ступали бесшумно. Он открыл дверь и, не закрывая, вошел в холл.
Прислушался. В оконное стекло, жужжа, билась ранняя пчела, доносились
голоса из бараков за Домом. В целом же тишина была глубокой, теплой,
покойной.
самый край ступенек, где меньше вероятности, что доска скрипнет. Наверху
тоже было тихо, но Бонд заметил, что дверь его комнаты в самом конце
коридора открыта. Он вынул пистолет и быстро пошел по ковру.
пол, перед кейсом Бонда замер Кресс. Все его внимание было поглощено
ожиданием щелчка в барабане секретного замка.
улыбке, он сделал два быстрых шага и взмахнул ногой.
врезался головой ровно в центр туалетного столика красного дерева. Удар
был так силен, что массивный стол закачался. Вопль будто обрубило, и
Кребс замертво рухнул на пол.
Подойдя к распростертому телу, он перевернул его лицом вверх. Кребс был
бледен, глаза закрыты, дыхание затруднено, и кровь сочилась из ссадины
на лбу.
аккуратного, серого в полоску, костюма, складывая на ковер огорчительно
скудное их содержимое. Ни записной книжки, ни документов. Интерес
представляли лишь связка отмычек, пружинный нож с острейшим кинжальным
лезвием и непристойно маленькая железная дубинка, налитая свинцом. Бонд
переложил все себе в карман, подошел к столику у кровати и взял
нетронутую бутылку "Виши".
чтобы он смог говорить. Наконец, бледность спала, и в глаза вернулось
коварство.
вопрос. - Ви не имеете права мена допрашивать. Я исполнял свои
опязанности. - Тон был угрюмый и уверенный. Бонд демонстративно взялся
за горлышко пустой бутылки из-под "Виши".
можешь воспользоваться ее осколками для пластической операции. Кто
приказал обыскать мою комнату? Кребс гнусно выругался по-немецки.
съежился, но когда Бонд снова поднял руку, внезапно рванул с пола,
нырнув под опускавшуюся бутылку. Удар пришелся на лопатки, но не изменил
направления рывка, и когда Бонд выскочил из комнаты, Кребс был уже почти
у лестницы, в другом конце коридора.
тот исчезает из виду, стремительно и неровно прыгая по ступенькам. Потом
он услышал, как Кребс бежит через холл, засмеялся и вернулся к себе.
Запер дверь. Чуть не размозжил голову человеку, и похоже, без толку. Ну,
ничего. Будет ему урок. Коварная гадина. Пожалуй, он не так уж его и
покалечил. Пусть теперь Дрэкс им займется. Если, разумеется, это не по
приказу Дрэкса он действовал. Бонд прибрал в комнате, сел на кровать и
невидяще уставился в противоположную стену. Не только инстинкт заставил
его солгать Дрэксу, что он пойдет к блиндажу. Ему и раньше приходило в
голову, что все в Доме происходит с ведома Дрэкса, что тот учредил
собственный сыск. Но каким же образом это связано с гибелью Тэллона и
Барча? Или двойное убийство - совпадение, не имеющее отношения к
пометкам на карте и отпечаткам Кребса на ней?
Следом появился сержант в форме дорожной полиции, который, отдав честь,
протянул Бонду телеграмму. Бонд отошел к окну. Она была подписана
"Бэкстер", что означало "Вэллэнс", и гласила: ПЕРВОЕ ЗВОНОК БЫЛ ИЗ ДОМА
ВТОРОЕ ВСЛЕДСТВИЕ ТУМАНА РАБОТАЛ ТУМАННЫЙ ГОРН ПОЭТОМУ КОРАБЛЬ НЕ СЛЫШАЛ
НЕ ВИДЕЛ НИЧЕГО ТРЕТЬЕ ПЕЛЕНГ СЛИШКОМ БЛИЗКО К БЕРЕГУ МЕСТО НЕДОСТУПНО
НАБЛЮДЕНИЮ С СЕНТ-МАРГРИТ И БЕРЕГОВОЙ ОХРАНОЙ ДИЛА ТОЧКА - Спасибо, -
сказал Бонд. - Ответа не будет.
уронив ее в камин, растер пепел носком ботинка. Ничего нового, кроме
того, что звонок Тэллона из Дома мог кто-то подслушать, это привело к
обыску в комнате и, соответственно, к смерти. Но при чем тут Барч? Если
все это - часть чего-то большего, то как это можно связать с попыткой
саботажа ракеты? Разве не естественней предположить, что Кребс
детектив-самоучка... или нет, скорее, он работает на Дрэкса, у которого
сдвиг на безопасности, и он хочет быть абсолютно уверен в лояльности
всех окружающих: секретарши, Тэллона, и уж конечно, после знакомства в
"Блэйдзе", Бонда. Он знал немало случаев, когда шефы сверхсекретных
проектов для укрепления официальной системы безопасности создавали еще и
свою, личную. Особенно во время войны.
когда Бонд попал под магию и обаяние "Мунрейкера", перестрелка на почве
предстартовой истерии казалась вполне реальной. А что до пометки на
карте, то она ведь могла появиться в любой из дней прошедшего года, и
бинокль был просто бинокль, а усы - просто усы.
головоломки так, что в итоге получились две совершенно различные
картинки. На одной сияло солнце, все было чисто и ясно, как день. На
другой же метались темные тени мотивов преступления, мрачных подозрений
и кошмарных вопросов. Когда прозвучал гонг на обед, он все еще не решил,
на какой из картинок остановиться. Бонд отложил это дело и настроился на
прогулку с Галой Брэнд.
Глава 16
ЗОЛОТОЙ ДЕНЬ
командного пункта, соединенного со стартовой площадкой толстым кабелем,
они остановились на краю мелового утеса и осмотрелись. В этом углу
Англии две тысячи лет назад впервые высадился Цезарь.
плавно спускался на длинные галечные пляжи Уолмера и Дила, извивающиеся
к Сэндвичу и Бэю. Дальше скалы Маргрита, белеющие сквозь дымку, и мыс
Норт-Форлекд, под прикрытием которого прятался серый шрам Мэнстонского
аэродрома. Над ним крутили белые вензеля американские реактивные
самолеты. Еще дальше лежал остров Танет, за ним - невидимое отсюда устье
Темзы.
трогательными в блеске голубых вод. Лишь скудость мачт и брусы, прибитые
по всей длине борта, выдавали их подлинное назначение. Белые буквы на
боку "Южного Гудвина" читались ясно, и даже имя его брата,
пришвартованного севернее, виднелось белой полоской на красном корпусе.
известковых холмов Даунза с полдюжины судов. Шум их машин отчетливо
слышался с моря, а между коварными песками и четкой линией французского
берега, уже в Ла-Манше, спешили по делам разноплеменные корабли-лайнеры,
торговые, неуклюжие голландские шхуны, и даже один изящный корвет
скользил на юг, возможно, в Портсмут.
просторы были испещрены судами, плывущими либо с родной порт, либо на
край света. Это было радостное, нарядное и романтическое зрелище.
наткнувшись взглядом на уродливый бетонный мир, от которого ненадолго
оторвались. Красный флаг взвился над куполом стартовой шахты. Две
аварийные машины ВВС с красными крестами на бортах выехали из рощи и
остановились у края взрывозащитиой стены.
высокое проволочное заграждение.
старательно себя настраивала.
блузки в полоску и ярко-розовой юбки, стянутой широким лакированным
поясом. Бонд узнать не мог вчерашнюю ледышку в этой девушке, что
счастливо смеялась над его ботаническим невежеством: он не знал ни
дымянки, ни вероники, ни воловяка.
рвут, - коварно улыбаясь, сказал Бонд.
написал целый трактат о нервной системе цветов. Он даже измерил их
реакцию на физическое воздействие. И записал стон розы, когда ее
срезали. На магнитофон. Это самый душераздирающий звук на свете. Когда
вы сорвали этот, я слышал такой же.
добавила она злорадно, - не думала, что вы так сентиментальны. Разве вы
там в вашем подразделении Службы никогда не убивали? И не цветочки.
Людей!