От подобной музыки у Пэдуэя неизменно ползли по спине мурашки, но он
слишком ценил доброе отношение стражника, чтобы позволить себе
протестовать.
подавала признаков жизни. Должно быть, свеча погасла - иначе она давно бы
уже догорела. Или сера не зажглась. Скоро позовут на завтрак. Уйти со
стены? Нельзя. Сказать, что не голоден? Подозрительно...
признак наивысшего душевного напряжения... Он упорно продолжал писать
картину. Что ж, по крайней мере один результат неудавшаяся попытка к
бегству даст наверняка: получится самое мерзкое изображение гробницы
Гадриана, когда-либо вышедшее из-под руки художника-любителя.
не зажглась. Ладно, завтра надо повторить...
все. Донеслись обрывки разговоров: "Что за черт...", "Наверное,
дубильни...", "Не может быть, они милях в двух...", "Чтоб мне провалиться,
пахнет серой...", "Неужто дьявол решил нанести нам визит..."
обнаружил источник удушливого запаха и ударил по корзине ногой. Тут же все
вокруг покрылось желтой кашей, по которой танцевали голубоватые языки
пламени; в воздух поднялись клубы синего дыма. Стража на стене, включая
Эйюльфа, побежала к лестнице и торопливо спустилась вниз.
задумываясь. На маленькой жаровне стояли два горшочка растопленного воска,
уже затонированного. Мартин окунул руки в обжигающе горячую жидкость и
обмазал лицо и бороду темно-зеленым месивом, а на мгновенно застывшую
маску нанес три большие окружности желтым воском из другого горшочка.
чтобы скрыться от взглядов тех, кто был в лагере, вытащил из подола плаща
веревку и накинул ее петлей на выступ стены. Убедившись, что солдаты у
реки ничего не видят, Пэдуэй спустился, медленно перебирая руками, и
сдернул веревку.
Часы неминуемо испортятся от долгого пребывания в воде; надо было отдать
их Томасусу. Он вытащил камень в основании стены, завернул часы в носовой
платок, запихнул их в отверстие и положил камень на место. Чистое безумие
- тратить драгоценные секунды. Но характер не переделаешь...
человек, забирающийся в чересчур горячую ванну, и осторожно растянулся на
спине среди желтых лилий так, что только глаза и нос были выше воды.
Теперь оставалось надеяться лишь на зеленый плащ и экзотический камуфляж.
солдатских башмаков по периметру стены.
и тыкали мечами в кусты, где и мыши было не укрыться. Он лежал не
шевелясь, пока маленькая рыбка со сводящей с ума настойчивостью
исследовала его левое ухо. Он лежал не шевелясь, пока конный гот не
проскакал через пруд буквально на расстоянии вытянутой руки. Он лежал не
шевелясь весь долгий день, пока звуки поисков и погони постепенно не
стихли.
рядом с поместьем неожиданно возник человек и окликнул его по имени.
Германн, как всегда ехавший следом, обнажил меч, однако таинственный
незнакомец, назвавший себя Пэдуэем, объяснил:
тех пор жду.
стражи, ха-ха-ха, раскрасив физиономию, как распроклятый цветок?! Ха! Ха!
Ничего смешнее в жизни не слышал! - Невитта спешился. - Проходи в дом и
расскажи поподробнее... Э, да ты и в самом деле похож на лягушку, старина!
- Потом добавил, уже серьезно: - Хотелось бы верить тебе, Мартинус. Ты
хороший парень, даром что чужеземец. Но откуда мне знать, что Лиудерис
неправ? В тебе действительно есть что-то странное. Говорят, ты способен
предвидеть будущее, но скрываешь это. И от машин твоих попахивает
колдовством...
могу чуть-чуть заглянуть в будущее. Сатана тут ни при чем - таким уж я
родился. То есть иногда я вижу, что будет, если дать людям делать то, что
они собираются делать. Можно использовать мое знание и вмешаться в ход
событий. Тогда будущее изменится.
Причем так, что хуже и быть не может - после многих лет кровопролития,
которые совершенно разорят Италию. Не его в том вина - уж такой он есть.
Но меньше всего я хочу видеть эту страну нищей и в руинах; полетят к черту
многие мои планы. Поэтому я предлагаю вмешаться и изменить ход событий.
на такое...
панике бросившись в Равенну, в течение ближайших суток должен был проехать
по Фламиниевой дороге.
Мартин не смел. Здесь Фламиниевая дорога раздваивалась, а исторические
источники не указывали, какую дорогу выбрал бывший король: старую или
новую. Поэтому Пэдуэй и Германы устроились поудобнее на обочине и пустили
своих лошадей пастись на травке. Мартин смотрел на компаньона с горьким
неодобрением. Германн перебрал пива в копоне и теперь на все просьбы
Пэдуэя наблюдать за дорогой лишь идиотски улыбался и повторял "Ja, ja!",
пока не заснул мертвым сном.
пытался думать. Он не спал со вчерашнего дня, а этот наглый ублюдок
спокойненько себе дрыхнет. Наверное, следовало бы вздремнуть пару часов у
Невитты - но тогда его и из пушки не разбудили бы. В животе бурчало,
аппетита никакого; а во всем этом чертовом древнем мире не найдешь даже
чашки кофе, чтобы облегчить будто свинцом налитые веки.
Саларианской дороге'? Или уже проехал?.. Раз за разом Пэдуэй вздрагивал,
увидев облако пыли, ко из пыли показывался лишь какой-нибудь крестьянин с
телегой, одинокий торговец на муле или полуголый мальчишка, погоняющий
стадо коз.
пошла иным путем? Собственное влияние представлялось Мартину кругами на
воде. От одного только факта знакомства с ним жизнь таких людей, как
Томасус и Фритарик, уже сильно переменилась.
происходило. Пространственно-временная линия Теодохада если и претерпела
какие-нибудь искажения, то лишь самые незначительные. Что касается других
высокопоставленных готов... Конечно, они могли читать его газету. Хотя
вряд ли - с их-то любовью к учению...
нише аврелианской стены. Хорошо бы их достать когда нибудь - если они к
тому времени не сломаются.
Но нет, это всадник, да еще скачущий во весь опор. Должно быть,
какой-нибудь жирный торговец... Потом Пэдуэй узнал Теодохада и отчаянно
завопил:
ударил гота башмаком. Германн сказал: - Ааааакхх!.. Аакххх, аакххх.
на дорогу с поднятыми руками.
терзаемый сомнениями: то ли остановиться, то ли гнать что есть духу. Для
коня это, наверное, явилось последней каплей. Он захрипел, опустил голову
и взвился на дыбы.
скакуном. Потом король с глухим ударом упал на седло и вцепился в гриву.
Его лицо, искаженное ужасом, было покрыто пылью.
помню. Почему ты останавливаешь меня? Я должен добраться до Равенны. В
Равенне...
заглянуть в будущее.
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Корнев Павел
Конюшевский Владислав
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс