Вот так просто, без привычных заигрываний, что называется, грудью на
амбразуру. "Как даст мне по морде сейчас... - пронеслось в голове. - А я
перед ней на колени упаду. Все, пропал. Это любовь. Надо же!"
Но ласковые руки уже обнимали его за шею, а мягкие нежные губы прижались к
его губам.
Эндрю осторожно, но крепко обнял Иву и провел кончиком носа по ее щеке.
Поцеловал в шею, почти неощутимо, одним дыханием. И заглянул в чуть
приоткрытые глаза. И снова поцеловал в губы, страстно, но без напора, без
агрессивной мужской жадности, которую знал за собой. С Ивой сейчас был
совсем другой Энди Вернер, не тот, которого знали многие женщины там,
внизу. Он и сам-то не узнавал себя.
- Погоди, - сказала Ива, мягко отстраняя его.
Эндрю послушно отодвинулся, но объятий не разжал, только позволил ей чуть
увеличить дистанцию. Глаза Ивы по-прежнему были прикрыты, и вырываться она
не собиралась. Каким-то шестым чувством Эндрю понял, что ей хорошо в его
руках. Она просто хотела что-то сказать.
- Я же действительно забуду, - почти шепотом сказала Ива и, чтобы собраться
с мыслями, уперлась Вернеру пальцем в грудь. - Слушай, у нас... тьфу, все
путается. У нас ходовой тренаж внеплановый. Но в рубке не получится. Две
команды, понимаешь? Соревнование. Мы сядем в библиотеке и вводные будем
давать вспомогательным компьютерам. А ты же сам говорил, они слабенькие...
- Что там у вас? - спросил Эндрю деловито, и Ива совсем очнулась. Широко
раскрыла глаза (Вернер от восхищения тяжело вздохнул, эти глаза и так были
невероятно красивы, а сейчас еще и светились), но в сторону не отошла, а,
наоборот, обхватила Эндрю руками за пояс.
- Рейд к орбите Юпитера, на скорость, - объяснила Ива. - Соображаешь?
- Угу. Обзорные мониторы... Правильно, что в библиотеке. Но?
- Вот именно - но. Слушай, Энди, брось туда линк от ходового процессора, а?
- Боровский в курсе? - мгновенно отреагировал Эндрю.
- А это обязательно? - хитро прищурилась Ива.
- Да как сказать... Когда тебе это нужно?
- Завтра к восемнадцати бортового. Ну, к восемнадцати тридцати...
- Понимаешь, милая, я ведь не успею протянуть линк по вентиляционной
системе, как это обычно делается. Кабель пойдет открыто, через коридор. И
если Боровский об него споткнется... Ладно, ну его. Будет тебе линк.
- Как ты сказал?
- Что?
- Как ты меня назвал?
- Милая...
- Еще раз, - попросила Ива.
- Милая, - повторил Эндрю, внутренне замирая от восторга.
Ива подалась к нему, прижалась лицом к его груди и, опустив глаза, в
который раз отметила, какие у Эндрю красивые руки и как ей это нравится. А
еще она снова заметила шрам. Эндрю был в рабочей куртке с закатанными до
локтя - по моде Ванкуверского училища - рукавами. И длинная белая рваная
линия так и бросалась в глаза. Ива осторожно потрогала шрам кончиком
пальца.
- Значит, полз и зацепился? - спросила она.
- Ну, в каком-то смысле зацепился. - Эндрю прижал ее к себе крепче и от
удовольствия закрыл глаза.
- Врешь постоянно! - беззлобно обвинила его Ива.
- Да не вру я! История-то на самом деле идиотская. Был такой скаут, "Язон
динАльт". Первый скаут Абрама Файна. И я около года на нем ходил. Совсем
еще молодым, лет двадцать пять мне было или около того. Однажды нас загнали
в Пояс, базу контрабандистов искать. К полицейским на усиление. И Абрам
против обыкновения разлетелся. Вокруг каменюки, давно пора надевать
скафандры, а он все соображает что-то. Нет, думаю, так не пойдет. А пульт
техника на скауте в корме, у всех за спиной. И я потихоньку в скафандр
влез. Тут Абрам говорит - ладно, мужики, одеваемся. В этот самый момент
ка-ак долбанет! Потом оказалось, что эту зону пиратский дестроер
патрулировал. У него тоже вахта спала, наверное. Пираты, они же все кто
пьяный, кто еще что... Короче говоря, нас элементарно не заметили. Только в
последний момент спохватились и шарахнули беднягу "динАльта" по заднице.
Внешняя обшивка - насквозь, а внутреннюю так... порвало слегка.
- Пожар? - догадалась Ива.
- Не то слово. Черный дым, народ поливает друг друга из огнетушителей, крик
страшный... Воздух-то выгорает. И вдобавок сирена орет - разгерметизация. А
где дырка, просто не видно, потому что все в дыму. Меня слегка контузило, я
сижу, головой мотаю, а шлем-то закрылся, и вся телеметрия прямо на забрало
идет. Смотрю - так вот же дырка, только руку протяни, чудо вообще, что не
убило меня. Угадал я с этим скафандром... И главное, здоровая дырка,
затягивает ее помаленьку, но слишком медленно. Смертельный вариант, до
критической точки секунд десять. Подкачка вовсю старается, а давление
падает. Ну, я отстегнулся, шагнул и, собственно, руку-то и протянул. Сунул.
Как-то машинально. Вот и вся история. Пока разворачивались, пока из Пояса
выпрыгивали, я так и стоял с рукой в дыре. И скафандр приварило к обшивке.
Ну...
- И тебя пришлось вырезать, - закончила Ива.
- Ага! - простодушно согласился Эндрю.
- Какой же ты врун! - заявила Ива почти восхищенно.
- Есть немножко, - скромно потупился Эндрю.
- Просто невообразимый! - Она медленно потянула вниз застежку его куртки и
задохнулась от изумления.
Военные астронавты все были крепкие мускулистые ребята, и Эндрю в этом
плане ничем не выделялся, разве что выглядел чуть помассивнее. Но грудь его
располосовывали такие шрамы, каких Ива в жизни не видела.
- Не заживляется, - извиняющимся тоном пробормотал Эндрю. - Нужна хорошая
пластика, а я не настолько богат.
- Бедный, - прошептала Ива, осторожно целуя его изуродованную грудь. Куртка
упала на пол. - Бедный мой Энди...
"Она меня за муки полюбила, - вспомнил Эндрю идиотский стишок, - а я ее...
за попу укусил. Что угодно, только не это". Его чуть не разобрал нервный
смех, так он был взволнован. Но все-таки понял, что жалости в голосе Ивы ни
на грош. А есть что-то на грани любования и восхищения.
- А у меня знаешь какая дырка под грудью? - спросила Ива в перерыве между
поцелуями.
- Сейчас посмотрим, - сказал Эндрю, осторожно раздевая ее. - У-у... Это
ваше Сердце, капитан?
- Да. А это, - Ива обозначила вопрос прикосновением губ, - ваше, лейтенант?
- Да.
- Ты мне когда-нибудь расскажешь?
- Клянусь, - выдохнул Эндрю так искренне, что едва не заплакал. Его всего
колотило от нежности и восторга.
- Я так ждала тебя... - прошептала Ива, откидываясь назад, чтобы ему было
удобнее целовать ее напрягшиеся от возбуждения соски.