тучу, он шатался и вилял, как будто вот-вот должен рухнуть. Зубов выбрался
из хвостового отсека. В кабине слышен был свист ветра, дуло в пробоины.
Один пассажир свесился с кресла, но другие, с бледными лицами, вцепившись
руками в подлокотники кресел, сидели почти неподвижно.
местах. Бортрадист и правый пилот лежали мертвые - один в своем кресле,
другой - уткнувшись головой в разбитую панель рации. Левый пилот был ранен
- одна рука висела, лицо разорвано осколками плексигласа. Увидев Зубова,
он сказал:
Сбрось его и бери рулевое управление. - Добавил: - Я сейчас скисну.
его место, поставил ноги на педали, положил руки на штурвал.
встать, но, обессиленный, свалился на мертвого бортрадиста. Зубов вел
самолет и весь был поглощен этим. Когда он почувствовал, что машина ему
повинуется, его охватило ощущение счастья. Но он знал, что ему не удастся
дотянуть самолет до расположения советских войск. Из пробоин баков
хлестало горючее, образуя позади радужное сияние. Оставались считанные
секунды. Или самолет вспыхнет, объятый пламенем, или падет на землю с
заглохшими моторами.
замер при виде кучи сваленных тел. Но Зубов обернулся и сказал:
штурмбанфюрера успокаивающим образом. Не взглянув больше на трупы, он
закрыл за собой дверь.
это делает. Возможно, его просто влекла высота. И когда он вырвал машину
из почти непроглядной темноты, он оказался в гигантском сияющем
пространстве, в великом океане света, в белизне неземного сверкания. А
ниже громоздились прохладным, словно снежным полем сплоченные облака. Этот
лилейной чистоты снежный покров походил на его родную землю зимой, такую
прекрасную и кроткую. И, ощущая эту сладкую близость родной земли, Зубов
сделал то, что он должен был сделать, - медленно перевел машину в пике.
И радужные, прозрачные нимбы от пропеллеров сверкали и сияли, усиливая
пронзающую воздушное пространство скорость.
подножку кресла. Упал, и тело его хлопнуось о колпак, затемняя его. Зубов,
чтобы видеть землю, нажал левую педаль.
Последнее, что подумал и решил Зубов: "Зачем же людей? Люди должны жить".
С нечеловеческой силой он потянул на себя колонку рулевого управления,
казалось слыша хруст своих костей. Городок промелькнул как призрак. В
облегчении и изнеможении Зубов снял руки с управления. Вздохнул. Но
выдохнуть он не успел. Земля неслась навстречу ему...
после падения метеорита. А небо над ней стало чистым. Недолго в этом небе
прожил Алексей Зубов.
вселилась в него, заполнила все его существо, копошилась в голове, как
большая черная крыса. Пытка не прекращалась ни на минуту, и временами его
окутывал тугой розоватый туман, и ему чудилось, что он колышется в этом
тумане боли и сознание его как бы тает в ее упругом и жгучем пламени.
Думать тоскливо, с тревожным отчаянием, страдая оттого, что не может
предотвратить грозящую Зубову опасность. И эти страдания еще больше
усиливали муки, причиняемые тяжелой контузией, - раны от осколков гранаты
заживали благополучно.
подземного концлагеря, Генрих и Вилли Шварцкопфы, одетые в парадные
мундиры, пробирались среди развалин рейхсканцелярии - они шли поздравить
фюрера с днем рождения. Прием для самых приближенных к Гитлеру лиц был
назначен в подземном бункере.
Кальтенбруннер, надеясь, что фюреру, возможно, будет приятно вспомнить,
как однажды силой своего гипнотического взгляда ему удалось "усыпить"
этого молодого человека.
себя, а потом как бы примерил несколько улыбок, выбирая, какую изобразить
на лице, когда он будет приветствовать фюрера. Ожидая дядю, Генрих
небрежно проглядывал бумаги у него на столе. На одной из них он прочел:
образом, все крематории, относительно которых был издан приказ, построены.
печей - 1440 трупов.
франковагоны, отгружаемые со станции.
сказал:
стройкой, платил деньги. - Добавил: - Я честный человек, и никто не
посмеет упрекнуть меня, что я брал комиссионные с тех фирм, с которыми
имел дело, хотя в коммерческом мире это принято.
характеристики моей добросовестности.
концерны, с которыми я имел дело, в любом случае не прекратят своего
существования. Так было в прошлую мировую войну, надеюсь, то же будет и
теперь. Значит, Вилли Шварцкопф может рассчитывать на должность
управляющего в одной из тех фирм, с которыми он имел деловые контакты и
при этом зарекомендовал себя с самой лучшей стороны.
фюрера и каким будет после него. Когда окончится эта шумиха с победой над
нами, западным державам придется раскошелиться, чтобы восстановить нашу
мощь и снова нацелить ее против Советского Союза.
не Лансдорф. Это он застрелился, как истеричка, когда кто-то из
подчиненных доложил ему, что один из его любимцев - якобы советский
разведчик.
недосягаемым, как ему казалось, для простых смертных мастерством читать в
чужих душах. Готовил мемуары, где изобразил себя как звезду первой
величины в германской разведывательной службе. И, наверно, не захотел,
чтобы его мемуары оказались подпорченными. Вот и застрелился из авторского
тщеславия и старческой болезненной мнительности.
преуспевающему.
эсэсовской охраны, Шварцкопфы изрядно перепачкали свои парадные мундиры
известью и битым кирпичом. В узком коридоре они сняли перчатки, затем
прошли каменной лестницей через гараж и встали в медленно продвигающуюся
очередь высших чинов рейха, прибывших приветствовать фюрера.
бетонными стенами, под портретом Фридриха Великого, заключенным в
золоченую раму, сидел в кресле Гитлер.
сползал с кресла и хотел удержаться на нем. Картофельного цвета, рыхлое
лицо обвисло, оттягивая нижние веки. Волосы влажны и аккуратно расчесаны,
как на покойнике.
фюрера. Рядом с ним - низкорослый Борман. Его безгубая, с узкой щелью рта
Лондон Джек
Володихин Дмитрий
Беляев Александр
Суворов Виктор
Роллинс Джеймс
Андреев Николай