лысину, не на всех она производила благоприятное впечатление. Он сидел за
столом и смотрел куда-то в сторону, демонстрируя свой профиль, и в профиле
шефа я углядел нежелание разговаривать. Естественно. Он ждал (если ждал)
моего доклада, а не общего собрания следователей с подозреваемыми. Выбирать,
впрочем, не приходилось. Ни мне, ни ему.
Грапетти Татьяной (я затылком ощутил, что Татьяна подошла и встала за моей
спиной рядом с Ландовской), а также с Вандой Ландовской, астрологом.
станет, да и сидел он сейчас вне поля зрения обзорной камеры.
говорило скорее об обратном.- Максим, ты не мог бы выбрать иное время для
связи? Я сейчас занят...
всегда.
скорее всего, не получится,- у меня есть соображения по поводу
происходящего. Не буду терять время на изложение, я отослал материал по
нуль-И. Сейчас необходимо принять решение...
меня нет сейчас времени. Я свяжусь с тобой позже. Извини. Ты слишком
внушаем, сынок.
Татьяной остались одни во всей Вселенной. Экселенц получил мой материал, но
даже не стал с ним знакомиться - у него на это не было времени. Возможно, он
видел проблему шире, чем я. Возможно, он обладал большей информацией, нежели
я. Но пророком он не был. Он не был пророком, когда убивал Абалкина. И не
был пророком, когда именно меня посылал на Альцину разбираться с делом
Грапетти. Возможно, я действительно слишком внушаем. Абалкин в свое время
внушил мне, что жизнь человека дороже благополучия человечества. А еще
раньше некий Странник на планете Саракш внушил мне, что блага можно достичь
только терпением. Ангельским терпением. Вселенским терпением. Даже если
стоишь под дулом скорчера. Сейчас у Экселенца не было ни терпения, ни
желания вспоминать свои же уроки.
вас слушать в нашем присутствии.
воспользоваться кабинкой нуль-т без опасения оказаться внутри замкнутой
клетки для размышлений. Но и я должен был продемонстрировать, что у меня
больше нет секретов.
утро. Может, даже еще ночь. Я задал нулевой приоритет и принялся ждать.
Недолго, впрочем. И в Ясиновской действительно было раннее утро - камера
стояла перед входом в дом, и я увидел замечательный пейзаж: восходящее из-за
холмов солнце, вымытые росой березки, а на переднем плане гамак, в котором
лежала женщина. Женщина только что проснулась, а может, ее разбудил звонок,
я заметил на ее лице тоненькую сеть морщин, которых не было прежде, но я
ведь и не видел эту женщину долгих два года. Лицо Майи Глумовой окаменело,
едва она узнала Максима Каммерера.
обстоятельства вынуждают меня... Вам известно имя Лучано Грапетти?
надеясь, что там стоит именно Татьяна, а не Ванда.- Лучано грозит
смертельная опасность.
смерти Лучано. Вам покажется, что это не так, но, поверьте мне, что...
отвечать вам.
нет?
экспедиции, а потом в Музее открылась вакансия старшего научного сотрудника,
и ее предложили вам. Почему - вам? И почему вы согласились?
задавать не те вопросы. Даже когда вы перестали изображать мз себя
дурачка-журналиста. Вы же хотите спросить, не повлиял ли на мое решение
Лева...
вполне устраивала.
уже... Меня пригласил директор Музея, потому что открылась вакансия, и ему
меня рекомендовал Николай Стечкин.
Всемирного совета с сорокового по пятьдесят третий годы. Звено номер один.
Дальше...
удивилась, когда... В свое время Николай Андреевич сказал мне, что имя мое
услышал от Кима Бата...
работал на Саракше. Уже теплее. Звено номер два.
в Руанде и узнала, что его очень просил Лева. Даже не просил, а, можно
сказать, требовал. Буквально, как выразился Ким, с ножом к горлу. Или Ким
сделает все, чтобы некая Глумова начала работать в Музее внеземных культур,
или он, Лев Абалкин, потребует, чтобы его перевели с Саракша. Куда угодно,
хоть на край Вселенной.
знаете... Если нужно было кого-то убедить, а аргументов недоставало... Он
безумствовал. Он добивался своего не логикой, а энергией. Штурм унд дранг...
Знаете, Каммерер, мой Тойво объявил, что, когда вырастет, станет
прогрессором.
Тойво она имела в виду. Ну, конечно, своего сына. Прогрессором? Я произвел
быстрый расчет. Два года назад Тойво было лет шесть или семь. Значит, сейчас
около девяти. Самое время принимать решения.
него - герой революции... Нет, с этим я справлюсь сама. Как и со всем
остальным. Я сказала вам, чтобы... Видите ли, я всю жизнь была для Левы
вещью. Он распоряжался моей судьбой, как хотел. Я не понимала. Мне не
хотелось этой работы. Я упиралась. Но что-то внутри говорило мне, что нужно
соглашаться. Внутри, понимаете? Что-то, чему нет объяснения, никакой логики,
будто команда... Я поняла, в конце концов, что это он... Что это Леве
нужно... Впрочем, это я поняла уже после... Ему нужно было, чтобы я
находилась при этих проклятых детонаторах. Присматривала. Я - за ними, а он
- за мной. Он меня чувствовал всегда, понимаете? За световые годы... Вы
скажете, что это невозможно, а он чувствовал. Мы не виделись, я не хотела
его видеть, а он чувствовал все равно. Я потом поняла... Это они.
В его возрасте дети хотят стать дрессировщиками. Или космонавтами. Вы
понимаете? Но его будто гонит... Ему будто приказывает кто-то. Как когда-то
Лева приказывал мне.
отношение к детонаторам? Он даже...
Абалкина". Конечно. Но он сын Майи Глумовой. А Майя была рабой Льва. Что это
такое? Какая-то генетическая связь, в которой детонаторы, конечно же, играли
свою зловещую роль?
Понимаете? Некто, кому он подчиняется беспрекословно. Голос внутри. Я не
знаю - чей. Я ничего не знаю сейчас о своем сыне, Каммерер. А вы меня
спрашиваете о Леве.
отвечу, просто хотели убедиться.
показалось, что морщины разгладились. Лицо стало другим, и взгляд стал
другим.
меня, а на Татьяну, а может, на Ландовскую, я ведь не сказал, кто из них
кто,- Таня, вам просто дико повезло, что ваш муж не клюнул на эту удочку.
что-нибудь полезное. Но Татьяна произнесла только одно слово:
Орловский Гай Юлий
Прозоров Александр
Майер Стефани
Глуховский Дмитрий
Беляев Александр
Сертаков Виталий