И я не ошибся: выстрел треснул справа.
Бешенство поднималось во мне, как ртуть в градуснике, выставленном на
солнцепек.
- Стреляйте до ста раз, черт бы вас укусил! - выругался я любимой
поговоркой Тильбоя. - Мне нравится ваша манера знакомиться. Отведите меня
к консулу... Полицейские захохотали.
- Вот притворщик!..
Старший встал против меня и сказал:
- Ну слушай! Я, начальник полиции Педро Мураньес Дель-Дронзо, обвиняю
тебя, бандита Карнеро, ты же и Диг Альварец, ты же и Ник Тяльбой, обвиняю
в бесчисленных злодействах, грабежах и убийствах, из которых последнее -
убийство доктора Томаса Рольса, в доме которого ты сейчас задержан.
Обыщите ero.
Если бы меня попеременно опускали в кипяток и ледяную воду, это произвело
бы на меня меньшее впечатление, чем известие об убийстве Рольса...
- Но я не знаю никакого Карнеро... Я Сэм Пингль,- забормотал я, путаясь в
словах от неожиданности. - Да, я знавал Тильбоя...
- Замолчи, негодяй, или я прикажу бить тебя, - тихо сказал старший. - На
тебе одежда Карнеро. Вот его бисерный кошелек, известный всем сыщикам от
Эль-Пазо до Достерро. И ты еще смеешь отрицать, что ты есть ты?
- Боже мой! Неужели Рольс, племянник профессора Мильройса, убит? -
прошептал я, окончательно каменея от ужаса.
- Ты сам все увидишь, убийца, - услышал я. И меня повели.
Комната Рольса, где, по-видимому, призошло убийство, произвела на меня
потрясающее впечатление. Пол был облит кровью, ею же забрызганы стены.
Страшная борьба происходила между Рольсом и убийцей. Стулья, этажерки с
посудой, столик с книгами - все было перевернуто, опрокинуто, растоптано.
Графин с водой валялся на полу, пробка выскочила, и вода вытекла ровно
наполовину. В луже лежали бронзовые часы-будильник с разбитым стеклом. На
подоконнике я увидел окровавленный молоток и тоненькую узкую бритву.
- Я расскажу тебе, как ты тут хозяйничал, - мрачно сказал мне
дель-Аронзо,- и тебе нужно только согласиться, что я прав. Доктор сидел и
читал перед столиком. Ты подкрался сзади и ударил его молотком, но не
рассчитал, что сеньор Рольс сильнее тебя. Он схватил тебя. Ты его ударил
еще раз, но он вырвался, побежал, а ты за ним, нанося удары. Вот эта
бритва закончила остальное...
- Покажите мне бедного доктора Рольса, - отозвался я.
- Дх, какой хитрый! - скрипнул зубами дель-Аронзо. - Но ведь это твоя
манера - топить жертву после убийства, прятать концы в воду. Пойдем.
Ведите негодяя!
Мы спустились по задней узкой лестнице, где на ступеньках были видны капли
крови.
- Вот здесь ты тащил труп сеньора, - произнес дель-Аронзо, толкая меня
вниз и не давая опомниться.- На пороге ты отдохнул от трудной работы и...
Дель-Аронзо распахнул дверь в чудесный тропический сад. Деревья цвели и
благоухали. Страшно было подумать, что в этом земном раю могло совершиться
преступление.
На дорожке, посыпанной морским песком и мелкими раковинами, ясные следы
показывали, как убийца тащил труп Рольса.
- Ara! - воскликнул радостно дель-Аронзо, наклоняясь и поднимая с дорожки
белую перламутровую пуговицу. - Вот и еще лишнее доказательство, почему мы
на лестнице видим слабые следы крови, а здесь совсем не видим. Ты
обескровил труп в комнате, завернул его в докторский халат, может быть, в
два-три, и поволок здесь по дорожкам.
Это было чудовищно и не имело ни малейшего отношения ко мне. Первое
впечатление кошмара смягчилось, и я начал обретать известное спокойствие.
Я спросил:
- Сеньор начальник полиции, куда же направлялся убийца?
- Не спеши, Карнеро, - добродушно отозвался дельАронзо.
Тропинка вела в сторону от дорожки к крутому обрыву. Внизу тихо плескались
волны.
- Здесь девяносто футов глубины, и молодые акулы любят это местечко, -
задумчиво сказал мне дель-Аронзо. - Склони голову перед местом вечного
упокоения твоей жертвы и отправляйся в тюрьму. Там у тебя будет немного
времени помолиться о спасении твоей преступной души.
- Одну минуту, сеньор, - серьезно сказал я. - Это же недоразумение,
ошибка. Я Сэмюэль Пингль, баковщик с "Буксуса", третьего дня потерпевшего
крушение у мыса Луки.
- Очень интересно, -. иронически улыбнулся дельАронзо. - Дальше.
- Я очутился здесь, чтобы разыскать слугу доктора Рольса, моего знакомого
Вандока.
- А тебя не интересовал сам сеньор Рольс? - спросил дель-Аронзо.
- Да, интересовал.
- Слава богу, хоть раз ты сказал правду. Ангелы отпустят тебе за это одну
сотую твоих грехов. Но остальных девяносто девяти сотых хватит, чтобы ты
мучился в аду до светопреставления. И что ты мне болтаешь о слуге сеньора?
Ведь ты сам и служил у сеньора доктора... А как ты назывался, мне все
равно...
- Но тогда как же?... - воскликнул я и замолчал.
Бесполезно было сейчас рассказывать полицейскому всю цепь событий,
приведших меня к месту трагического убийства доктора Рольса. - Отправляйте
меня в тюрьму, сеньор, - наконец вымолвил я, - и немедленно же сообщите
консулу. Я должен его видеть.
- Придется сообщить консулу, - согласился дель-Аронзо. - Что касается
моего мнения, то я бы повесил тебя сейчас же на длинной веревке, спустив с
этого обрыва. Но это была бы самая легкая кара за все твои преступления.
Марш! Ведите арестанта!
Полицейские, окружив меня, щелкнули револьверами, и мы тронулись в тюрьму.
В сырой каменной крысиной норе, куда меня втолкнули, я провел два дня.
Кормили меня похлебкой, в которой плавали бобы и остатки странной дичи,
имевшей при жизни одновременно и чешую и перья. Тут же на соломе лежали
старики, отчаянно ругавшиеся из-за каждого пустяка. Они мне мешали
сосредоточиться. Я прикрикнул на них довольно сердито. К моему удивлению,
они неожиданно замолчали.
На третий день меня привели к дель-Аронзо. Он сидел в кабинете, щедро
залитом мексиканским солнцем. У окна стоял высокий человек, куривший
трубку. Было так светло, что я зажмурил глаза.
- Вот, сеньор Робинсон, - услыхал я голос дель-Аронзо, - перед вами
знаменитый Карнеро, похождения которого гремят от мыса Горн до Аляски.
Сейчас он притворяется, что ни слова не понимает па-испански.
- Я понимаю по-китайски и по-индусски, - заметил я, -открывая глаза.
Обратившись к высокому человеку, я поклонился: - Господин консул?
- Да, это я, - сухо ответил мистер Робинсон. - Может быть, вы коротко
расскажете, как было дело? Садитесь и говорите спокойно...
- Благодарю вас,-еще раз поклонился я, усаживаясь на соломенный стул.
Начал я свой рассказ с приезда в Калькутту из Африки, описал змеиный парк,
чуму в Набухатре, суд и запнулся, дойдя до Бычьего Глаза.
- Договаривай, Карнеро, - мягко произнес дель-Аронзо.
Я молчал. Мистер Робинсон внимательно рассматривал меня.
- Продолжайте... А что вы делали в Африке?
Но дель-Аронзо задумчиво пососал окурок сигары и ответил за меня:
- Он не заставит вас долго ждать и расскажет такую историю, что вы будете
готовы снять с него наручники. Но, сеньор Робинсон, не верьте ему ни на
маковое зерно. Он умеет гипнотизировать и пять раз убегал от одиночек под
трвйным караулом накануне последнего расчета с жизнью.
- Тем интереснее беседа с таким оригинальным парнем,-заметил Робинсон и
обратился ко мне:-Вас обвиняют в убийстве американского гражданина доктора
Томаса Рольса, к которому вы нанялись слугой под одним из вымышленных
ваших имен. Вас застали на месте преступления...
- И этого вполне достаточно, сеньор Робинсон! -вскричал в раздражении
дель-Аронзо. - Оставьте его нам, и он получит по заслугам.
- Нет, дорогой Аронзо, - спокойно ответил Робинсон.-Высшая справедливость
требует, чтобы он получил воздаяние по законам нашей страны...
Я счел возможным вмешаться в разговор:
- Мистер Робинсон, в моем теперешнем положении я не желал бы ничего
лучшего, как только попасть в руки цивилизованных властей свободного
государства. В колледже я усвоил основы юриспруденции и надеюсь, что
беспристрастный суд оправдает меня.
Но ни Робинсон, ни дель-Аронзо не слушали меня.
Они толковали теперь между собой о тонкостях процедуры передачи меня в
руки правосудия Штатов.
Телеграмма из Мехико с согласием на выдачу преступника была уже получена.
Через три часа гидроплан должен был увезти меня из Масатлана.
Не стану описывать воздушного путешествия, такого печального для меня, и
первых дней пребывания в тюрьме, построенной по всем требованиям
криминальной науки и архитектурной техники. Понемногу я освоился с
положением человека, на полосатой куртке которого была вышита большая
цифра "ЮН". Это был арестантский номер, заменивший теперь имя, данное мне
родителями в Эшуорфе.
Несколько раз я подвергался допросу. Следователь мистер Грег слушал мои
рассказы, а крохотный курчавый стенографист в пенсне терпеливо записывал
их.
Афанасьев Роман
Флинт Эрик
Лукин Евгений
Бажанов Олег
Смит Кордвейнер
Махров Алексей