обращена на другие цели, и боль просто усиливалась с каждой секундой, так
что ноги ее подкосились, и она рухнула на колени рядом с Милягой. Слезы
лились из-под зажмуренных век, а с губ срывались самые грязные из известных
ругательств. Пока круг не убил ее, но еще одна минута такой муки - и
организм ее может не выдержать. Она должна действовать быстро.
взгляд на Милягу. Ни крики, ни ругательства его не пробудили, так что не
стоило больше тратить дыхание. Она схватила его за плечи и стала яростно
трясти. Мускулы его были полностью расслаблены, и он мотался у нее в руках,
словно тряпичная кукла, и все же ей удалось частично вызвать его к жизни. Он
шумно вздохнул, словно его вытащили на поверхность из каких-то безвоздушных
глубин.
открой свои мудацкие глазищи!
более шумными, а его блаженно безмятежное лицо исказилось морщинами и
гримасами. Она осталась довольна этим новым обличьем. Слишком уж
самодовольным он был в роли мессии, но теперь настало время положить этому
конец, и если это немного больно, то он, в конце концов, сам виноват, что
унаследовал слишком многое от своего Отца.
Миляга! Останови его!
перевоспитать провинившегося ребенка.
Не сделаешь это сам, предупреждаю: мне придется сделать это за тебя.
закатился кверху. Где бы он ни был, до возвращения ему было еще далеко, иона
была не уверена, что у нее хватит сил его дождаться.
чувствуешь, что уже слишком поздно?
представить себе его образ: в каждой руке по ножу и элегическая грусть на
физиономии. Не стала она и отвечать ему. Вся воля ее была устремлена на то,
чтобы расшевелить сидевшего напротив человека.
сомневаться, что в Примирителе осталось достаточно от прежнего Миляги, чтобы
бережно относиться к своему мужскому достоинству. В окружающем тепле мошонка
его обвисла; яички легли к ней на ладонь - тяжелые и уязвимые. Рука ее
сжалась.
резко повернула руку.
широко открылись, а частые вздохи перешли в пронзительный вопль, который не
прекращался до тех пор, пока легкие его не исчерпали последние запасы
воздуха. Вдохнув, он подался вперед и схватил Юдит за шею. Ей пришлось
отпустить его мошонку, но это уже не имело никакого значения. Он проснулся и
пришел в бешеную ярость. Приподнимаясь с пола, он швырнул ее за пределы
круга. Приземлилась она неуклюже, но, не теряя ни секунды, закричала:
поднялась на ноги. - Дауд был прав, Миляга! Примирение надо остановить!
чтобы убедиться в его неприкосновенности. Все камни были на месте. - Где
Клем? - закричал он. - Клем!
сумраком фигуру. На лице его появилась гримаса отвращения, и она поняла, что
всякая надежда переубедить его потеряна.
уже слишком поздно?
ножи. На этот раз он уже не предлагал ей взять один из них: раз она
отказалась убить себя, он сделает это за нее.
- Здесь мы были сотворены. Более подходящего места и не найти.
Не было ли в этом проблеска надежды? Не может ли какое-нибудь случайное
слово Сартори заставить Милягу поверить в то, в чем она оказалась бессильна
его убедить?
слишком слаба. Ты еще не до конца поняла, что происходит.
руки Отца. Сын или Отец - вот и весь выбор. Сын или Отец.
миг прилипчивая навязчивость комнаты сковала каждый его мускул. На глаза его
навернулись слезы отчаяния, а губы были такими сухими, что покрылись тонким
слоем пыли. Сквозь мертвенно-бледную прозрачность кожи проступал блеск его
черепа, а зубы были обнажены в похоронной усмешке. Он был воплощением
Смерти. А если она увидела и поняла это - она, женщина, которая его любит, -
то мог ли не понять этого Миляга? А если он понял, то не блеснула ли в нем
какая-то запоздалая догадка?
навстречу, словно подзадоривая его исполосовать ножами плоть, которую он
ласкал всего лишь несколько минут назад.
высшей точке своей сверкающей траектории, готовые метнуться вниз. - Почему
же ты не хочешь умереть вместе со мной?
ей прямо в глаза. В последнее мгновение она успела отвернуть голову, но
прежде чем ножи рассекли ее щеку и шею, за спиной ее раздался вой
Примирителя, и вся комната содрогнулась от бешенного удара. Ее отшвырнуло в
сторону, и ножи Сартори просвистели в нескольких дюймах от ее шеи. Свечи на
каминной полке затрепетали и погасли, но в комнате остался еще один источник
света. Камни круга были объяты крошечными языками пламени. То и дело из этих
маленьких костров вырывались ослепительные искры и гасли, ударяясь о стены.
У края круга стоял Миляга, сжимая в руке причину всего этого хаоса. Он
поднял с пола один из камней, вооружившись и одновременно нарушив
целостность круга. Он прекрасно осознавал всю серьезность своего поступка.
На лице его отразилась скорбь, настолько глубокая, что он, казалось, утратил
способность двигаться. Подняв над головой камень, он застыл, словно его
стремление помешать ритуалу на этом исчерпало себя.
нее под ногами на ощупь были твердыми, но потемнели так, что стали почти
невидимыми. Она могла разглядеть только гвозди, которыми они были прибиты,
все же остальное, несмотря на свет камней, погрузилось в кромешную тьму, и
когда она двинулась по направлению к кругу, ей показалось, что ее ноги
ступают по пустоте.
штукатурки, но все эти звуки перекрывались мощным утробным гулом, источник
которого ей был не вполне ясен, пока она не достигла края круга. Кромешная
тьма у нее под ногами действительно оказалась пустотой: это была пустота Ин
Ово, разверзшаяся под ними в тот момент, когда Миляга вынул камень из круга,
а из глубины ее, почуяв свободу, поднимались истосковавшиеся по свежей крови
пленники, и так уже взбудораженные набегами Сартори.
заурчали. Но при всей их силе, им вряд ли приходилось рассчитывать на
серьезную добычу в предстоящей резне. Снизу поднимались существа, рядом с
которыми они могли бы показаться шаловливыми котятами. Вид разверзнувшейся
бездны ужаснул ее, но если это было единственным способом остановить
Примирение, то она готова была смириться с надвигающейся смертью. История
повторится, и Маэстро снова будет проклят.
отрезать все пути к отступлению, она попыталась выхватить у него камень,
чтобы швырнуть его в окно. Но прежде чем она успела дотянуться до него,
Миляга поднял на нее взгляд. Ужас и боль исчезли с его лица, уступив место
ярости и гневу.
Сартори! За мгновение до того, как он вновь опустил ножи, она метнулась в
сторону и, ухватившись за каминную доску, обернулась и увидела, что двое
братьев стоят лицом к лицу, сжимая в руках каждый свое оружие.
Миляга обхватил камень обеими руками и опустил его вниз. Камень чиркнул по
клинку, высекая сноп искр, и выбил его из руки Сартори. Воодушевленный этим
успехом, Миляга попытался выбить и второй нож, но Сартори успел отвести его
в сторону, и удар пришелся по пустой руке. Даже сквозь гул Ин Ово и треск
Ильин Андрей
Березин Федор
Акунин Борис
Володихин Дмитрий
Афанасьев Роман
Глуховский Дмитрий