Неудивительно, что его ближайший друг и сотрудник пытается выяснить, что и
как случилось.
настороженными и тревожными.
заговорил он. - Выяснить, конечно, надо. Но весь вопрос - как выяснить! А
у этого Бориса подход не тот, ну вот правду говорю! Первое - то, что он
про смерть промолчал. Это как понимать? У тебя друг скончался, да? -
Марчелло произнес раскатисто: "дрруг". - А ты, похоронить его не успел,
цирк устраиваешь? - Поймав нетерпеливое движение Линькова, он заторопился:
- А второе - это я вам еще не объяснил - он про свое местожительство
скрыл! А почему он скрыл, вы как об этом думаете?
сообщить свой адрес, что ли?
вот как было. Я это иду с ним, разговариваю конкретно о том самом, о чем и
с Левицким в последний-то раз. И вот тут - третье! Поняли? До второго
пункта, до адреса то есть, я еще дойду, но раньше - третье! Я с ним,
значит, делюсь, как с человеком, что мне Левицкий сказал насчет личных
своих дел и насчет близкого друга. А он, представляете, как услыхал про
это, так зеленый стал - аж глядеть на него неприятно. Я подумал еще, что
это у него сердце больное... - Марчелло саркастически хмыкнул. - А
выходит, не сердце, а совсем вон что...
Линьков.
рассказом, восхищен своей проницательностью и наблюдательностью, он прямо
захлебывался от восторга.
сердце, значит, его забеспокоило в тот момент, а совесть! Совесть у него
определенно нечистая. Гарантия! Что он с Левицким сделал, мне, конечно,
неизвестно. Может, он его продал, может, он его убил, но что на совести у
него какое-то дельце есть против Левицкого, это даже спорить не
приходится. И, опять же, насчет местожительства! Значит, у нас этот
разговор произошел, и Борис позеленел весь, я уж думал, он на ногах не
устоит. Но как я сказал насчет сердца, он сразу встряхнулся - понял,
видать, что я его раскусил. И говорит через силу так, зубы сцепивши: "Ну,
я пошел!" И чуть не бегом в подворотню. А мне подозрительно стало. Думаю,
как же так: говорил вроде, что живет на Березовой, а сам куда? Прошел я
тогда в соседний дом, стал в подворотне, курю, в щелку на воротах смотрю.
Пять минут простоял, не больше, - гляжу, идет Борис, еле ногами
передвигает и как был зеленый, так и остался... А живет он, верно, на
Березовой, я уж проследил до конца...
метинами зубы, отвернулся и подчеркнуто сухо сказал:
Левицкого, чтобы не испугать вас этим известием и выведать побольше
подробностей. Волноваться он мог не потому, что испытывал угрызения
совести, а потому, что гибель друга выбила его из колеи. И свернул в чужой
двор не для того, чтобы скрыть от вас свой адрес, тем более что вы ведь
его и не пытались узнать...
небрежно сказал он, с мстительным удовлетворением глядя, как перекосились
тонкие темные губы Марчелло. - Ну, больше я к вам вопросов не имею.
цветочек! - думал он, шагая по улице. - Личные мотивы в вашем поведении
явно выдвигаются на первое место, в ущерб делу, и куда это годится...
Непременно вам понадобилось воспитывать этого паршивца Марчелло, а все
почему: потому, что затронули Стружкова, к которому вы питаете такие
сложные чувства... Вы, значит, Стружкова обижать имеете право, а кто
другой его и тронуть не моги... Такой уж вы страж закона!" Линьков даже
замычал от презрения к себе и яростно мотнул головой.
перед ним стояла Нина Берестова. Линьков растерянно поглядел на нее и не
сразу сообразил, что находится в двух шагах от проходной института.
- потом вернусь в институт... надо поговорить...
теперь смотрела в упор на него, смотрела не то с надеждой, не то со
страхом.
взгляду. - Такое впечатление, что он знает о чем-то, но почему-то не
говорит...
глаза ее потемнели и расширились. Какое-то мгновение они молча стояли,
глядя в глаза друг другу, потом Нина прикусила губы и резко отвернулась.
проговорила она и, не глядя на Линькова, толкнула дверь проходной.
6
мне сочувствует, и институту в целом тоже сочувствует, поскольку потеряли
мы такого сотрудника, - можно сказать, цены Левицкому не было и замены ему
тоже не сыщешь.
признаться.
море даже не по колено, а максимум по щиколотку.
в одиночку управиться?
неопределенно. Больше всего мне хотелось молча встать и уйти, но я
понимал, что Шелест ни в чем не виноват и нечего на нем отыгрываться. Я с
трудом выговорил, что вот, мол, я еще не в форме, никак сосредоточиться не
могу, но все же интересуюсь, кого ко мне в лабораторию прочат. Оказалось,
что прочат Геллера из группы Сухомлина. Виталик Геллер, по моим
наблюдениям, был парень как парень, не хуже большинства, но и не лучше.
Конечно, не было у меня никаких оснований требовать себе именно такого,
чтобы получше, это я понимал, да и мало думал сейчас о работе в
лаборатории, но все же как-то невесело мне сделалось, и я начал говорить,
что не улавливаю, мол, какое отношение имеет Геллер к нашей теме, и вообще
почему именно Геллер, так можно кого угодно сунуть, лишь бы место
занять... Шелест послушал-послушал мое нытье и посоветовал не валять
дурака.
убедительности тыча пальцем в моем направлении. - Это первое. А второе -
это то, что Геллер прямо рвется с тобой работать, и парень он способный...
Между прочим, у тебя сколько работ было опубликовано, когда ты к нам
пришел?.. Вот видишь, четыре, а было тебе двадцать шесть лет, верно?
Теперь смотри - у Геллера одиннадцать работ, и есть среди них очень
толковые, а ему всего двадцать три года, он к нам прямо из университета
пришел... Ну да, не по вашей линии, - а у тебя много ли было по этой линии
до прихода в институт? Однако мы не побоялись дать тебе и Левицкому
самостоятельную тему и лабораторию организовали, верно? И ничего, связь
времен не распалась? Так чего же ты теперь строишь из себя элиту, она же
голубая хронофизическая кровь, и свысока смотришь на хороших ребят?
мне поговорить с Геллером?
А то он тоже, знаешь, условия ставит: если, мол, Стружков хоть немного
против, так обо мне даже не вспоминайте, не пойду нипочем.
остановил.
это... ну, похороны, ты же знаешь... Ты, надеюсь, скажешь там что-нибудь -
не речь, конечно, я тоже не речь буду произносить, но как ближайший Друг и
сотрудник... Э, Борис, ты что это?
рухнул обратно в кресло, и Шелест поспешно накачал мне газировки из
сифона.
соображая. - Вот сестра его завтра утром прилетает, телеграмму прислала;
она в Москве, и то знает...
чтобы я на аэродроме встретил! Почему, спрашивается? То есть я тоже хорош
- я же ей телеграмму не дал, она, наверное, думает, что меня здесь нет. Я
посмотрел на телеграмму: прилетает утром. Ну, утренний рейс из Москвы один
всего, надо встретить.