другим людям.
я тоже выполняю свой долг, но сейчас меня интересует вопрос, в чем смысл
этого долга.
будет добро по отношению к ней?
хочешь внести ясность, необходима требовательность к себе и другим, иначе
все можно так запутать, что и...
кресла. - Моя милая мамочка, ты хочешь невозможного! У кого есть ясность,
кто может взять на себя смелость сказать, что у него все в жизни ясно и
просто? Кто? Ты? Я? Да нет же, ей-богу! Все очень сложно, запутанно, не
просто. В нашей жизни нужна не ясность, а чуткость. Мы любой узел считаем
гордиевым, мы слишком часто и слишком легко вынимаем меч, для того чтобы
разрубить сложные узлы наших взаимоотношений. Люблю ли я Веронику? Не
знаю, мама! Не знаю, можешь не смотреть на меня так. Любит ли меня она? Не
знаю, мама! Я ничего не знаю, понимаешь, почти ничего!
есть больное место, которое... которому... - Второв осекся и махнул рукой.
добротой большая разница. Нужно быть мужественным и твердым в некоторых
вопросах.
уставившись невидящим взором в окно, за которым полыхала многочисленными
огнями Москва. Разговор с матерью взволновал его.
главная цель, сделан выбор, отступлений нет и быть не может, и все же
время от времени приходит полоса сомнений, каких-то мелких необоснованных
разочарований. Почему? Ведь все правильно... Вторичные структуры белков -
тема увлекательная, тема грандиозная, нужная людям, нужная стране,
промышленности. Каким откровением был первый искусственный синтез белка!
Ученые и пресса трубили во все серебряные фанфары: у природы отнята одна
из самых главных тайн жизни, люди научились производить кирпичи, из
которых создано все живое. Сенсация, сенсация, сенсация! Приемы и
конференции, приемы и конгрессы. А затем наступило разочарование.
Оказалось, что мало научиться собирать из отдельных химических групп
белковую молекулу, по составу совершенно одинаковую с природным белком.
Нужно было привести эти молекулы во взаимодействие со средой и
определенным образом расположить в пространстве. Возникла проблема
вторичных структур, структур высшего порядка. Оказалось, что активность
белка находится в поразительной зависимости от геометрической конфигурации
молекулы".
искусственных биополимеров. Его лаборатории удалось приблизить активность
белка, синтезированного in vitro к активности природного белка. К
сожалению, только для двух типов белка были получены положительные
результаты. Только для двух! А их насчитывалось около тысячи!
структурщиков, прежде чем попасть в больницы и к технологам.
нужна? Ведь совершенно нет времени, да и Филипп, очевидно, не очень легкий
человек. Ни к чему мне дополнительные заботы о чужой тематике. И
обстановка в лаборатории странная. Одна Рита Самойловна чего стоит! И с
этим комитетом неприятностей не оберешься... Они либо образцы потеряли,
либо... Почему Рита плакала? Нет, нет, с этими загадками нужно расстаться.
Завтра же пойду и скажу Кузьмичу, твердо скажу, глядя прямо в глаза: "Я не
согласен. У меня слишком много работы, своей работы, нужной работы". Пусть
Филипп сам расхлебывает кашу, заваренную покойным академиком-эклектиком".
Домодедове, прибыл самолет из одной латиноамериканской страны. Среди
пассажиров была высокая, тонкая шатенка с серьезными серыми глазами. Она
легко сбежала по трапу и остановилась, чему-то улыбаясь. Ее обгоняли
высокие темнокожие иностранцы. Один из них заглянул в мокрое от слез лицо
женщины и спросил по-русски:
легкой улыбкой прислушивалась к звукам поцелуев и восклицаниям, которые
раздавались вокруг. Эта улыбка не сходила с ее лица, когда она ехала в
такси и когда получала ключи от номера в первоклассной гостинице "Россия".
И, только набирая номер, она на мгновение стала серьезной и в ее глазах
проглянули тревога и робость. Она остановилась на последней цифре и
положила трубку на рычаг. Она больше не улыбалась, глаза ее погасли,
сильные пальцы нервно барабанили по столу. Теперь было видно, что она
немолода, не совсем молода, и очень устала, и ей не идет неровный
пятнистый загар на шее и на щеках. Ей было немножко страшно и неловко, она
помедлила, засмеялась и набрала номер.
почувствовал странное неприятное волнение. Он готов был поклясться, что с
ним произошел обморок или легкое головокружение. Во всяком случае,
некоторое время он находился в забытьи, в этом он был уверен. И вот где-то
в комнате кто-то произнес:
издалека, глухой, придавленный неведомым грузом. Женщина кричала:
настольной лампой. Потом он себя уверил, что не было никакого крика и он
не видел никакого лица. Потом ему очень легко удалось доказать себе, что
ничего не было, кроме легкого головокружения. Тем более, что резкий звонок
телефона смыл с него забытье, как холодный душ - усталость.
прочел в твоем письме, что ты собираешься приехать, вернее, прилететь...
Уже одиннадцать часов. Это не поздно?
ждать тебя там за столиком, слева от входа.
стало". Второв напрягся до предела.
Все это так неожиданно.
ВТОРОЙ ДЕНЬ
пронизан множеством запахов: бензина, разогретого асфальта, тополей. Как и
вчера. Второв направился в кабинет директора, где катил серо-голубые волны
необъятный нейлоновый ковер. Все повторялось. Только память каждый день
накручивалась на новый валик. И Второв думал сегодня не о письме. Он
вспоминал голос. Ее голос. Он проклинал себя за то, что не поехал. Не спал
почти всю ночь. Мучился и размышлял. Вдруг она уедет? Обидится? Обозлится?
Не захочет больше видеть его... Но не мог же он, в самом деле, по первому
зову, по небрежному, едва заметному движению пальца вновь ползти к ее
ногам. Есть же у него, наконец, мужское самолюбие! Есть ли? А может... Да
если и есть, нужно ли оно здесь, в этом случае, когда приехала она? Она!..
Ну и что? Приехала себе и приехала. Он-то тут при чем? Ведь жил же он без
нее столько! И не так уж плохо жил...
совместительства. Он категорически возражает, просто не может, физически
не может, черт побери, руководить двумя лабораториями! Пусть назначат
заведующим лабораторией Недельского, он один из лучших учеников Кузовкина,
Или ту же Риту Самойловну. Не бог весть что, но все же... А он не может...
явно идет вам на пользу. - Алексей Кузьмич вспорхнул над столом и
приветливо затрепетал крылышками.