палубу "Славы Екатерины", Иосиф II и дипломаты с удивлением обозревали
Севастополь с его строениями.
то, что осталось тут от турок.
тарейные палубы. Среди офицеров, представлявшихся Екатерине, Потемкин
выделил бригадира Федора Ушакова:
помнил Екатерине, чтобы располагала его морскими познаниями и беззавет-
ной храбростью:
вино. Дайте мне три ваших корабля, и я клянусь уничтожить турок сразу же
- в Днепровском лимане.
спровадили катерами на берег-отдыхать. Екатерина указала Потемкинку уст-
роить ужин в кают-компании флагмана:
Коли сор явится, сами его и выметем... Будем откровенны: России предсто-
ит еще новое испытание. Спасибо флоту Российскому! Одной рукой облокоти-
лись мы на море Балтийское, другой на море Черное, и отныне, коли что я
скажу, Европа меня выслушает с почтением. - Екатерина вылила вино из бо-
кала, попросила водки. - Я пью за вас, господа офицеры, за великий народ
российский, способный выплескивать моря и передвигать горы. Все недос-
татки нашей нации меркнут при ярком свете доблести и мужества, как мерк-
нут перед бриллиантами оконные стекла, как бы они ни сверкали... Виват
все вы! Виват я, грешная! Виват - России!
всеми и целуясь. Задержавшись подле Ушакова, она тихо сказала ему: - Хо-
тя вы и командовали на Неве яхтами моими, но теперь я жалею, что мало
вас знала...
вина. Флот существует, армия готова, магазины заполнены провиантом, но
из России уже доходили черные слухи о предстоящем голоде. Потемкину не
хотелось об этом думать. Утром он скорчился от боли. Роджерсон, осмотрев
князя, обнаружил у него непомерное вздутие печени.
встречал эскадрон гречанок под командованием известной в Тавриде краса-
вицы - Елены Сарандаки. Амазонки были в малиновых юбках, гусарские спен-
серы у них из бархата зеленого, а тюрбаны - из розового шелка, осыпанно-
го алмазными блестками. Глаза мужчин разгорались при виде такой экзоти-
ческой красоты, а гречанки скакали над пропастью, паля в небо из ружей -
огнем боевым, частым, гулким... Ламбро Каччиони при въезде в Балаклаву
встречал гостей чарками с крепчайшей "мастикой".
тебе, Ламбро Ликургович, в случае войны опять бы хорошо в Архипелаге
греческом показаться. Денег дам!
родной мне Ливадии, там я денег и сам достану...
тавил руины, как они есть, ничего не поправляя; он рассудил верно, что
России не мешает иметь свою "Помпею" для будущих раскопок. Затем он от-
вез гостей в Карасубазар, где Старов создал для него маленький замок,
вокруг которого был разбит парк, в нем гуляли белые ангорские козы. Под
сенью старого дуба шумел водопад, обложенный мрамором. Иосиф выглядел
смущенным, он отводил от русских глаза:
надо бояться революции... Де Линь! - окликнул он вдруг. - Не вы ли и за-
теяли революцию во Фландрии?
лая чернь стреляет по моим войскам.
Константиновна Витт, урожденная Глявонэ (или Челиче?), и Потемкин, явно
ослепленный, представил ее императрице. Екатерина спросила: ради чего
она оказалась в Тавриде?
ную мать. Настолько бедную, что она была вынуждена продать меня и мою
сестру польскому нунцию Боскампу. Теперь я даже благодарна матери, про-
давшей меня...
Екатерина и встретила его с ревностью:
которой выжжено клеймо продажности?
война, и Хотин сразу отворит нам ворота.
на, и она стала "одалыкой" в его серале.
седых волос ревновала Потемкина:
тоже принадлежавшей Безбородко.
куда ни заедем, везде у тебя имения. Я ведь помню, каким босяком достал-
ся ты мне, из косточек суповых ты мозги, словно пес бездомный, высасы-
вал. А теперь? Диву даюсь, и когда ты успел таким магнатом содслаться?
на встретила очень приветливо:
ваша голова еще пригодится матушке-России...
послами. Здесь перед ними было документально разыграно славное Полтавс-
кое сражение, о котором Сегюр известил Париж: "Оно явилось в живой, оду-
шевленной картине, близкой к действительности". Все было исполнено в
подлинной исторической точности - и огонь инфантерии, и наскок кавале-
рии, в громыхании канонады не были слышны только вопли умирающих, ибо
войска сражались с притворной жестокостью. Но впечатление от битвы было
настолько сильным, что в самые патетические моменты сражения зрители не-
вольно вскрикивали от ужаса. Екатерина поднесла Суворову табакерку со
своим портретом и с бриллиантами:
няясь, вручила Потемкину пальмовую ветвь:
тебя князем ПОТЕМКИНЫМ-ТАВРИЧЕСКИМ...
больше она ее никогда не увидит.
самим удивляться...
росшие белым мхом, шум ручьев, стройные сосны, по ним скачут белки. Мол-
чаливый камердинер провел офицера до дверей секретного кабинета, в кото-
ром его ожидал король.
вам за то, что вы оказались в обществе изменника Магнуса Спренгпортена.
Я жду подробного рассказа о виденном...
Петербурга до Тавриды, в нем было много и таких деталей, которые ус-
кользнули от внимания Сегюра, де Линя и прочих иностранцев. В кабинет
вошел узколицый и мрачный брат короля, герцог Зюдерманландский, масон
очень "высоких градусов", командовавший шведским флотом. Он спросил:
Наверное, опять лес не высушили?
с ним, Густав III сказал: