усмехнулся. Те, кому приходилось иметь дело с Громовержцем, знали, что
сильнейшей его стороной является умение нанести удар в тот миг, когда
врагу уже кажется, что он победил. Тот, кто сидел сейчас в кресле и прятал
в бороду жестокую улыбку, всегда наносил удар последним. Он уже уничтожил
по крайней мере двадцать миров, осмелившихся противостоять его воле, и ни
разу не испытал при этом ни жалости, ни угрызений совести. То, что должно
было исчезнуть сейчас, даже не было миром - так, игрушка, созданная скорей
из-за глупого тщеславия иметь под рукой могущественных слуг. Он совершенно
не жалел этих напыщенных артефактов, разве что Афо... Зевс задумался.
Афо... Он совсем позабыл о ней. Эту глупышку ему было немного жаль, хотя
она и заварила кашу, которую ему приходилось сейчас расхлебывать. Но он
был не в состоянии вытащить Афо из Тронной залы, не подвергнув себя риску
нового поединка с Кроном. Да и стоило ли это делать? Женщин нужно менять
чуть реже, чем нижнее белье. Он создаст себе новую. И придумает новое имя.
А вот облик непременно будет прежний. Облик он не изменит ни за что.
Сильная рука опустилась на панель управления, указательный палец коснулся
небольшой синей кнопки. Процесс деэнергизации начался. В этот миг
артефакты уже кричали от боли и страха, чувствуя, как в тело впиваются
невидимые огненные острия, жадно выпивающие жизненную суть. Зевс взглянул
на шкалу энергонакопителя. Стрелка качнулась и медленно двинулась вправо.
Когда она достигнет зеленой отметки, последний артефакт испустит дух.
Времени было еще достаточно, и Громовержец включил систему связи.
долетел чей-то голос. Но он был совершенно не похож на хрипловатый говор
атланта Гумия. Это был... Это был...
чем она? Жива! Но почему? Русий не мог солгать или ошибиться!
вопросы были неуместны, особенно сейчас. Каждый из них имел право на свои
маленькие тайны. Главное - она жива. И он не будет больше ее об этом
спрашивать.
Что ты делаешь у Гумия?
всегда с легкостью меняла мужчин, манипулируя ими в собственных интересах.
Хотя о чем он? Ведь прошло столько лет. Женщина не в состоянии быть
столько времени одна. А тем более прекрасная Леда. Быть может, она не
слишком нуждалась в любви, но ей всегда требовалось обожание, она не могла
жить, не видя вожделеющих мужских взглядов. Но все же где она была? И кто
ее спас? И почему она до сих пор жива? Ведь Гумий, сколько Командор его
помнил, всегда был цепным псом того, кто ныне именовал себя Ахурамаздой, а
в иные мгновенья - Ариманом.
о том, что она жива, иначе он непременно сделал все, чтобы отправить эту
женщину в ад, где, если говорить честно, ей было самое место. Вряд ли на
этой земле была ненависть, более сильная, чем ненависть Русия к этой
девушке, причинившей ему столько страданий. И Гумий прекрасно знал об
этом.
всегда права - никто никогда не смог бы предать эту женщину, настолько ее
очарование затягивало мужчин в свои тенета. Леда! Она была способна свести
с ума. О, Леда! И зачем ты только вернулась в жизнь Командора. Ты, чье имя
- Любовь, ты, которую не сможет предать даже эрентшианец, никогда не
задумавшийся над тем, что есть любовь, ни над тем, что есть предательство.
Раз ситуация требовала отречься от кого-либо, он с легкостью делал это. Но
предать Леду...
колокольчиков. Нет, скорее этот смех схож с грозным пением весеннего вихря
- свежего и разрушительного. Как она прекрасна. Даже один смех. Как смел
он совсем недавно сравнивать эту женщину с халтурно созданным артефактом,
имеющим в переизбытке лишь одно сладострастие! Как смел! Леда же соткана
из буйных чувств - любви, ярости, коварства, жестокости, ума. И совсем
немного доброты. Совсем немного, иначе она перестала бы быть Ледой и
превратилась в заурядную девицу с хорошей фигуркой и симпатичным личиком.
Каких мириады. А так она оставалась прежней Ледой, тот, что сгубила
Атлантиду. Командор чувствовал это по голосу - уверенному, насмешливому,
переливающемуся сотнями звонких оттенков, столь любимому им голосу. О чем
она спросила? Что-то насчет Гумия. Наверно, хотел ли он переговорить с
Гумием. Какое это имеет значение? Хотя не стоит, чтобы Леда поняла это.
Она не уважает тех, кто тонет в любовной патоке. Любви нужно сдаваться
целиком, но не забывая при этом, что любовное безумие не может длиться
вечно. Потому:
Командора, уступив место гневу.
Впрочем, какое это имеет значение? Особенно когда рядом Леда. Он может
очутиться в ее шатре через несколько мгновений. И обнять ее. И
прикоснуться губами к ложбинке между шеей и высокой грудью. Интересно,
сильно ли она постарела? Голос у нее остался такой же молодой и звонкий,
как прежде. И так же сводит с ума. А кожа, как и прежде, горьковато пахнет
миндалем. Проблемы у Русия... Командор вздрогнул и посмотрел на стрелку
деэнергизатора, которая неуклонно ползла к зеленой отметке. Ему вдруг
показалось, что стрелка качнулась в обратную сторону. Показалось. Итак,
проблемы у Русия. Быть может, это даже очень неплохо, если он вдруг
завязнет в борьбе со своими артефактами. Тогда у него, Командора, будет
время, чтобы спрятать Леду.
что-то сказать. - У меня тоже.
творения, и каким-то образом вырвались на свободу те, что были заключены в
пара-ловушку.
Бунтовали демоны и прочая мелкая нечисть. Он предостерегал сына от
создания эфемерных артефактов. Конечно, они превосходят обычных в
мобильности, но уж очень неустойчив у них внутренний контур. Энергия,
помноженная на коварство. Русий не послушался и в результате получил
пятьдесят Кеельсее. Хотя нет, Кеельсее, пожалуй, коварней. А вдруг Леда
права и кто-то приложил здесь свою руку? Например, тот же Кеельсее. За
последнее время Командор не раз нападал на след коварного номарха, но он
каждый раз необъяснимым способом ускользал, истребляя при этом
приставленных к нему соглядатаев. В последний раз он избавился от
подземного демона. Неужели Кеельсее и впрямь научился использовать
паракосмическую энергию и теперь оказывает влияние на чужих артефактов?
Нет, быть этого не может. Это под силу лишь немногим, тем, перед чьими
глазами вечно стоят безжизненные пейзажи ледяных равнин Эрентши. Так что
это простое совпадение. Так и надо ответить. Лишь Командор решил это, как
вновь почувствовал, что на его грудь давит неведомая сила. Превозмогая
себя, он бодро произнес:
Не волнуйся. Я свои дела почти уладил. Еще немного, и все будет кончено. -
Командор вновь взглянул на шкалу энергонакопителя. Стрелка приблизилась к
зеленой отметке плотную. В этот миг артефакты, воя от боли, катаются по
мраморному в золотых прожилках полу. Командор усмехнулся, провел языком по
верхним зубам и прошептал:
прыгнула влево. Командор осекся и уставился на шкалу. Показалось? Да... Он
с облегчением выдохнул, видя, что стрелка вернулась на свое прежнее место
и сделала еще один шажок к заветной черте. И в этот миг она вдруг
заскакала, словно сумасшедший маятник, и начала смещаться влево. Это
означало лишь одно - во дворце что-то произошло. Ловушка по необъяснимой
пока причине дала сбой. Необходимо было срочно выяснить, в чем дело. Краем
сознания Командор уловил вопрос Леды, обеспокоенной его внезапным
молчанием. Она спрашивала, все ли у него в порядке.
обратный ход. Деэнергизатор возвращал захваченную энергию. - Хотя... - Ему
не хотелось этого говорить, но он все же признался. - Хотя процесс
деэнергизации отчего-то замедляется... - Стрелка была на критическом
уровне. Еще немного, и ловушка будет полностью разрушена. Командор
поспешно закончил:
тебе, Командор.
поспешно оставил свое кресло и бросился к выходу. Однако добежать до него
он не успел. Пневматическая дверь вдруг с грохотом развалилась, и в глаза
Командору ударило ослепительно яркое солнце.