которые могли бы своим вмешательством спасти покойного, так же с особой
надеждой присутствующие осведомлялись друг у друга, намереваются ли Трумэн
и Черчилль "спасти" германскую империю для новой войны против России.
разговоры. И, слушая, о чем говорят между собой обреченные, он думал об
Иоганне Вайсе - друге своем, который, рискуя жизнью, вытащил его из этой
бездны и сделал борцом за новую Германию.
Шварцкопф устроил свою канцелярию.
свидетельствующих о злодеяниях нацистов.
неотвратимые улики, которые потом можно будет предъявить от имени новой
Германии на суде над гитлеровскими военными преступниками, над фашизмом.
Часть этих документов впоследствии и была передана Международному
трибуналу в Нюрнберге.
Штутгофом. Профессор дал Генриху явку в одну из немецких подпольных
организаций в рабочем районе Веддинга. Здесь Генрих, переодетый в простую
одежду, и укрылся на время в квартире многодетного рабочего, коммуниста
Отто Шульца.
убийство своего брата, и он, Генрих, хотел застрелить убийцу отца, но один
русский товарищ запретил ему это.
хотел, чтобы вы стали борцом с фашизмом не только потому, что один из
фашистов убил вашего отца.
вы. - Добавил гордо: - И он за немцев - таких, как вы и ваши товарищи. -
Помолчал и тихо закончил: - Но, кажется, Иоганн погиб...
национальностей - из тех стран, которые поработили фашисты, десятки тысяч
людей. Он любил говорить, что человек только тогда счастлив, когда он
служит людям...
страшного, чем смерть...
внезапно, как от удара, когда увидел перед собой смутный, колеблющийся
силуэт Барышева.
сначала было не в фокусе, а потом вдруг сразу приобрело четкость.
белизной. Барышев, кряхтя, опустился на стул возле койки и, будто они
виделись только вчера, сказал своим обычным голосом, как всегда деловито и
озабоченно:
прижался своей гладко выбритой щекой к лицу Иоганна, выпрямился: - Ну,
здравствуй! - Сказал: - На улице жара, а у тебя здесь хорошо, прохладно. -
Вытер платком шею, осмотрелся. - Палата персональная. - И стал выкладывать
на тумбочку из кульков фрукты и разную снедь.
этот призрак вновь заколеблется и растает, как таяли вещи, которые он до
этого пытался разглядеть, чтобы установить, сохранилось ли у него зрение.
Но с появлением Барышева все предметы в палате приобрели твердую
устойчивость и существовали уже не как силуэты, а во всей своей вещной
плотной основательности.
растерянным лицом стояла у двери, Барышев попросил умильным тоном:
то вы, по всему видать, его, как фашиста, только спитым поили.
уровне своего офицерского состава.
этом же уровне.
расположенный в небольшом немецком городке, где, по полученным сведениям,
должен был находиться на излечении Белов, дежурный врач, проверив списки,
сообщил ему, что никакого Белова у них нет и не было. Есть несколько
больных и раненых советских офицеров, но тот, кого ищет полковник, среди
них не числится.
на излечении? - настаивал полковник.
Но как медик я возражаю, чтобы вы его сейчас допрашивали. Это может
окончательно нарушить его психику. Травматические повреждения оказались
весьма серьезными. - Предложил: - Если желаете, можете взглянуть на него
госпитальную карту. - Объяснил: - Матерый фашист. - И тут же счел
необходимым добавить: - Но мы относимся к нему не как к военному
преступнику, для нас он только раненый, находящийся на излечении.
вся его воля, чтобы сохранить спокойствие.
графин с водой.
глубокой психической травмы, сопровождающейся общей подавленностью и
временным ослаблением зрения, слуха и функций конечностей, он сохраняет
представление о себе как о нацистском "герое". Правда, - продолжил после
небольшой паузы врач, - его психоз несколько своеобразен: ему кажется,
будто он среди своих, в немецком госпитале. И, чтобы не вызывать
дополнительных волнений, мы всячески стараемся не разубеждать его. Он в
очень плохом состоянии, и, если узнает, что находится в плену, это может
привести к летальному исходу.
одобрил: - Я, конечно, не медик, но полагаю, с точки зрения психиатрии,
ваш метод научно обоснован.
концом, попытался зажечь, с отвращением бросил в пепельницу, спросил с
трепетом:
зарубцевались удовлетворительно. Но функции мозговой деятельности - это
пока для нас тайна. Бывает, какой-нибудь внешний раздражитель воздействует
так, что весь психический аппарат внезапно обретает утраченную
устойчивость. Но может быть и обратное. Мы рассчитывали на лечение
длительным сном. Этот общий отдых нервной системы дает обычно наиболее
благоприятные результаты.
снотворного бессильны. И мало того, больной притворяется, что спит: веки
его реагируют на световые раздражители, а у спящих этого не бывает.
самым благотворным раздражителем. Поймите, дорогуша, это же наш товарищ и,
попросту говоря, самый обыкновенный герой.
чего-нибудь, - пощелкал пальцами, - ну, вроде валерьянки, что ли... А то,
знаете, тоже нервы.
вошел в палату к Белову, стал держать себя так, будто они все время были
вместе и он только отлучился ненадолго, а теперь вернулся. Оглядывая узкую
палату и как бы примериваясь, Барышев спросил Белова:
Объяснил: - Я, конечно, не раненый, но для докторов был бы человек, а
болезни найдутся.
переоблачился в больничную одежду и сказал:
попадал - приносили. А вот так, чтобы своими ногами прийти, - все некогда.
А все-таки свой организм уважать надо: ведь благодаря ему существуем. А мы
все больше так: тело вроде тары, держит тебя, - значит, порядок. - Улегся
на койку, предложил: - Поспим, что ли? - Осведомился тревожно: - Ты как,
не храпишь?
врач, попросил:
Мацумото Сэйте
Андреев Николай
Куликов Роман
Володихин Дмитрий
Свержин Владимир
Глуховский Дмитрий