купе один. Встревоженный предчувствием
опасности, Фандор, решивший бодрствовать, оставил удобный обитый тканью
диван первого класса и устроился на одной из откидных скамеечек, тянувшихся
вдоль коридора вагона, на которой заснуть было почти невозможно. Фандор
выбрал скамеечку, находившуюся как раз напротив купе Жозефины, дверь в
которое была открыта. Но усталость журналиста была слишком велика и несмотря
на неудобное положение, в котором он сидел, согнувшись вдвое, он почти
тотчас же заснул.
сиденье в купе Жозефины. Отупевший ото сна, не понимающий, что с ним
произошло, Фандор постепенно приходил в себя. Когда наконец его глаза
открылись, из груди вырвался стон.
Человек, державший оружие, высокий, крепкий мужчина с лицом, спрятанным под
маской, резким голосом приказал:
мужчина с пистолетом был вынужден повторить:
за головой и принялся ждать, как события будут разворачиваться дальше.
Внезапно от неожиданности он вскрикнул.
некое существо наподобие карлика с мягкими движениями тела.
догадаться сразу о том, что происходило у него на глазах. На них напала
банда грабителей "по-американски". Классический прием, неоспоримые
намерения. Это почти успокоило его. Фандор хорошо знал, что жулики,
промышляющие в поездах, никогда без необходимости не пускают оружие в ход, и
того, кто не оказывает сопротивления, они не трогают.
бумажнике.