шана. Альбер протер глаза, велел попросить Бошана подождать внизу, в ку-
рительной, быстро оделся и спустился вниз.
вился.
сещения, кажется мне добрым знаком, - сказал Альбер. - Ну, говорите ско-
рей, могу ли я протянуть вам руку и сказать: Бошан, признайтесь, что вы
были неправы, и останьтесь моим другом. Или же я должен просто спросить
вас: какое оружие вы выбираете?
прежде всего сядем и поговорим.
мне ответ?
труднее - дать ответ.
свою заметку, да или нет?
чести, общественного положения, самой жизни такого человека как гене-
рал-лейтенант граф до Морсер, пэр Франции.
лия не играют роли, когда дело идет о репутации и интересах целой семьи.
Говорят себе: мало одной вероятности, нужна уверенность, когда идешь
биться на смерть с другом. Говорят себе: если мне придется скрестить
шпагу или обменяться выстрелом с человеком, которому я в течение трех
лет дружески жал руку, то я по крайней мере должен знать, почему я это
делаю, чтобы иметь возможность явиться к барьеру с чистым сердцем и спо-
койной совестью, которые необходимы человеку, когда он защищает свою
жизнь.
чит?
Венеция, Триест, Дельвино, Янина. Вы, надеюсь, поверите полиции одной
республики, одного королевства и одной империи?
как тот англичанин, который явился несколько месяцев тому назад требо-
вать у меня удовлетворения и которого я убил, чтобы избавиться от него,
вы отлично понимаете, я не взял бы на себя такой труд; но мне казалось,
что из уважения к вам я обязан это сделать. Мне потребовалась неделя,
чтобы доехать туда, неделя на возвращение; четыре дня карантина и двое
суток на месте, - это и составило ровно три недели. Сегодня ночью я вер-
нулся, и вот я у вас.
рите того, чего я жду от вас!
самолюбие, Бошан, и признавайтесь; ведь в вашей храбрости никто не усом-
нится.
ли у него на губах.
бы счастлив принести вам мои извинения и принес бы их от всей души; но,
увы...
век - ваш отец!
удержал его, не столько рукой, сколько ласковым взглядом.
зательство.
Янины, удостоверяющее, что полковник Фернан Мондего, полковник-инструк-
тор на службе у визиря Али-Тебелина, выдал янинский замок за две тысячи
кошельков.
из глаз брызнули слезы.
нему.
видеть, во всем убедиться, надеясь, что все разъяснится в смысле, бла-
гоприятном для вашего отца, и что я смогу защитить его доброе имя. Но,
наоборот, из собранных мною сведений явствует, что этот офицер-инструк-
тор Фернан Мондего, возведенный Али-пашой в звание генерал-губернатора,
не кто иной, как граф Фернан до Морсер; тогда я вернулся сюда, помня,
что вы почтили меня своей дружбой, и бросился к вам.
скрыться от дневного света.
проступки наших отцов в наше беспокойное время но бросают тени на детей.
Альбер, немногие прошли через все революции, среди которых мы родились,
без того, чтобы их военный мундир или судейская мантия не оказались за-
пятнаны грязью или кровью. Никто на свете теперь, когда у меня все дока-
зательства, когда ваша тайна в моих руках, не может заставить меня при-
нять вызов, который ваша собственная совесть, я в этом уверен, сочла бы
преступлением; по то, чего вы больше не в праве от меня требовать, я вам
добровольно предлагаю. Хотите, чтобы эти доказательства, эти разоблаче-
ния, свидетельства, которыми располагаю я один, исчезли навсегда? Хоти-
те, чтобы эта страшная тайна осталась между вами и мной? Доверенная моей
чести, она никогда не будет разглашена. Скажите, вы этого хотите,
Альбер? Вы этого хотите, мой друг?
подумав, что, быть может, когда-нибудь ветер поднимет уцелевший клочок и
коснется им его лба, он подошел к свече, всегда зажженной для сигар, и
сжег их все, до последнего клочка.
все это исчезнет, как эти последние искры, бегущие по почерневшей бума-
ге, пусть все это развеется, как этот последний дымок, вьющийся над
безгласным пеплом.
вечная дружба, в которой я клянусь вам, мой спаситель. Эту дружбу будут
чтить паши дети, она будет служить мне вечным напоминанием, что честью
моего имени я обязан вам. Если бы кто-нибудь узнал об этом, Бошан, гово-
рю вам, я бы застрелился; или нет, ради моей матери я остался бы жить,
но я бы покинул Францию.
радость, и он впал в еще более глубокую печаль.
не так легко сразу расстаться с тем уважением, с тем доверием, с той
гордостью, которую внушает сыну незапятнанное имя отца. Ах, Бошан! Как я
встречусь теперь с отцом? Отклоню лоб, когда он приблизит к нему губы,
отдерну руку, когда он протянет мне свою?.. Знаете, Бошан, я несчастней-
ший из людей. Несчастная моя матушка. - Если она знала об этом, как она
должна была страдать!
Альбер. - За всем этим кроется чья-то ненависть, какой-то невидимый
враг.
не должно быть никаких следов волнения; носите это горе в себе, как туча
несет в себе погибель и смерть, роковую тайну, которую никто не видит,
пока не грянет гроза. Друг, берегите ваши силы для той минуты, когда она
грянет.