К"льна, управлявшему Францией, поскольку Париж был захвачен Фрондой.
кардиналу Мазарини, имевшему права по Вестфальскому мирному договору,
завершившему Тридцатилетнюю войну, распоряжаться в раздробленных
германских государствах как у себя дома и нашедшего удобным отсюда, из
Германии, вести французские дела.
сошла с подножки кареты, одарив галантного капитана, помня былые его
услуги, теплым и ясным взглядом, и величественно прошла по каменным
ступеням сквозь толпу гонцов, ожидающих приема кардинала, не просто
расступившуюся перед нею, а распавшуюся на согнувшихся в подобострастном
поклоне людей.
своей рабочей сутане, подбитой алой материей, кардинал Мазарини. При виде
королевы он вскочил, сделав знак рукой гонцу. Тот, низко кланяясь, пятясь,
удалился из кабинета.
потом бросила ему на стол скомканную бумажку.
только вас, священнослужителя и министра, но и меня, облеченную
парламентом Франции высшей властью. Я не терплю непристойностей.
рукой, в ответ на что она чуть заметно присела в полуреверансе, взял
бумагу, тщательно расправил ее и стал читать.
рассматривал комнату, украшенную рогами и многими кабаньими головами.
смотрела на него.
Бастилии?
позволю себе заметить, что эшафот не единственное средство возмездия. Я
знаю этого Сирано де Бержерака, забияку и драчуна. Вижу, он сменил шпагу
на колкий стих. Но меня он не проколет.
сторону врага, но я не умею прощать, хотя все стерплю.
мужчиной?
которым мало кто владеет. Я хочу, чтобы это слышал и король. Меня нельзя
пронять оскорблением, но это не значит, что я его спущу. Моя стратегия:
"Время и я!" Рано или поздно, но беру свое.
королем, которого я вверяю вашей заботе. Пусть он посмотрит, как вы воюете
за него с помощью своего терпения, которое так на руку разнузданной
Фронде.
прежде всего дама, потому не могу снести, чтобы множество людей хихикало,
читая эти неприличности.
ваше величество, по сравнению с теми, кто ими правит! Я постараюсь
объяснить это королю.
табурет, который подготовит вас к высокому трону?
бы вывести из себя властителя, чем и обессилила бы его. Я хочу передать
вам те секреты, которые доступны были самым изощренным умам, правившим или
помогавшим править в Европе.
его мать, но он рано научился внешне сдерживать себя.
завершение возмездия. В основе же возмездия всегда должна лежать
жестокость, нужная не сама по себе, а лишь постольку, поскольку вызывает
страх, какой надлежит внушать всем подданным.
жестокости, натравливал собак на кошек, топил щенят и забавлялся всем этим
вполне невинно, по-детски. То, что должен был раскрыть сейчас перед ним
кардинал, поднимало его в собственных глазах, делало более взрослым, чего
так жаждут все в его возрасте.
укусил вас, - продолжал Мазарини. - То же самое вы вправе сделать с каждым
своим подданным, от мужика до герцога. Запомните: "Лучше, чтобы все
боялись вас, чем любили, ибо любовь преходяща и от вас не зависит, а
страх, внушаемый вами, неистребим".
смертные приговоры вельможам, которые, предавая вас, примыкают к Фронде в
провинциях. Но разве это жестокость? Я не хочу напоминать вам о пытках, по
Римскому праву сопутствующих следствию, о разных приспособлениях,
вызывающих болевые страдания, о дробящих кости "испанских сапогах" или
объятиях "железной девы" с лезвиями кинжалов внутри. Вам, властителю
французов, нет нужды вникать в такие подробности. Затмите их блеском двора
и этикетом. Однако одну историю я просил бы вас выслушать, дабы знать, что
есть страдания, превышающие все боли, вместе взятые.
откинулся на спинку кресла и начал:
зовут родиной коварства. Граф Франческо Ченчи из старинного итальянского
рода содержал шайку наемных "бради" и разбойничал, позорил семью, погубил
трех своих старших детей. Оставались еще два сына и пятнадцатилетняя
красавица дочь с легендарными светлыми кудрями, Беатриче. Отец, гнусно
домогаясь ее, заточил дочь в замок, о чем мне, отцу церкви, и вам, королю,
блюстителю высокой нравственности нации, и вспоминать не пристало, но...
Однажды изверг Франческо был найден заколотым в постели с забитыми в глаза
гвоздями. В его смерти по велению герцога обвинили жену и детей. Графиня с
сыновьями не выдержали и сознались, но невинная Беатриче молчала даже под
пытками и приняла на себя вину только перед казнью, наивно стараясь спасти
свои кудри, но их вопреки данным обещаниям срезали, чтобы не мешали
палачу. Истязатели знали, как мучить сильнее боли, медленно убивая мать и
братьев у нее на глазах.
возмутился король-мальчик.
суд и расправу, посягая на исключительное право властителя, сила которого
Максимов Альберт
Березин Федор
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Посняков Андрей