Чтение 22–й страницы книги ~Перемените обстановку~

В десять вечера стеклянная дверь в подъезде запиралась.

Закрыв дверь, Лоусон уходил к себе в дежурку и проводил остаток ночи
перед телевизором. Он выходил только для того, чтобы впустить случайного
гостя или ответить на телефонный звонок, что редко нарушало его покой.

Четверо богатых обитателей дома, включая Сидни, имели свои ключи от
парадного и после десяти открывали двери сами. За исключением Сидни, все они
были пожилыми людьми и если и выходили по вечерам, то очень редко. Это
облегчало мою задачу. Входная дверь запиралась на автоматический замок.
Когда приходило время закрывать, Лоусон опускал защелку у предохранителя и
после этого дверь можно было открыть только воспользовавшись ключом. Я не
предвидел никаких затруднений с посещением Сидни после десяти вечера. Лоусон
впустит меня. Я поднимусь в лифте на последний этаж, потом спущусь в
вестибюль. К тому времени он вернется к себе в дежурку смотреть телевизор
Мне нужно только прошмыгнуть через вестибюль, поставить замок на
предохранитель, а потом подняться по лестнице в пентхаус Сид ни.

Входная дверь Сидни тоже была снабжена автоматическим замком. Вечно
забывая ключи, он редко запирал ее, зная, что дверь дома всегда охраняется
днем и запирается на ночь. Если в вечер нападения ему случится запереть
дверь, когда я буду у него, я сумею найти предлог, чтобы открыть ее. Я мог
бы оставить чемоданчик в прихожей и выйти за ним, пока Сидни работает за
столом, и поставить замок на предохранитель. Главное, чтобы Рея и Фел
ворвались в пентхаус неожиданно и захватили Сидни врасплох. Я был уверен,
что страх парализует его. Увидев пистолеты, он не посмеет и пальцем
шевельнуть. Я не ожидал никаких неожиданных действий с его стороны, но мне,
во избежание подозрений, придется разыграть из себя храбреца. Фел оглушит
меня ударом пистолета. Мне не улыбалась эта перспектива, но было необходимо
застраховаться от всяких подозрений. Я перенес сотрясение мозга при
автомобильной аварии, поэтому Фел не должен бить меня по голове, а только по
лицу.

Занятый этими мыслями, я вел машину к Парадайз-Сити. Я почти не
сомневался, что Рея и Фел проглотили крючок, несмотря на ее
подозрительность. Но если они воображали, что я позволю им уйти с
бриллиантами на миллион восемьсот тысяч долларов, то их ждало разочарование.

Трюк заключался в том, чтобы подсунуть им стеклянное колье. Во время
полета в Парадайз-Сити я почувствовал, что Рея начинает вызывать у меня
опасения. Теперь, возвращаясь домой в "бьюике", я спрашивал себя, так ли уж
мне хочется близости с ней. Я испытывал к ней вожделение, но оказалось, что
миллион долларов влечет меня сильнее. Подвернись мне возможность переспать с
ней, как с потаскушкой, которой она и была, я бы воспользовался ею, но
последний наш разговор показал мне, какая это холодная, черствая и жестокая
тварь, лишенная всякого проблеска чувства.

Миля за милей оставалась позади и у меня постепенно складывался план, как
использовать ее и брата в качестве пешек. В отличие от своего брата-идиота
она отнеслась ко мне с подозрением. В среду вечером придется вести себя с
ней очень осторожно. Все пойдет прахом, если, подобно дикой кошке, почуявшей
западню, поняв инстинктом, что это ловушка, она откажется от дела. Без нее и
Фела мой план сорвется. Я не имел никаких других связей с преступным миром
Не мог же я спрашивать первых встречных, не желают ли они принять участие в
краже драгоценностей.

Итак, все зависело от того, как пройдет наша встреча в среду. Я был
уверен, что она явится в мотель, но до той поры у нее будет время все
обдумать и постараться понять, в чем заключается подвох и почему я, как
дурак, предложил им полмиллиона. Выражение ее холодных, зеленых глаз сказало
мне, что я не убедил ее своим объяснением.

Но в одном я был уверен, ей никогда не догадаться, что колье поддельное.
Я считал, что оставив колье в их руках, я усыплю их подозрения. Колье
послужит приманкой для ловушки, и я был убежден, что мысль о такой приманке
никогда не придет ей в голову. Завладев колье, она почувствует себя хозяйкой
положения. Она будет уверена, что теперь я не в состоянии надуть ее.

Когда во вторник утром я появился в магазине, Джейн Боумен, моя
секретарша, сказала, что Сидни не придет. Ему нездоровится. Я догадался, что
он бьется над проектом ожерелья и задача оказалась трудной. Я подумал, не
позвонить ли ему, но Терри наблюдал за мной, и я решил позвонить во время
перерыва.

В то утро бизнес шел бойко. До перерыва я продал бриллиантовую брошь,
браслет и обручальное кольцо.

Воспользовавшись телефоном-автоматом, я позвонил Сидни. Голос его звучал
подавленно.

- Ларри, золотко, это будет непросто. Я весь уик-энд делал наброски и
прикидки и начинаю немного отчаиваться.

Это было непохоже на Сидни, но я знал, как трудна его задача.

- Сделать два миллиона долларов никогда не бывает просто, Сидни, - сказал
я. - У тебя уже есть, что показать мне сегодня вечером?

- Показать? - Его голос поднялся до писка. - Сотни и сотни набросков. Мне
уже тошно на них смотреть.

- Не волнуйся. Я зайду в девять и мы их разберем... идет?

- Сколько в тебе уверенности! Да. Я закажу Клоду очаровательный обед...
приходи пораньше. Приходи в восемь.

- Извини, я буду занят. Я приду, - сказал я и повесил трубку.

Я хотел, чтобы работая над колье, мы встретились попозже. Это играло
важную роль в моем плане.

Клод, толстый, добродушный педераст одно время работавший в Париже у
"Максима" помощником шеф-повара, был для Сидни чем-то наподобие Пятницы. Его
рабочий день продолжался с восьми утра до десяти вечера. Он приходил и
уходил точно во время. Он превосходно готовил и содержал роскошное жилье
Сидни в безукоризненном порядке с помощью двух цветных женщин, выполнявших
грязную работу.

В тот вечер, в начале десятого, он открыл дверь на мой звонок и просиял,
увидев меня. Я был одним из его немногих любимцев.

- Добрый вечер, мистер Ларри. Разрешите выразить мою радость по поводу
вашего выздоровления. - Его радужное приветствие были искренне. - Входите,
пожалуйста. Мистер Сидни вас ждет. - Понизив голос, он продолжал: - Обед
почти готов. Так что прошу вас, не засиживайтесь слишком долго за
коктейлями.

Я пообещал и прошел в просторную комнату, где застал Сидни за письменным
столом с бокалом мартини.

- Ларри! Как я рад тебя видеть... Это совершенный ад! Иди, посмотри.

Я подошел к большому шейкеру и щедро налил себе мартини, после чего
опустился в одно из больших кресел.

- Потом, Сидни. Сначала, давай пообедаем.

- У меня просто гудит голова. - Прихватив стакан. Сидни подошел к креслу,
стоявшему рядом с моим, и сел. - Я начинаю сомневаться в успехе. Боже!
Прошлой ночью я не мог заснуть! Я все думал, что отдал этой ужасной женщине
три четверти миллиона! Наверно, я потерял остатки ума! Я уже начинаю
задумываться, верну ли вообще когда-нибудь свои деньги!

- Успокойся... вернешь с лихвой. Будет, Сидни, не тревожься зря. После
обеда мы во всем разберемся. - И несмотря на явное отсутствие интереса с его
стороны, я принялся рассказывать, как прошел день в магазине, что я продал и
кому, добавив, что о нем многие спрашивали.

За этой болтовней, я покончил со своим мартини к тому моменту, когда Клод
объявил, что обед подан. Это был отменный обед: фаршированные яйца чайки, за
которыми последовали котлеты из баранины, одно из коронных блюд "Максима".

После обеда мы вернулись в гостиную. Я слышал, как ушел Клод, захлопнув
за собой входную дверь. Я гадал, спустил ли он предохранитель замка.

- Я только зайду в маленькую комнатку, - сказал я, - а после давай
займемся делом.

Когда Сидни сел за письменный стол, я вышел в прихожую, увидел, что
предохранитель поднят и дверь не заперта, потом прошел в туалет, спустил
воду и вернулся в гостиную.

В течение следующего получаса мы рассматривали эскизы Сидни. Для меня это
было пустой тратой времени, поскольку я знал, что никакого ожерелья не
будет, но приходилось играть роль до конца. Среди множества набросков я
отобрал три, которые, как я сказал ему, были близки к идеалу.

- Ты действительно так считаешь, Ларри? Или ты говоришь это только по
доброте? - Сидни смотрел на меня с тревожным ожиданием.

- Ты смотришь на колье, когда работаешь?

- Нет, зачем? - Он удивленно раскрыл глаза. - Я держу его в сейфе.

- То-то и оно! - Я прищелкнул пальцами. - Вот почему у тебя не
получается. Достань колье и положи на стол. Оно тебя вдохновит.

Он изумленно посмотрел на меня, потом его лицо озарилось счастливой
улыбкой.

- Знаешь, а ведь мне это и в голову не приходило! Умница! Вероятно, ты
совершенно прав!

Он повторил церемонию со снятием Пикассо и открыванием сейфа. Я знал, что
он мне полностью доверяет, и все же открывая сейф, он повернулся так, чтобы
я ничего не мог видеть за его спиной. Он потратил уйму денег на сейф и
теперь только ему, и никому больше, принадлежало право знать, как он
открывается.

Он положил колье на стол. Я передвинул настольную лампу так, чтобы свет
падал прямо на стеклянную имитацию. Она и в самом деле выглядела прекрасно.

Он сел и несколько минут всматривался в колье, потом выбрал лучшие эскизы
и стал их изучать.

- Ты прав, Ларри, золотко. У меня здесь неверная градация. Ах, какой я
глупый! Да, кажется, я могу сделать кое-что получше. - Он принялся
лихорадочно набрасывать рисунок, а я наблюдал за ним, куря сигарету. Через
полчаса, после трех неудачных попыток, он закончил набросок настолько
впечатляющий, что я почувствовал - необходимо унять его энтузиазм, иначе
следующая встреча окажется излишней, а мне она была необходима.

- Вот оно! Я это чувствую! - возбужденно воскликнул он. - Посмотри.

У него получилось как раз то, что нужно.