многие туда подались.
отставил чашку и, пообещав, что все тем не менее обдумает, уже собирался
откланяться, как вдруг подала голос Алият.
получив разрешение, пристально посмотрела гостю в глаза. - Скажи, Лако...
Ведь Шарлах в свое время не однажды посылал к тебе и звал в долю. Ты раз за
разом отказывался... Ты отказался даже от встречи. А теперь вдруг приходишь
сам. Что случилось? Тебя привлекла наша удача?
начистоту! - И гость взглянул на Ар-Шарлахи в упор. - Знаешь, будь ты чуть
помоложе, я бы решил, Я что ты просто повзрослел... Я же ведь слышал и о
прежних Ц твоих делах, и о теперешних... Так вот с тех пор, как ты побывал у
стражников в Харве, тебя словно подменили. Раньше ты мне казался крохобором,
не шибко умным и, прости, трусоватым... Не обижайся. Я рад, что ошибся в
тебе.
встретил взгляд, исполненный злобного изумления.
оглядывая розовый храмик, увенчанный по углам четырьмя бронзовыми изваяниями
верблюдов. - И потолок, наверное, в виде злой луны...
был громаден и вознесен пугающе высоко. День за днем на нем все отчетливее
проступали голубоватые контуры матери-верблюдицы, чтобы проясниться
окончательно в ночь полнолуния. Интересно, здесь так же?..
горлинки жемчужных оттенков, сияла кимирская смальта бесчисленных мозаик.
Кимир, наверное, тоже... Пальмовая Дорога умирает... Одна только Туркла
брызжет здоровьем. Тень-кровопийца...?
нежели первый, откуда можно было очень быстро исчезнуть в любом из трех
направлений, оставив с носом посланный за тобою караван. Поэтому во втором
порту стояли в основном мирные купцы, которым мало что грозило в случае
налета правительственных войск, да суда, выставленные на продажу.
Собственно, ?разгружали? - не то слово. Товар сам сходил по короткому трапу,
сброшенному из низкого люка. Колыхались легкие шелка, облепляя на миг, если
дунет ветер, точеные девичьи фигурки, вздувались черные вуали. Несколько
местных смуглолицых красоток скалились поодаль, обмениваясь малоприличными
шутками. Зрелище казалось им невероятно забавным. И все-то в этой Харве не
по-людски: мужчины - голорылые, а женщины - под вуалями! .. А самая потеха
начнется на Желтом рынке, где с них эти самые вуали начнут снимать... Все
правильно: товар - лицом...
вдруг злыми и сосредоточенными, словно она наводила боевой щит.
Алият и сама пережила когда-то давным-давно нечто подобное. Хотя, честно
говоря, ни в веселом доме, ни тем более в гареме Ар-Шарлахи себе ее
представить не мог... Да она бы в первую же ночь перегрызла горло господину,
сломала оконный переплет - и вниз! .. Впрочем, возможно, так все оно и
было...
Почтовой каторги перед низким строением, принадлежащим перекупщику, они не
увидели.
ждать придется...
низким потолком и двумя узкими, как бойницы, окнами. Перекупщик, хрупкий
улыбчивый старичок, на этот раз был не в духе. Сердито посмотрев на
вошедших, он буркнул ответное приветствие и, не поднимаясь с подушек, молча
ткнул пальцем в сторону потертого кожаного мешка,
***
туго натянутой повязкой ставший и вовсе крючковатым.
почувствовал неловкость и, пожав плечами, отвел глаза. С грузным жирным
звоном пролились на ковер золотые монеты. Алият присела над тускло
блеснувшей грудой и принялась пересчитывать.
ковре и вдобавок при незапертой двери? Это может показаться странным, но в
самой Туркле грабежей не бывало. Разбойнички таких шуток не понимали. Вот
воровство - было. Воровства так до конца и не вывели, хотя пойманных на
краже карали страшно. Оставалось лишь поражаться нечеловеческой отваге
рискующих стричь кошельки на здешних рынках.
раздраженный старческий голос, - в чем я перед тобой провинился?
перекупщик ждал ответа.
правда ли? Ты хотел получить ее обратно, уже очищенной от несчастья? Ну вот,
ты получил ее. Все несчастья теперь принадлежат мне. Пересчитай золотые - и
убирайся! ..
глаза, перекупщик на секунду усомнился в справедливости своего гнева.
того, кто поручил ему купить судно.
обратно. Вот теперь он и впрямь не понимал, что же все-таки, в конце концов,
произошло.
Глава 14
ТРИ ШАРЛАХА
изредка встряхивал головой, пытаясь избавиться от неумолчного этого
шуршания, но, похоже, шепот поселился в его голове надолго.
поторопился с выводом и тем самым ускорил события. Сам Тамзаа даже и не
собирался просить досточтимого Альраза о встрече, но теперь, после слов
Улькара, она уже казалась ему неизбежной.
дело. Дело в черных тенях под глазами Улькара, в болезненной гримасе, что
иногда пробегает рябью по изможденному лицу. Улькар болен. Улькар боится
смерти. И он подозревает досточтимых Тамзаа и Альраза в нежелании продлить
жизнь своего государя...
день хранил озадаченное молчание. Ближе к вечеру, как сообщили осведомители,
его вызвал государь. Разговора их подслушать не удалось, но, вернувшись
домой, Альраз не мешкая послал гонца к досточтимому Тамзаа - передать, что
предложение досточтимого принято.
делом привычным. Согласно старым свиткам, вспыхнула она еще в те давние
времена, когда спустившиеся с гор предки изгнали отточенной сталью из
зеленого рая Харвы низкорослых и черных, как головешки, местных жителей с их
отравленными колючками и золотыми кольцами в ноздрях. Мало того, считалось,
что именно эта вражда способствовала открытию Пальмовой Дороги, а главное -
основанию небольшого воинственного государства Кимир, овладевшего затем
всеми оазисами, включая Харву.
уничтоженным окончательно, снимался и навсегда уходил в пустыню. Другого
пути у несчастных просто не было. Справа и слева от благословенных долин и
ущелий Харвы пески подступали к горам вплотную. Именно пустыня, а не море,
считалась тогда символом смерти. Поэтому уходивших щадили, понимая, что
больше этих людей никто никогда не увидит. Действительно, дневной пеший
переход по убийственно жарким щебнистым, каменным и прочим равнинам был под
силу разве что чернокожим сухощавым туземцам, да и они тоже, несмотря на всю
их выносливость, вынуждены были использовать для дальних путешествий некое
подобие тачки с пологом. В плетеный кузов этой странной повозки, влекомой
людьми, складывали скарб и припасы, а полог спасал от смертельных лучей
полдневного солнца. Скорее всего первые ушедшие в пустыню каторги были
прямыми потомками туземного приспособления, хотя во всех свитках это яростно
отрицалось. Первая каторга, выкаченная в раскаленные пески несколькими
семьями клана Ай-Агвар, по преданию, имела вид деревянного верблюда на